Тайна Марухского ледника - Владимир Гнеушев

Глубоко символично, что обагренная кровью горсть земли сталинградской покоится на снежной вершине Кавказа, а гранитный камень Марухского перевала хранится у стен героической Брестской крепости. Пройдет пятьдесят лет. Все также будут сверкать ледники, рассвеченные солнцем, все также будут шуметь горные потоки. И придут тогда к этой скале потомки принимать эстафету у комсомольцев двадцатого века, размуруют обелиск и прочтут письмо, им адресованное.

А в нем есть такие слова:

“Дорогие потомки! Быть может, когда вы вскроете этот пакет, многих из нас уже не будет в живых, но дело, которому мы служим, будет жить в веках, и вы, несомненно, с благодарностью и завистью вспомните о тех, кто своими руками строил коммунизм.

Нашим отцам выпало прожить трудные годы. И ради жизни, ради всего честного и светлого в ней, ради счастливого будущего, ради вас, друзья, огромной ценой человеческих жизней и на этой пяди земли Кавказских гор советские люди отстаивали свободу, мир и счастье грядущих поколений, так же, как сто лет назад – 7 ноября 1917 года наши славные предкп штурмовали Зимний дворец, открывали новую эру в истории человечества. Они создали первое в мире социалистическое государство – Союз Советских Социалистических Республик...”

Многие из числа молодежи, проходя туристскими тропами, продолжают вести попеки. Интересную находку обнаружил грузинский альпинист из селения Бакурисия Георгий Томаев. Из-под небольшого валуна на Марухском перевале он извлек почтовую сумку, наполненную полуистлевшими письмами, пролежавшими более 20 лет. Рядом был человеческий скелет. Можно только предположить, что это был почтальон 808-го стрелкового полка, который погиб, так и не доставив письма адресатам.

Эти маленькие треугольники фронтовых лет за долгие годы пришли в такое состояние, что прочесть что-либо почти невозможно. Георгий, вернувшись из похода, переслал письма в редакцию республиканской газеты “Коммунист”, и сотрудник этой газеты Б. Татарашвилп с великим трудом прочел строчки из некоторых писем.

Ничего особенного в этих строках нет, конечно, и миллионы писем с такой информацией были посланы и получены солдатами во время войны. Многие из этих миллионов и сейчас хранятся, словно драгоценности, в старых шкатулках едва ли пе в каждой семье. Но тут, нам кажется, дело особое. Найденные высоко в горах и через столько лет, они содержат в себе теперь не просто краткие бытовые сведения от друзей и родственников, но и частицу высокого героизма тех, к кому обращены. Подвиги во имя Родины совершали простые люди, просты и естественны отношения между ними и тем значительнее звучат они для нас сегодня, когда мы знаем, какие подвиги были совершены.

В первом письме, написанном на тетрадной бумаге, остались только такие слова: “Целый год не виданного дорогого папочку целую. Нам живется хорошо. В школе учусь на отлично. Привет и поцелуй всем твоим товарищам... Из Тиапети, Женя”. Там, где место для адреса, хорошо сохранились имя и фамилия бойца. Александр Гонджилашвили.

Второе письмо должен был получить Федор Григорьевич Гургенидзе. Здесь, кроме адреса, можно прочесть:

“...Брат, если не будет лень, ответь мне на это письмо... Из Супси... Елена Джорбекадзе”.

Третье письмо: “...Любимый дядя, которого не видел пятнадцать месяцев... Привет от старшей тети Катюши, Маргариты, Жужуны... Тамара в поле...” Кто пишет это письмо неизвестно, а адресовано оно Нико Алиашвили из Гори.

Четвертое письмо: “Григорию Свакидзе. “...Мы все здоровы... Во дворе посеяли пшеницу... Так что пшеницы будет много. И картошки”.

Пятое письмо: “Привет, мой любимый дядя! Скучаем о тебе... Мы все хорошо поживаем. Аграфена уехала в Челати к тете... Там тоже поживают хорошо...” Пишет это Венера Горди. Цулукидзевский район. Письмо должен был получить Давид Дограшвили.

В шестом письме читаем: “...Пишет мать, для получения Нико Элиашвили... Напиши, сынок Нико, здоров ли ты, мой дорогой и незабываемый сын...”

И еще две строчки хочется привести в заключение: “Папочка! Перешла во второй класс. Я отличница. Привет передай всем. Андора... Из Гори...” Письмо это должен был получить Д. Цулукидзе. Но не получил. Живы ли все адресаты? Или погибли? Все они были бойцами и командирами 5-й роты 2-го батальона 808-го полка. Мы не знаем их судьбу и потому не решаемся что-либо утверждать...

И еще письма, и еще. Они окаменели и не говорят. Говорить за них должны люди – те, кто остался в живых, пройдя все испытания высокогорной войны, и те, кто провожал их или после встречал. Время торопит...

Более 30 обелисков стоят сейчас на перевалах Главного Кавказского хребта. Их установила по своей инициативе, по воле сердца молодежь Москвы и Киева, Куйбышева и Тбилиси, Черкесска и Армавира, Ставрополя и Карачаевска, Пятигорска и Невпнномысска, Лабинска, Кривого Рога и многих других городов страны. В четырех городах Грузии – Тбилиси, Сухуми, Кутаиси и Кварели – появились улицы имени Героев Марухского перевала.

Но есть еще невидимые обелиски и улицы, которые остались в сердцах миллионов людей.

Вот прочтите еще одно письмо, написанное Ниной Яковлевной Жаровой – вдовой лейтенанта Владимира Жарова, погибшего на леднике.

“Какой светлый, солнечный день в Ессентуках!

Сижу у окна, пишу вам эти строки, глядя на ярко вырисовывающуюся, самую верхнюю кромку снегового хребта Кавказа, на которую не могу спокойно смотреть после прочитанной книги “Тайна Марухского ледника”, не видя там наших воинов-богатырей, с таким поразительным мужеством заградившим путь непрошеным пришельцам на нашу землю. Как живого вижу там и Володю Жарова, который, может быть, и сейчас лежит невредимый тлением в своем холодном склепе, в одной из тех многочисленных щелей ледяных гор, где нашли себе могилу сотни бойцов... От этих мыслей леденеет кровь в жилах.

Глядя на яркое солнце, освещающее снеговые вершины Кавказских гор, веселых, жизнерадостных людей, идущих по улице, сердце наполняется радостью, что гибель наших дорогих мужей, сыновей, братьев и отцов была ненапрасной.

И пусть все последующие годы будут годами всеобщего мира и счастья для людей! Пусть приезжают к нам, на Кавказ, туристы с эмблемой любого цветка, только не эдельвейса, запятнанного кровью мужей и сынов наших. Мой единственный сын Геннадий Жаров, которому сейчас столько же лет, сколько было его отцу, когда он погиб на перевале, пошел служить в ряды Советской Армии.

После окончания Орджоникидзевского училища он получил звание лейтенанта (как и у отца). Он приезжал недавно ко мне со своей девушкой, и мы справили свадьбу. Мне было очень приятно, когда сын вспомнил отца:

– Я, мама, не случайно попросился служить в Грузии. Оттуда недалеко до перевалов. Наша часть вместе с другими обеспечивает покой Марухи и тех, кто остался в глубинах ее снегов...”