XIRTAM. Забыть Агренду - Александр Розов

— Кстати, верно, — поддержал Басвил своего французского коллегу, — я в Лондоне тоже сталкивался с этой стратегией в мусульманских кварталах. Мы охотились за муллой Ибрагимом из Пешавара, и в процессе, выясняли источники его средств. Конечно, его основной подпиткой были переводы из Саудовской Аравии, но рэкет тоже давал…

— Что вы мелете!!! — возмущенно перебил финансист.

Старшие офицеры «Сюртэ» и MI-S переглянулись и недоуменно пожали плечами.

— А что мы такого сказали? — полюбопытствовал Ребюф.

— Черт побери! Вы с кем меня сравнили?

— Э… Гм… — Басвил почесал в затылке, — Это была просто иллюстрация, сэр, как на школьных уроках физики. Маленьким шариком изображают планету, или звезду…

— Никто вас не сравнивает с арабским рэкетиром, — продолжил Ребюф, — но ситуация, в которой оказалась лерадистская Агренда, полностью аналогична ситуации, в которой оказывается предприятие несговорчивого лавочника. Все разорено, и хозяин бизнеса ликвидирован. Теперь можно показывать это как назидательный пример для других режимов. Есть перспективные цели в том же регионе, например, Гондурас…

— Кстати, — продолжил Басвил, — мне Дениэлс намекал на разработку по Гондурасу.

— Это вообще не то! — пробурчал Наггерт и повернулся к шефу Интерпола-2, — мистер Штомек, я не услышал вашего мнения. Вы уткнулись в свой ноутбук…

— Извините, мистер Наггерт, я следил за обстановкой на биржевом рынке форвардных контрактов. Там происходят любопытные события. Но я слушаю разговор, и, если вас интересует мое мнение, то я согласен с первой версией коллеги Ребюфа. Лучше нам забыть Агренду. Не использовать ее, как назидательный пример, а именно забыть. Мы выиграли этот матч, в турнирной таблице поставлен крестик, и все. Тема закрыта.

Британский разведчик снова почесал в затылке.

— Э… Гм… Мистер Штомек, чем, по-вашему, плоха идея с назидательным примером?

— Тем, мистер Басвил, что непонятно, для кого этот пример назидательный. Если мы не будем привлекать внимание к Агренде, а точнее, создадим информационный вакуум в отношении этой микро-страны, то операцию «Моральный аргумент» можно записать в реестр наших побед. Это окажется выгодно как национальным, так и международным спецслужбам, и это окажется выгодно для бизнеса мистера Наггерта, потому что его адвокаты вне сомнений найдут способ, как переложить убытки по Агренде на других субъектов. Убытки окажутся покрыты за счет бюджета США, за счет международных банковских и страховых пулов, или за счет инвестиционных фондов, которые владеют значительными пакетами акций в компаниях, подконтрольных мистеру Наггерту.

— А люди, мистер Штомек? Мои партнеры и их родные, которые погибли?

— Из этого вы тоже можете извлечь выгоду, мистер Наггерт.

— Ну, знаете… — сердито произнес финансист, — Это… Это цинично.

Шеф Интерпола-2 слегка качнул головой.

— Мир вообще циничная система. Вам пока везет, мистер Наггерт. Из ваших родных и близких никто не погиб. И, никто не погибнет, если прямо сейчас забыть Агренду.

— Что-то мне подозрительна ваша настойчивость в этом вопросе, мистер Штомек.

— Моя настойчивость основана на объективном положении вещей. Если относительно независимые эксперты, работающие на серьезную бизнес-прессу, займутся анализом агрендской операции, то придут к выводу: ООН и Альянс одержали пиррову победу, уничтожив военно-экономический потенциал противника только на одном маленьком острове, ценой несоразмерных потерь, оголив другие участки фронта и тыла. Лучше закрыть этот черновик, открыть чистый лист и создать на нем новую победу, которая станет назидательным примером во всех смыслах, а не только в смысле устрашения.

— Что вы конкретно предлагаете? — спросил Наггерт.

— Конкретно, я предлагаю демократизировать республику Сан-Томе и Принсипи. Это группа островов общей площадью тысяча квадратных километров, и населением около двухсот тысяч, расположенная в Гвинейском заливе, в стратегически важном районе с крупными запасами морской нефти. Вооруженные силы менее тысячи человек, они не готовы к серьезным боевым действиям. Наша операция там займет всего один день.

— Но, — возразил Ребюф, — Сан-Томе и Принсипи считаются по африканским меркам не диктаторской, а демократической страной. Мировая общественность нас не поймет.

— Поймет, — спокойно ответил шеф Интерпола-2, - если мы правильно объясним. Надо указать общественности на то, что по 7-балльной шкале демократии, показатель этой страны всего 2 балла. Да, это неплохо на средне-африканском фоне, но это все равно недопустимое политическое состояние. Кроме того, коррупция чиновников и подкуп избирателей превращают демократию в фарс. Так или иначе, операция на Сан-Томе и Принсипи будет не менее обоснована, чем все подобные операции за полвека. Для нас главное, это стратегическая роль района. Операцию следует проводить внезапно, без предупреждения, а санкцию Совбеза ООН получать постфактум. Это оптимально.

Наггерт задумчиво погладил свой чисто выбритый квадратный подбородок.

— Это очень интересное предложение, мистер Штомек.

— Мистер Наггерт, — осторожно произнес Басвил, — коммерческая выгода тут, конечно, высока, но пресса тоже об этом знает, и структуры ООН и Альянса будут обвинены в грабеже ресурсов независимой страны под прикрытием гуманитарной операции.

— Бросьте, — финансист махнул рукой, — все люди, у которых есть мозги, и так отлично понимают, что мотивы всегда экономические, а демократия вторична, хотя, конечно, демократические реформы там надо будет провести, не так ли, мистер Штомек?

— Безусловно, так, мистер Наггерт. Я хочу добавить, что три четверти граждан у нас в первом мире, поверят в гуманитарные мотивы, поскольку они никогда не анализируют ситуацию, а просто смотрят TV. Опросы общественного мнения показывают, что для среднего гражданина США и ЕС нет противоречия в том, что силовые операции ООН, проводятся не в тех странах, где наиболее грубо нарушены права человека, а в тех, где правительство нелояльно к доминантным мировым державам, и при этом не обладает значимой военной силой. Сан-Томе и Принсипи четко отвечает второму критерию.

— А первому? — спросил Ребюф и добавил, — мне кажется, они довольно-таки лояльны.

— Но они не абсолютно лояльны, — ответил шеф Интерпола-2, - поэтому, я предлагаю не миндальничать, и не ждать, пока нелояльность возрастет, а воевать на опережение.

— Воевать? — скептическим тоном переспросил француз.

— Да, воевать. Война уже идет, если вы заметили. Можно называть это новой Холодной мировой войной, или глобальным террористическим конфликтом, но чем скорее наши правительства поймут, что пора восстанавливать силовые структуры 1970-х, с учетом современных технологий, тем меньше вероятность, что противник, восстановит линию Хрущева, и возьмет реванш за поражение в Холодной войне.

— Противник, это кто в данном случае? — поинтересовался Басвил.

Шеф Интерпола-2 медленно, со значением, кивнул головой.

— Четкий и вовремя поставленный вопрос, коллега! В принципе, ответ сформулировал президент США Джордж Буш младший в 2001-м году, после атаки 9/11. Противник в условиях информационной эры имеет тысячу имен, или, что равнозначно, не имеет ни одного имени. Противник не имеет стабильной территории, национальности, религии, идеологии. Единственное стабильное свойство противника, это то, что он — противник. Джордж Буш в 2001-м обозначил новую мировую войну, как войну с терроризмом, не определяя каких-либо особых примет терроризма. Я сейчас просто уточняю термин, и говорю: мы сейчас в состоянии войны с противником, не имеющим особых примет.

— Это пахнет паранойей, — скептически заметил британский разведчик.

— Правда? — ехидно откликнулся шеф Интерпола-2, - Может, мне привиделось, что ваша страна была атакована межконтинентальными баллистическими ракетами с пассивным радиационным зарядом, и мне привиделась паника в Лондоне, унесшая сотни жизней?

— Это, конечно, аргумент, коллега Штомек, но… Черт! Меня учили, что аналитическая работа начинается с установления вероятного противника.

— Меня тоже, — шеф Интерпола-2 скупо улыбнулся, — и, похоже, коллега, что нам с вами придется переучиваться на ходу. A la guerre comme a la guerre. Иного нам не дано.

Зазвонил спутниковый телефон Наггерта. Финансист взял трубку, выслушал короткое сообщение, ответил: «Отлично! Я обещаю всей вашей команде премиальные. Звоните немедленно, как только приземлитесь. О грузе никому в аэропорту не сообщайте». Он снова положил трубку на стол и пояснил:

— Наш «CASA-Nusantara» на подлете к Мальте. Я надеюсь, локальные спецслужбы не устроят досмотр из-за совпадения марки самолета с той, что фигурирует в скандале.