Поединок. Выпуск 15 - Анатолий Алексеевич Азольский

— Да-да, хорошо помню, — ответила Белокурая Малин. — Ну и что? Мы с Ниссе сопровождали Пако, Ниссе показывал ему дорогу в гараж. В конце концов, он уже уехал в Испанию.

Малин допила бокал и вылила в него остаток вина из графина.

— Можно мне вас чем-то угостить? Может, хотите еще вина? — спросил Нурдин.

Она кивнула головой, и Нурдин подозвал официанта. Он заказал полграфина вина и кружку пива.

— А кто такой Ниссе? — спросил он.

— Тот, что был в машине, вы же сами только что сказали.

— Да, но как его фамилия? Что он делает?

— Фамилия его Еранссон. Нильс Эрик Еранссон. А что делает — не знаю. Я не видела его несколько недель.

— Почему? — спросил Нурдин.

— Мы не из одной компании. Не связаны между собой. Только бываем вместе. Может, он встретил какую-то другую девушку? Откуда я знаю? Во всяком случае, я его давно не видела.

Официантка принесла вина и пиво для Нурдина. Белокурая Малин сразу налила себе бокал.

— Вы знаете, где он живет? — спросил Нурдин.

— Ниссе? Нет, у него, наверное, нет квартиры. Он жил у меня, потом у одного приятеля в Сёдере, но мне кажется, там его уже нет. А где, я не знаю. А если б и знала, то не сказала бы вам. Я никого не выдаю.

— Вам не надо никого выдавать, фрекен… Извините, вас зовут просто Малин или как-то еще?

— Меня зовут не Малин, — ответила она, — а Магдалена Русен. Но меня зовут Белокурой Малин из-за моих светлых волос… А что вам нужно от Ниссе? Он что-то сделал? Я не буду отвечать на ваши вопросы, если не буду знать, что вам нужно.

— Конечно, я вас понимаю. Я скажу, как вы можете нам помочь, фрекен Русен, — сказал Ульф Нурдин. — Как Ниссе одевался?

Она наморщила лоб и на мгновение задумалась.

— В основном ходил в костюме, — наконец сказала она. — В таком светлом, бежевом, с обтянутыми материей пуговицами. Ну и, конечно, имел рубашку, туфли и кальсоны, как все мужчины.

— И носил плащ?

— Ну, это был не совсем плащ. Такая тонкая черная тряпка из нейлона, что ли. Ну и что?

— Дело в том, — сказал Нурдин, — что у нас в морге лежит один человек, которого мы не может опознать.

Есть основания считать, что это Нильс Эрик Еранссон.

— С чего бы это он мог умереть? — недоверчиво спросила Белокурая Малин.

— Он был одним из пассажиров того автобуса, о котором вы, наверное, читали. Пули попали в голову, и он, наверное, сразу умер. Поскольку вы единственная из знакомых Ёранссона, которую нам посчастливилось найти, мы были бы очень благодарны, если бы вы пришли в морг и посмотрели, в самом ли деле это он.

Белокурая Малин испуганно вытаращила глаза на Нурдина:

— Я? В морг? Да ни за что на свете!

В среду, в девять часов утра, Нурдин и Белокурая Малин вышли из такси перед Институтом судебной медицины на Томтебудавеген. Мартин Бек уже минут пятнадцать ждал их, и они вместе зашли в морг.

Обрюзгшее, бледное лицо Белокурой Малин было подкрашено небрежно, а белые волосы не так старательно уложены, как вчера вечером.

Работники морга были предупреждены, и начальник сразу же провел Нурдина и Белокурую Малин в морозильник.

На разбитое лицо покойника набросили платок, но так, чтобы волосы было видно. Белокурая Малин схватила Нурдина за руку и прошептала:

— Черт возьми.

Нурдин положил руку на ее широкую спину и подвел ближе.

— Хорошо присмотритесь, — тихо проговорил он. — Присмотритесь и скажите, узнаете ли вы его.

Белокурая Малин закрыла рот ладонью и впилась глазами в голое тело.

— А что с его лицом? — спросила она. — Можно посмотреть на него?

— Лучше не смотрите, — сказал Мартин Бек. — Вы и так должны его узнать.

Белокурая Малин кивнула головой. Потом отняла руку ото рта и еще раз кивнула.

— Да, — сказала она. — Это Ниссе. Вот тот шрам и… да, это он.

Когда они вернулись в Дом полиции, Колльберг сказал:

— Ну, мировые парни, подведем итог? Итог был такой: Нильс Эрик Еранссон. Возраст: 38 или 39. С 1965 года или еще раньше без постоянного места работы. С марта по август 1967 года жили вместе с Магдаленой Русен (Белокурой Малин), Стокгольм, К. Арбетаргатан, 3. Далее до начала октября жил у Сюне Бьёрка на Сёдере. Где жил последние недели перед смертью, неизвестно. Наркоман, курил, жевал и вводил себе в вену любой наркотик, какой ему удавалось раздобыть. Возможно, также торговал ими. Последний раз Магдалена Русен видела его 3 или 4 ноября перед рестораном Дамберга. Он был в том самом костюме и плаще, что и 13 ноября.

Всегда, как правило, имел деньги.

XXIII

Из всех, кто занимался делом об убийстве в автобусе, Нурдин первый чего-то добился, что при желании можно было назвать положительным результатом. Но даже здесь мнения разделились.

— Ну хорошо, — сказал Гюнвальд Ларссон, — теперь вы знаете фамилию того типа. А что дальше?

— Так, так, — задумчиво бормотал Меландер. — Еранссон ни на чем не попался. А все же мне кажется, что я помню это имя.

— Неужели?

— Да, в связи с каким-то следствием.

Меландер пыхтел трубкой и рассеянно смотрел перед собой,

Гюнвальд Ларссон размахивал перед лицом своими ручищами. Он не терпел никотина, и табачный дым его раздражал.

— Меня очень интересует эта свинья Ассарссон, — сказал он.

— Я вспомню, — сказал Меландер.

— Еще бы. Если раньше не умрешь от рака легких. — Гюнвальд Ларссон поднялся и пошел к Мартину Беку.

— Что делает его фирма. Ассарссона?

— Импортирует разные вещи. Наверное, такие, которые выгодно импортировать. От подъемных кранов до искусственных рождественских елок.

— Я решил выяснить, эти господа и их фирма какой налог за последние годы платили.

— И что?

— Приблизительно третью часть того, что вынуждены выкладывать я или ты. А когда я вспоминаю, какой вид имеет квартира вдовы Ассарссона, то…

— То что?

— То у меня чешутся руки послать ревизора в их лавочку.

— А чем ты будешь мотивировать свое желание?

— Не знаю.

Мартин Бек пожал плечами. Гюнвальд Ларссон пошел к двери, но на пороге остановился и сказал!

— Тот Ассарссон был хорош гусь. И его братец, наверное, не лучше.

Сразу же после этого в дверях появился Колльберг. Он был какой-то уставший, глаза у него покраснели.

— Что ты теперь делаешь? — спросил Мартин Бек.

— Вот сидел и слушал записи разговоров Стенстрёма с Биргерссоном. С тем, что убил свою жену. Целую ночь слушал.

— И что?

— Ничего. Абсолютно ничего. Если я чего-то не пропустил.

Мартин