Застава - Ирина Крупеникова

— Не волнуйся, — Ворон тепло посмотрел женщине в глаза. — В твоём храме никто не будет ни судить, ни казнить.

Марина недоуменно сморгнула, подалась вперёд, будто хотела что-то спросить, но тут в комнату, оборудованную под медицинскую палату, заглянула Оля.

— Всеволод Васильевич?

— Да-да, заходи, — Тур жестом пригласил девушку приблизиться к кровати. — Марина, это Оля, подруга Бориса. Она медсестра и моя помощница.

— Оставляем тебя на попечение молодёжи, — подхватил Ворон. — Но только на сутки. Не скучай.

Марина согласно опустила веки.

— Будьте осторожны, — еле слышно шевельнулись её губы.

— Завтра вернёмся, — пообещал Тур и посмотрел на часы. — Точно в это же время.

Электронное табло над дверью показывало без пяти два пополудни.

Скоростной автомобильный поток мчался в северную столицу. Нетерпеливые легковушки, полные достоинства автобусы, деловые грузовики заполнили взмокшее под дождём шоссе. Все цвета автомобильной радуги, подсвеченные габаритными огнями и фарами встречных машин, превратили туманную трассу в подвижную пёструю ленту.

Тёмно-синий БМВ отсчитывал километры по правой полосе.

— Не гони, — в очередной раз попросил Тур.

— Куда уж медленнее по магистрали! — откликнулся Ворон. — Нас даже «Ока» обогнала.

Он посмотрел на брата, изучавшего свежие распечатки, оглянулся на заднее сиденье, по которому рассыпались прочитанные листы, вздохнул и поинтересовался:

— Уже выяснил что-нибудь?

Тур задумчиво вложил сшивку страниц в толстую книгу, захлопнул её и через плечо отправил назад, в компанию прочей литературы.

— Проблемная затея, — произнёс он, пригладил бороду и опустил затылок на подголовник пассажирского кресла. — Детский церебральный паралич имеет три основные формы. Зато комбинации функциональных нарушений исчислению не поддаются. Мы знаем, что у Михаила Боброва невнятная речь, затруднена координация движений, по крайней мере одной руки и присутствует спастичность нижних конечностей.

— Что присутствует?

— Ноги не работают, — перевёл Тур.

— Так бы сразу и сказал, — хмыкнул Ворон. — Ты намерен применить свои способности мануалиста?

Доктор Полозов подавил тяжёлый вздох и отвернулся к окну.

— Это не поможет. Мышцы давным-давно атрофированы. Возможно, поражены кости.

Ворон помедлил, но всё же решил напомнить.

— Тур, ты восстановил мне позвоночник и, можно сказать, вернул ноги.

— Паралич вследствие травмы совершенно не то, что ДЦП. Он потому и называется церебральным, что причина кроется в голове. Гипоксия, имевшая место в перинатальный или же послеродовой период, нарушает развитие различных участков мозга. Процесс необратимый, как считается.

— Необратимого в организме не бывает. Ты сам это частенько говоришь.

— Ворон, — Тур повернулся к близнецу, — я не знаю, что именно у него повреждено. Я видел пациента только на фотографии пятнадцатилетней давности.

— Во, влипли, — пробормотал Ворон.

Тур задумался.

За спиной остался яркий стенд «Добро пожаловать в Ленинградскую область».

— Через час будем в Питере.

— Тормозни где-нибудь. Мне нужно время, — Тур очнулся от невесёлых дум.

— Ладно. Но слушай-ка, ведь ты сказал озоновому, то есть покойному Валентину Санычу: «поставим на ноги». Это можно сделать и разово. Я как-нибудь постараюсь.

— Ворон, я вылечу его!

— Погоди. Я не сомневаюсь в тебе. Но зачем пороть горячку с этим? — Ворон кивнул на книги и гору распечаток, шелестящих на заднем сиденье. — «Живущий побеждает болезнь», верно? Значит, мы должны показать ему, что он способен побороть недуг.

Тур выпрямился и внимательно посмотрел на близнеца.

— Жизненные силы сокрыты внутри каждого человека, — медленно произнёс он. — Всё правильно, брат!

— Угу, — невозмутимо согласился Ворон, занятый обгоном неуклюжей «Газели». — При условии, если Бер не полностью отдался мёртвым.

— Ворон, у тебя часто появляются наисветлейшие идеи. Но как ты умудряешься одной фразой загнать их в тупик?

— Создаю противовес вдруг возникшему у тебя оптимизму. Чтобы не оторвался от реальности с непривычки.

Тур рассмеялся.

— Я восхищаюсь тобой, близняшка.

Ворон наигранно приосанился.

— Где-то я это уже слышал.

* * *

На табличке, прилаженной к дверному косяку, напротив фамилии Боброва значилась цифра «2». Ворон дважды нажал кнопку звонка и отступил. Вскоре в щель приоткрытой двери из-за цепочки выглянула знакомая Полозовым шустрая старушка.

— Вы к Мише Боброву? — она подозрительно оглядела мужчин, один из которых стоял, отвернувшись в тень. — Он не говорил, что ждёт гостей.

— Он будет рад нас видеть.

— Я спрошу у него, подождите.

— Это излишне.

Из сумрака подъезда повеяло духом домашнего очага, и вспыхнули огоньки крошечных свечек, какими обычно украшают торт ко дню рождения. На морщинистом лице появилась дрожащая улыбка.

— Проходите, проходите. Миша будет рад. Я абсолютно уверена, он будет очень рад, — пробормотала старушка, пропуская мужчин в квартиру. — Миша, к тебе пришли!

Ворон успел нажать на дверную ручку до того, как внутри комнаты предпримут меры по блокированию кодового замка.

Электроника сработала, но за спиной обоих Полозовых. Мощный широколицый мужчина в инвалидном кресле уронил руку, сжимавшую пульт.

— Здравствуй, Михаил.

— К’-то вы та-к-ки-е?

Голос из кресла звучал медленно, неразборчиво и глухо. Очевидно было, что говоривший с огромным трудом заставляет язык вычерчивать слова на перекошенных губах.

— 217 146 40 76.

Сетевой адрес компьютера сработал как визитная карточка. Хакер-инвалид судорожно вцепился в поручни кресла. Несколько секунд он отчаянно взирал на незваных гостей, будто на чёрных ангелов мести. Затем лицо его приобрело оттенки безразличия.

— Хо-чешь рас-к’ви-тать-ся? — выговорил он.

— За твою программулину я, пожалуй, тебе как-нибудь врежу по морде. Но потом, когда встанешь на ноги.

Рот калеки скривился в усмешке, и на подбородок поползла слюна.

— Д-ду-рак. Ни-ког-да н’не вс’та-ну, — интонация умышленно или нет получилась у него ехидной.

— Почему же? — вступил Тур, снимая чёрные перчатки. — Тебе давно пора избавиться от детской болячки.

Ворон лениво стряхнул с носа очки, повертел в пальцах и убрал в карман пиджака.

В кресле зародилось обескураженное непонимание. Непроизвольно взгляд бросился за помощью в приоткрытую дверь, за которой виднелся старый клетчатый ковёр.

— Она не вернётся, — сообщил Тур. — Спустя полтора десятка лет Людмила, наконец, нашла пристанище в живом сердце.

— Н’нет…

Отчаяние сковало изуродованный болезнью лик.

— Пожелай ей покоя и добра, Михаил, — заговорил Ворон. — Как бы она ни относилась к окружающим после гибели мужа и сына, люди остаются людьми. Сочувствуют, понимают, помогают в беде и своим дыханием отогревают заледеневшие души.

Михаил Бобров исподлобья глянул на таинственных гостей.

— Ч’что вам нуж-но от м’е-ня?

— Чтобы ты выбрался из этого капкана, — Ворон показал на смежную комнату.

— Живым и здоровым, — добавил Тур.

— Эт-то не-воз-мож-но, — еле слышно отозвался калека.

— Кто тебе это сказал? — Ворон беспечно прошёлся перед могучим, но неподвижным хозяином компьютерных апартаментов. — Впрочем, можешь не отвечать. Одно знаю точно: не Валентин Саныч.

Упоминание имени дяди произвело на Михаила Боброва вулканическое впечатление. Он изо всех сил подался вперёд и вонзился взглядом в невозмутимое лицо Ворона, будто пытался выдернуть из его сознания правду о судьбе, постигшей дух родственника. Ворон рад был бы открыть ему всё, касающееся озонового призрака в каске. Но пронзительный взор оказался всего лишь экраном ужаса, овладевшего собеседником, и никак не экстрасенсорным зондом. Поэтому выводы сформировались прямо противоположными истине.

— Т’ты по-бе-дил, — Михаил откинулся на спинку своей обители, прикрыл глаза и закончил, как мог внятно: — У-бей-те ме-ня.

Тур и Ворон быстро переглянулись и синхронным коротким кивком подтвердили друг другу принятое решение.

— Ты серьёзно? Да? — уточнил Ворон и получил согласие. — Ладно. Тебе решать. Но сначала посмотри, куда ты собрался раньше времени.

На огненные глаза опустилась белая неподвижная пелена. Холодный ветер, вырвавшийся на волю из отворённой двери, разметал снежную пыль по пустой сумрачной комнате.

Загляни за порог.

Чёрные тучи плыли над каменной равниной. Стволы мёртвых деревьев жалобно стонали в неподвижных тисках остановившегося времени. Медленно вращалось колесо перевёрнутого инвалидного кресла. Пустая птичья клетка вмёрзла в ледяной песок. Гора рухляди проявилась из глубины туманного горизонта, приблизилась и рассыпалась на детали. Рваные книги, разбитый монитор, покорёженный кожух процессорного блока, клавиатура без клавиш, манипулятор «мышь» с оборванным проводом, обгорелые страницы фотоальбома. И под всем этим могильная плита без даты и имени. Забытые руины человеческой судьбы…