Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк

— Я был уверен в тебе, моя золотая русалка, — ответствовал супруг.

По случаю победного возвращения хозяина весь Ченсфильд пировал. Великолепная иллюминация затмила свет луны и звезд. В замковых залах гремела музыка, развевались перья, шелестели шелка, блистал бархат и атлас, усыпанный драгоценностями. На нижних террасах пировали даже крестьяне-арендаторы и челядь.

К ночи, когда на милю вокруг Ченсфильда нельзя было встретить ни одного человека с прямой походкой, виконт поднялся в свой верхний кабинет. Вудро Крейг, ожидавший здесь хозяина больше двух часов, привскочил на своих культяпках.

— Сиди и пей, Вудро, — сказал адмирал. — Ты привел тех троих?

— Они внизу, в комнате за буфетом. Среди народа им лучше не показываться.

Виконт приказал камердинеру привести трех человек из потайной комнаты.

Гримльс и Венсли вошли робко. Они в смущении стали у порога, переминаясь с ноги на ногу. Алекс Кремпфлоу, в кружевах, лентах и пряжках, шагнул вперед и нагловато ухмыльнулся. Он был навеселе.

— Ну, молодцы, — заговорил виконт, не обращая внимания на покушения Кремпфлоу поздороваться за руку, — я доволен вами. Одна змея издохла под вашими каблуками. У вас золотые руки, мистер Кремпфлоу (при этих словах «золотые руки» прекратили свои покушения и спрятались за спину). Вы станете компаньоном мистера Крейга. У вас будет квартира в «Белом медведе», экипаж и респектабельная жена по вашему выбору. Вы, Гримльс и Венсли, возьмите эти чеки и отдыхайте месяц. Затем вы отправитесь в Америку, в распоряжение капитана Бернса. Если к тому времени Каррачиола успеет прибыть туда из Капштадта, Бернс получит хорошее подкрепление. Там, в Голубой долине, у вас не будет недостатка в работе… по специальности. Мерч, проводите джентльменов за ограду… А ты, старик, — обратился виконт к владельцу «Чрева кита», — получишь свои пятьсот фунтов и гостиницу «Белый медведь». Завтра ты будешь распоряжаться ею, как полный хозяин. Теперь остается выручить этого молодчика Леглуа. Я хочу перевести его из Шрусбери в Бультон и посадить в камеру Бингля; может, в минуту откровенности тот проболтается. Начинка Бингля еще неясна. Вы с Джузеппе крепко в нем обманулись!

— Да, Бингля мы не распознали. Его младший брат путался с Фернандо. Уж не к Меджерсону ли тянется нитка?

— Ты правильно поступил, Вудро, что затуманил полиции мозги. Пусть эти господа воображают, будто Бингль — агент Томпсона и мифических шотландских заговорщиков. На этих днях суд приговорит Бингля лет на десять тюрьмы. За это время мы успеем прощупать, что он знает от Фернандо, и придумаем, как с ним поступить. Удавить его никогда не поздно, а может быть, парень еще пригодится. Позаботься, Вудро, о Флетчере. Пусть он побыстрее спивается до белой горячки. А клерк Дженкинс — полезный человек. Почерк он подделывает мастерски…

Звук трубы за воротами замка раздался властно и требовательно. Виконт прервал беседу с Крейгом и приказал узнать, кто прибыл.

— Королевский нарочный из Лондона, — доложил камердинер заикаясь.

Виконт спустился в нижние залы. Весть о прибытии королевского посланца мгновенно облетела весь дом. Музыка на хорах смолкла, пары разошлись и смешались с группами зрителей у стен.

Офицер королевской гвардии, сопровождаемый двумя гвардейцами, вошел в зал. Он окинул все общество внимательным взглядом и, узнав хозяина по адмиральскому мундиру, быстро направился к нему, держа в руках пакет с пятью огромными печатями из голубого сургуча. Виконт принял пакет и пожал руку посланца.

Веселье не возобновлялось, пока адмирал, удалившийся в кабинет, читал королевский рескрипт. Через несколько минут мажордом, вызванный в кабинет, вернулся в зал и шепнул несколько слов капельмейстеру. Лицо мажордома сияло. Гости радостно заволновались, ожидая добрых вестей.

Мажордом вышел на середину двухсветного зала, постучал об пол своим жезлом и провозгласил громко и торжественно:

— Волею его королевского величества хозяину нашего дома, избранному депутатом британского парламента, адмиралу флота Фредрику Райленду, виконту Ченсфильду, даруется титул эрла[103] Бультонского и звание пэра Англии. К личному гербу лорда Ченсфильда отныне присоединяется герб Бультона. Его королевскому величеству было угодно возвестить эту радость лорду Ченсфильду личным письмом, дабы он успел принять участие в ближайшем заседании верхней палаты!

Дальняя дверь зала распахнулась, и лорд Ченсфильд, новый пэр Англии и эрл Бультонский, вошел в зал своей прихрамывающей походкой. Оглушительный оркестровый туш грянул ему навстречу, приветствия и рукоплескания раздавались со всех сторон, и в залах ченсфильдского дома возобновился веселый пир.

После полуночи, разгоряченный вином, удачей и высшими почестями, лорд Ченсфильд прошел в свой верхний кабинет. Наружная стеклянная дверь вела из кабинета на маленький, полускрытый балкон. В парке уже гасли плошки и фонарики иллюминации. Мартовское небо синело сквозь черные прутья лип и хвойные лапы. Луч света из-за портьеры падал на снежок, слегка опушивший ветви парка.

Леопард Грелли расстегнул мундир и жадно вдыхал влажный воздух. Снежинки, огромные и мохнатые, возникали в узком световом луче. За рекою и дальней рощей темнела гряда холмов. Там начинались земли соседнего поместья — Уольвсвуд…

И высоко над грядою холмов, прямо перед взором Джакомо Грелли, стоял в небе огромный торс небесного охотника — Ориона, с алмазным мечом у трехзвездного пояса.

16. Уроки Мистера О'Хири

1

Укрыв лицо капюшоном плаща, Бернардито пробирался сквозь лесную чащу. Дождь сек листву и пенил коричневую воду ручьев. Старый корсар видел, как спина бежавшей впереди собаки, намокая, быстро темнела и превращалась из рыжевато-серой почти в черную.

Все тропы на острове он знал так, что мог бы ходить по самым опасным местам с завязанными глазами. С легкостью юноши он перепрыгивал ручьи и ступал по скользким камням. Удобные сапожки из сыромятной кожи, какие шьют себе испанские пастухи в горах, защищали ноги Бернардито от шипов и колючек.

Извилистая горная тропа вывела его к бухте, окруженной со всех сторон лесной чащей. Из-за кустов он бегло осмотрел бухту, совершенно пустынную, покрытую мелкой сердитой волной. Стон корабельного колокола, низкий и протяжный, снова пронесся над островом: за каменными мысами, образующими вход в бухту, терпело бедствие неведомое судно.

Бернардито пустился бегом по левому берегу бухты. Уже совсем рассвело, но пелена дождя скрывала даль. Карнеро первым начал карабкаться по крутому склону мыса; охотник свистом отозвал собаку и взял ее на сворку. Шерсть у Карнеро вздыбилась — собака чуяла близость чужих, незнакомых людей.