Зияющие высоты - Александр Зиновьев

ТОСКА ПО ЧУЖБИНЕ

Чужбина-кручина.И чья в том вина,Раз мнится далекая сказка-страна;И как же случилося, Родина-мать,Расстаться с тобою я должен мечтать.

Отчизна-чужбина. И чья в том беда,Раз мысль о чужбине пришла навсегда.И как же сложилась судьбы моей нить,Хоть час на чужбине мечтаю пожить.

ИБАНИЗМ

Ибанизм, который часто для краткости называют также измом, есть теоретическая основа социзма. Поэтому ибанизм называют также социзмом. Ибанизм есть наивысшее, наифундаментальнейшее, наиглубочайшее, всеобъемлющее, всесильное, неопровержимое, подкрепленное всем ходом прошлого развития человечества и подтверждаемое всем ходом будущего развития человечества учение об обществе, такова незыблемая догма ибанского общества. Когда Правдец заявил, что ибанизм навязан ибанскому народу силой и мешает ему жить, он совершил грубую ошибку. Ибанский народ навязал себе ибанизм добровольно и жить без него уже не в состоянии. Он ему освещает путь. Нет ни одной общественной проблемы, которую нельзя было бы решить с помощью ибанизма исчерпывающим и единственно правильным образом. Более того, если кто-то попытается решать эти проблемы вне ибанизма, то заранее обрекает себя на грубейшие ошибки, полное непонимание, злостное искажение и прочие тяжкие преступления. Самое слабое из них - лазейка идеализму. Более сильное уступка идеализму. Еще более сильное - объятия идеализма. И кончается это грехопадение тем, что согрешивший внутренней логикой борьбы приводится к откровенному прислужничеству империализму.

При Хозяине этой догме следовали неукоснительно. Все специалисты по общественным наукам отбирались по особому призыву из числа наиболее проверенных и преданных ибанцев. В их обязанность входило не иметь самим ни малейшего представления ни о какой западной социологии и не допускать, чтобы кто-то ухитрился узнать о ней что-либо незаконными путями. Например, путем чтения книжек, имеющихся в библиотеках, но не рекомендуемых начальством. Да и что еще за социология может быть, кроме ибанизма? Ибанизм - вот социология в подлинном смысле слова! Все остальное - ошибки и извращения. Их надо громить. Но громить можно было только тех западных социологов, которых громили сами классики ибанизма. И громить их следовало только так, как громили сами классики. Тут была целая наука погрома, Чуть не догромил, упустил какую-то сторону, не проявил должной боевитости - и пиши пропало. Одного ведущего ибанолога расстреляли только за то, что он употребил выражение С МОЕЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ. Другого, еще более ведущего засадили на десять лет в лагеря, где он загнулся через полгода, за то, что он, разгромив первого, забыл привести одну из обязательных цитат классиков, которая тут была не к месту, но которая всплыла в замутненном сознании Хозяина в тот самый момент, когда третий ведущий ибанолог доносил на второго. Зато ибанизм сохранялся в полнейшей чистоте.

Вся западная литература по социологии находилась в закрытом фонде, буквально за железной дверью. Доступ к ней разрешался только по особым разрешениям. Но эти предосторожности, как выяснилось впоследствии, были излишни. Если бы ее и разрешили, она осталась бы непрочитанной и уж во всяком случае непонятой хотя бы в силу незнания иностранных языков и жуткой безграмотности. Редкие экземпляры обществоведов, знавшие иностранные языки и смысл некоторых терминов западной социологии, служили в Органах или подыскивали цитаты ведущим ибанологам и высоким руководителям для очередных погромов.

Но если бы всех специалистов по общественным наукам обучили иностранным языкам, заставили бы читать заграничные книжки, и даже научили бы кое-что понимать, положение существенным образом не изменилось. Эта истина обнаружила себя в период Растерянности, когда даже в области общественных наук начались некоторые послабления. Именно в этот период, а не в эпоху Хозяина, когда послаблений не было, выяснилось, что идеологическая монолитность ибанского общества вырастает изнутри и даже независимо от насилий. В эпоху Хозяина власти боялись, что если чуть-чуть распустить вожжи, то ибанизм рухнет. Они сами не верили в его всепобеждающую силу и правоту. Они сами считали его продуктом насилия и навязывания извне, ибо исторически он, действительно, был занесен в Ибанск извне. Период растерянности обнаружил, что он сохранился бы и без насилия и вырос бы без занесения извне. Ибо он есть продукт собственной жизнедеятельности этого общества.

О ВЛАСТИ

Надо различать, говорит Клеветник, власть политическую и неполитическую. Первая вырастает из политических отношений. Она выборна и сменяема. Она предполагает оппозицию и гласность. Она находится под контролем общественного мнения и открытой критики. Политическая власть не исчерпывает всей власти общества. Она, например, невозможна без назначаемой администрации, референтов, советников и т.п. Она не обязательно есть доминирующая власть общества. Примеры обществ, в которых она была и есть на вторых и третьих ролях, общеизвестны. Если она существует, она может взять на себя различные функции власти. Главная ее изначальная роль - укрепление и охрана правовой ситуации в стране. Она возникает вместе с правовыми отношениями и правовой формой поведения социальных индивидов. Она немыслима без социального права.

В ибанском обществе нет политической власти. Есть лишь неполитическая власть, подделывающаяся под политическую. Зачем нужна эта подделка? Она, во-первых, есть продукт истории, в которой эта форма власти рождалась как политическая власть. Во-вторых, она оказалась удобным средством идеологической обработки населения. В-третьих, ибанским властям на международной арене приходится иметь дело с политическими властями других стран, и она при этом хочет выглядеть полноправным партнером. Уберите страны с политической властью или сведите их до такого состояния, когда Ибанск может с ними не считаться, как слетит весь политический камуфляж с ибанской власти. И теоретики будут расписывать свою форму власти как высшую. Политика здесь действительно отмирает. Но это не есть высшая форма в социальном прогрессе. Наоборот, здесь общество в социальном отношении опускается рангом ниже.

Забавное зрелище представляют с этой точки зрения встречи на высшем уровне, когда встречаются главы политической власти Запада и неполитической власти Ибанска. Первый не всесилен, ограничен, критикуем. Но он имеет власть в деле, о котором говорит. Если он выходит за эти рамки, он выходит за политические рамки. Очевидно, это - под влиянием дурного примера собеседника. Второй всесилен, не ограничен, стоит вне критики. Но он не имеет никакой реальной власти в деле, о котором говорит. Это кажется странным и неправдоподобным, но это факт. Что бы ни происходило в правящей группе, он в данной встрече выступает как представитель и глава этой правящей группы. И его власть определяется не правовыми нормами и общей правовой ситуацией в стране, которых нет, а исключительно социальными отношениями внутри группы и положением группы в системе социальных отношений общества. А что это значит, об этом уже говорилось. Первому можно доверять, ибо обман ослабляет его собственное положение и положение его братии. Второму нельзя доверять, ибо он безответственен по своей сути. Его судьба зависит не от этого. Или зависит мало. Она идет в ином разрезе бытия. Здесь соотношение несколько напоминает соотношение эффективно работающей, но ограниченной научной теории и широковещательной идеологической конструкции, претендующей объяснить все на свете наилучшим образом. У них нет и не может быть деловых точек соприкосновения. Есть одна только видимость. Конечно, кое о чем договориться можно. Но это не влияет на принципиальное соотношение сторон.

ЕДИНСТВО

Виски, спросил Почвоед. Коньяк? Вот, рекомендую, настоящий французский. Ого, сказал Учитель. Да ты неплохо устроился. Научи-ка меня, своего бывшего батальонного командира, как заполучить нечто подобное. Не паясничай, командир, сказал Почвоед. Организуйте нам бутерброды, кофе и вообще что-нибудь посущественнее, сказал он появившейся секретарше. Давненько мы не видались. Говорят, какие-то сногсшибательные открытия делаешь? Только на мой взгляд зря все это. Ничего ты так не добьешься. Не с того конца начинаешь. Наука об управлении? Я ведь не из этих, ты меня знаешь. Конечно, никакого идеализма метафизики там нет. Но рановато у нас об этом говорить пока. К этому делу надо подойти политически... Да брось ты демагогию разводить, говорит Учитель. Это я слышал десятки раз. Я к тебе пришел как к старому фронтовому приятелю. Можешь помочь - помоги. Не можешь - так и скажи. Не надо юлить. Дело пустяковое. Ничего политического и идеологического в нашем сборнике нет. Одного твоего звонка достаточно. Он же уже сверстан. Вот и плохо, что ничего идеологического нет, говорит Почвоед. Что вам стоит добавить одну статейку и связать ваши штучки-дрючки с измом? И в каждой статье пару слов добавьте. Сошлитесь на классиков... Да это же еще хуже, говорит Учитель. Нас тогда с потрохами сожрут как ревизионистов. Чего ты боишься? Пойми, через год-два об этом у нас на каждом перекрестке трезвонить будут. Люди на этом наживаться будут. Карьеру делать будут. Рискни! Ты меня знаешь, говорит Почвоед. Я не трус. И риска я не боюсь. И в данном случае риска особого для меня нет. Дело не в этом... Давай, оставим этот бесплодный разговор. Выпьем лучше. Этот час я не принимаю, сказал он секретарше. Совещание.