ТАЛИСМАН. Сборник научно-фантастических и фантастических повестей и рассказов - Аркадий Стругацкий

Парижане, услыхав о таком распоряжении, пришли в ужас. Небеса, считали они, ниспослали им талисман, чудесный охранитель от бедствий; причем видно от каких — от воды, поскольку на коже видны волны реки, от огня — как показывает факел, и, наконец, от полчищ крыс. И что же? Талисман приказано уничтожить! Не станет защиты от бед… «Так и случилось, — отмечает тот же летописец. — Ибо кусок кожи был талисманом города… Не прошло и года, как наводнения и пожары опустошили половину Лютеции и развелось множество крыс…»

Лаун перебрал несколько страниц старой книги — золотая надпись на обложке была на незнакомом Лиде языке. Дорого бы заплатила девушка, чтобы узнать все, что там рассказано. Мит спокойно слушал, переходя глазами от полки к полке, от книги к книге, будто подсчитывая — сколько.

— Триста шесть городских талисманов, в том числе трехглавый дракон, были, например, в Константинополе. Уж не потому ли он пережил века, меняя свой облик и имена? А бедному Тусу, видимо, слабо помогали его видимые и невидимые покровители. Город не осмелился похоронить в своих стенах опального поэта Фирдуоси. Потом Тус разделил страшную судьбу городов, опустошенных Чингисханом. А может, напрасно задолго до этого жители Туса поспешили избавиться от «звездного» камня? Они сделали это вскоре после того, как в Тусе скончался Гарун аль Рашид, и в наборе посмертных даров повелителя своему далекому собрату очутился «звездный» камень. Но Рабан Мавр не ведал, что он лицезрел камень-изгнанник…

Мит пробормотал что-то вроде: «У… долгая история…» Но Лаун не обратил внимания на бормотание Мита, — перед ним была Лида — напряженно изломанные брови над темно-серыми глазами и полудетские пальчики, что вцепились в бархатные подлокотники кресла. В заветной папке Лаун отыскал густо исписанную страницу.

— …Далее в полном курсе астрологических наук — да будет вам известно, что кафедра астрологии считалась одной из важнейших в тринадцатом веке не только в Парижском университете — мы вновь находим упоминание об этом камне. И не просто, а со ссылкой на арабского мудреца того времени — Абоазена Гали, рекомендующего составлять гороскопы царствующих лиц с помощью «камня звезд», ориентированного на Юпитер. Самое любопытное в Парижском наставлении для нас — иллюстрации к гороскопам Людовика Одиннадцатого-«Святого», его супруги Маргариты Прованской, их сына Тристана и других титулованных особ, иллюстрации, дошедшие до наших дней. Это — видимо, тщательно срисованные со «звездного» камня черные «созвездия»…

— Черные? — вырвалось у Мита.

— Да, впрочем, и рисунки не цветные. Черные «звездочки» условно связаны между собой тонкими линиями, образующими сложные геометрические фигуры. Подспорье сообразительному фантазеру-астрологу. Однако это грубая схема. В позднейших описаниях камня точки представляются мне похожими на воздушные пузырьки в нечистой глыбе стекла…

Но суть не в этом. А в том, что в разные годы «переиздаваемые», как мы бы сказали, астрологические книги приводят отличные от первоначальных рисунки «созвездий». И каждый раз оговаривают, что в точности копировали оригинал. Очевидно, знали о том, что звезды камня блуждают, и придавали этому особое значение и считали необходимым периодически обновлять зарисовки. Неведомо почему гуляли по каменному лику ярко-серебряные светлячки, как мне представляется…

— А вдруг и не серебряные? — небрежно проговорил Мит.

— Кто знает… — вздохнул Лаун.

— Авось кто-нибудь да знает! — подмигнул Мит. — А вы, Лаун, мне в принципе нравитесь. Знаете, чем?… Ей, — он кивнул на Лиду, — пока этого не понять, мала. А у вас есть свое направление. Вы определились в жизни. Вы научились жить для своей личности. Ублажать себя по высшему разряду — как душе угодно. Например, к вашим услугам все века и все мудрецы. Они у вас на дому.

У меня другой идеал. И о доме я мечтаю о другом. Таком, чтоб там образовался, где мне понравилось. Стал я и живу. Надоело — сорвался, двинул, куда глаза глядят. Дом в твоих руках, ты правишь им. Верно, дорогой Лаун?

— Я не совсем разобрал, о чем вы, Мит…

— И ты не разобрала? — обратился он к Лиде. — Подумай, о чем может мечтать такой человек, как я? Знаю, что ты сейчас подумала: о любви! Вздор. Мечтают о том лишь, что недоступно. Вот скажите, Лаун, — Мит встал с кресла и сделал шаг по направлению к доктору, — вы, если б ужасно захотели, могли бы приобрести машину?

— Никогда не задумывался… — Лаун отошел к радиоле, поставил пластинку, тихо объявил: — Скрябин.

Музыка в тишине. Все примолкли. Лиде кажется, что музыка продолжает рассказ о былом, что — закрой глаза, и предстанут виденья дальних призрачных веков и судеб.

— Напрасно вы отмахнулись, Лаун. — Мит не мог успокоиться. — Скажите по-честному, ваших сбережений, вашего добра хватило бы на приличную машину?

Лаун подошел вплотную к молодому человеку:

— Что вам угодно? Убить меня, ограбить? И лучшего предлога, чем знакомство со «звездным» камнем вы не могли найти?

— Нет! Не надо… — Голос Лиды прозвучал чуть хрипло. Зачем вы так? Мит, как и многие ребята теперь, наверно, помешан на машинах. Но машин много, а «звездный» камень один. И мы о нем говорили…

— Говорили, говорили. — Мит оторвался от Лидиных глаз, подошел к окну: в вечернем небе едва наметилась прозрачная Луна. — Тоже «звездный» камешек, был далек, а потрогали его.

Лаун листал свою папку с заметками о «звездном» камне, листал углубленно, словно перечитывал давнюю, запавшую в душу книгу. Бывает — делишься с человеком, ставшим близким, тем заветным, что было, до него было. И вдруг выясняется чепуха это, глупая детская сказка. Или, напротив, открываешь ему захватывающий мир, и сам видишь все по-новому…

— Слышите, — Лаун обратился прямо к просиявшей Лиде, хроники пятнадцатого столетия сообщают о странном событии. Речь идет о девице Марии, младшей дочери герцога Пуштанского. «…Лечили ел римским настоем, и корнем мандрагоры, а также «звездным» камнем, к груди оной девы прилагаемым. Однако был тот камень блестящий, переменчивыми звездами играющий, диавольским воплощением. И присосался он к больной, подобно пиявке болотной, и засверкал разноцветьем. И посему владеющий тем камнем лекарь и маг Ретинамус в сообщничестве с нечистым обвинен был и публично сожжен. Камень же в святой купели от наваждения очищен был и продан ювелиру Идию за пятьдесят гульденов…»

Лаун перевернул страницу.

— В мемуарах знаменитого авантюриста восемнадцатого века графа Калиостро я нашел такие строки:

«Великий мастер, рассматривая на заседании Совета Высоких Степеней положение звезд в Камне признал, что в сравнении с прошлогодним оно неблагоприятно и предвещает козни Князя тьмы…»