Новые мифы мегаполиса - Дмитрий Колодан

— А не пообещаю, то что?

— Да ничего. Сиди тут сколько влезет.

— Ох, какой ты деловой, Драницкий. Не боишься, что меня искать будут, и твоя персона первым номером в этом поиске встанет?

— А пускай ищут. Тут не найдут. А с меня какой спрос?

У Бустова появилась мысль — не подобраться ли поближе, чтобы ухватить эту сволочь за горло и душить, пока не взмолится. Он никак не мог определить, сколько до Драницкого шагов — голос звучал словно над самыми ушами.

— Слушай, начальник, я тебе одну вещь скажу сразу — ты без меня отсюда не вылезешь. Вообще не вылезешь, никогда. Вот честное слово.

— Я и не из таких мест вылезал, — огрызнулся Бустов.

— Да нет же! Не веришь, да? Ну, тогда посиди тут денек подумай. Поползай на коленках, поищи выход.

— А не боишься, что будет, когда найду?

— А не найдешь. Вот, хочешь, даже фонарь тебе оставлю. И ищи хоть до посинения.

«Что он несет? — промелькнуло в голове Бустова. — Как это можно не найти выход с фонарем? Вроде не лабиринт, не яма. Скорей всего какой-нибудь огромный гараж, цех или ангар».

Впрочем, сразу подумалось, что для ангара здесь слишком глухие звуки. Не хватает гулкого эха.

— Эй, чудила! — позвал Бустов. — Ты зачем магазин-то разбомбил? Вроде на уголовника не похож.

— А я никакой не уголовник, — моментально отозвался Драницкий. — И никаких магазинов не знаю. Почудилось тебе.

— Да ладно уж брехать… Я в твоих руках сам железяки видел — те самые, из каталога.

— Ничего не знаю. Не было никакого магазина.

— Ну, это мы быстро выясним. Что это за место? И как ты меня сюда приволок? Рассказывай давай.

— Может, и расскажу. Но ты пообещай, что трогать меня больше не будешь. Оставишь в покое, и больше я тебя не увижу.

— Ты вор, и ничего я тебе обещать не собираюсь.

— Ну, дело твое, начальник. Оставайся тут еще, подумай. Вот тебе фонарь, пока я добрый…

Раздался щелчок, и темноту рассек луч света. Бустов успел разглядеть, как тщедушная фигурка метнулась от света и моментально растаяла в темноте. Звук шагов быстро сошел на нет.

— Сука, — сплюнул Бустов.

Ему было горько осознавать, что он попал в зависимость от какого-то недотепы. Причем в глупейшую зависимость.

Впрочем, о полной зависимости думать рано. С фонарем поиск выхода должен значительно ускориться.

У него ничего не вышло. Фонарь был мощный — целый прожектор с девятивольтовым аккумулятором. По логике, луч должен был прямо-таки пронзить тьму и упереться в ближайшую стену.

Но он не пронзил тьму, а увяз в ней. Бустов шел, освещая дорогу перед собой, светил в стороны, вверх, но ничего не видел. Разве что попалась очередная груда ящиков, к которым он не стал даже подходить.

Он сначала шел, потом побежал — должен ведь когда-то кончиться этот ангар?

Потом у него иссякли силы. Не физические — душевные. Он впал в отчаяние. Размахнулся, швырнул фонарь об пол и упал на колени, сотрясаясь от истерического плача.

Он считал, что его никто не видит, но ошибался.

— Начальник! Да ладно тебе так убиваться. И фонарь бить незачем было, он, между прочим, шестьсот рублей стоит.

Бустов вскочил.

— Сволочь! Что ты со мной сделал, тварь! Я тебя на куски порву, скотина.

— Ну-ну, тихо, пожалуйста. Нельзя так ругаться. А то опять уйду.

Бустов моментально затих. Он не хотел, чтобы Драницкий уходил. Одиночество уже грозило сумасшествием.

— Уймись, начальник. Все будет хорошо, только пообещай меня отпустить.

Бустов лег на спину, раскинув руки. Сквозь пиджак чувствовался холодок от пола, и это его поддерживало. Хотя бы какой-то материальный предмет в этой непроглядной вечной ночи…

— Где я? — спросил он совершенно мирным тоном.

— Вот на этот счет, признаться, я и сам плохо соображаю, — со вздохом ответил Драницкий.

— Что значит «плохо соображаю»?

— То и значит… Ну, считай, что мы по ту сторону света. Тут, кроме тьмы, ничего нет. И еще мы с тобой.

— Я не понимаю.

— И я не понимаю. Хочешь, расскажу быстренько, в двух словах. Хотя тут нам с тобой торопиться некуда.

— Расскажи.

— Ну, ладно. Помнится, мне лет четырнадцать было. Шел я домой вечером, собака на меня выскочила и загавкала. Я перепугался так, что никаких слов нет. Вдруг смотрю — нет собаки, нет улицы, ничего нет. Только темень одна. И, в общем, вот так я оказался здесь. Ну, понятное дело, тут я еще больше перетрусил. Дернулся туда, сюда — ничегошеньки не понимаю. Потыркался, подергался, и как-то — раз! — обратно выскочил на улицу. И собака здесь же — заскулила да побежала прочь. Ну, я по такому делу с ума сходил недели две. Ходил, думал — не почудилось ли? Как-то раз отвлекся, задумался — опять я тут. Но теперь уже пугаться не стал. Все тут обошел, проверил — нету ничего. И скоро я уже научился сам, по своей воле, сюда нырять.

— Как?

— Не знаю как. Как глазом моргнуть — захотел и моргнул. И я так же — захотел и нырнул сюда. Сначала развлекался, потом начал думать, какую пользу найти. А польза-то простая — есть у меня эдакая тайная кладовка, где я могу прятать вещи на любой случай жизни! И в любое время их доставать.

— Я понял, — проговорил Бустов. — Вот ты как от золота избавился. И газорезку в магазин пронес. Здесь ее спрятал, а там достал, так?

— Про магазин не будем, — обиделся Драницкий.

— Слушай, а где ж мой Пичутин?

— А он все там же. Стоит, тебя дожидается.

— Как это стоит? Сколько ж ему там стоять? Я тут не один час уже ковыряюсь.

— Сколько тебе надо, столько и будет стоять. Штука вся в том, что там время не движется, пока мы здесь. Ну, как тебе сказать… В общем, откуда мы пришли, туда и вернемся. В то же место и в ту же секунду. И сиди тут хоть неделю, никто не заметит, что нас не было.

— Так ты и сейф сюда притащил! — осенило Бустова.

— Какой еще сейф?

— Сам знаешь какой. Из магазина который. Ты его здесь разделывал, поэтому никто и не слышал. И резак у тебя был автономный — пневматический, потому что тут розеток не имеется. Признавайся, на работе инструмент позаимствовал?

— Начальник, я ж сказал: про магазины и сейфы разговора у нас не будет.

— Ладно уж, рассказывай дальше, фокусник. Я слышал, ты в институте экзамены на отлично сдал. Тоже через это дело? Небось кучу учебников в кладовке припас.

— Да я много чего через эту кладовку сделал. — Голос Драницкого вдруг стал бесцветным. — Только все как-то не в масть. Ну, сдал я эти экзамены, а дальше-то что? Хотелось же работу хорошую отыскать. А хороших мест не так много, и все заняты сыновьями да кумовьями. Я малость покумекал и придумал. Решил из себя вундеркиндера состроить. Набрался духу, пришел к начальству и говорю: давайте любую теоретическую задачу — решу в три минуты. Там посмеялись и говорят: ну, сделай-ка нам расчет такого вот узла, а то у нас целый отдел бьется. У меня в институте от этих расчетов мозги отнимались, а что поделать-то? Я — сюда. Не вылезал четверо суток, веришь? Книг тонну перекопал, все чуть ли не заново проходить пришлось. Ну, сделал кое-что. Не совсем то, конечно, но себя показал, блеснул, можно сказать.