Великий океан - Иван Кратт

Алексей обещал. Прощаясь, он все еще оглядывал двор, строения и даже дорогу, — не покажется ли где Консепсия, но так ее и не увидел.

Вечером вместо Луиса из президии прискакал солдат. Комендант послал его сообщить, что в гавань пришел русский фрегат, направляющийся в Росс и Ново-Архангельск. На этом корабле прибыл моряк с особыми полномочиями из Санкт-Петербурга. По-видимому, это был тот самый капитан, о котором говорилось в депеше вице-короля.

Не медля ни часа, Алексей покинул Монтерей. Губернатор ничего не сказал ему о своих секретных сведениях, но помощник правителя Росса знал, что особые уполномоченные посылаются неспроста. Он долго стоял на палубе, глядя, как удаляются берега залива, как проступают над ними золотые звезды…

Глава пятая

Лука первый заметил появление корабля. Сперва он подумал, что это возвращается «Вихрь», но потом убедился в своей ошибке. Оснастка и размеры судна были иные, а когда корабль обогнул мыс и стал поворачивать в залив, промышленный ясно разглядел большой российский флаг. Это входил компанейский трехмачтовый корабль «Кутузов», посланный Главным правлением в американские земли. Второй такой же корабль, «Суворов», направился прямо на Ситху.

Лука закричал и побежал к верфи, где находился в это время Кусков. Но там тоже заметили судно, и вскоре на берегу собралось почти все население форта.

Капитан-лейтенант Гагемейстер сразу же сошел на берег. Несмотря на жару, он был в суконном морском мундире темно-синего цвета, с высоким шитым воротником, в перчатках и треуголке. Начальство над двумя кораблями, особые полномочия и офицерское звание придавали ему значительность.

— Господин коммерции советник? — подошел он к Кускову, торопливо выступившему вперед. — Здравствуйте!.. Очень неудобный залив для больших судов.

Он подержал на весу руку, словно ища, с кем еще поздороваться, но, не найдя никого подходящего, кивнул толпившимся промышленным и пошел по направлению к крепости.

В тот же день он приступил к знакомству с делами колонии. Господин капитан-лейтенант был туповат, но очень старателен.

Первым делом он оценил строения и имущество форта. Кусков поселил его в своем кабинете (остальное корабельное начальство жило на судне), и каждое утро после кружки парного молока Гагемейстер занимался просмотром книг и записывал разъяснения, которые давал ему несколько оробевший Иван Александрович. Книги велись аккуратно, но без канцелярского шика, с помарками и не очень разборчиво, что вызывало неодобрение. Затем капитан обошел пешком все владения Росса, измерил постройки, тщательно и долго выспрашивал причины пожара мельницы, побывал на ранчо, пересчитал скот.

Подбив расходы, он определил стоимость форта и всех заведений в сорок три тысячи девятьсот пятьдесят семь рублей и тридцать три копейки ассигнациями — сумма расходов на строительство. Стоимость лошадей и скота — в пять тысяч двести семьдесят пять рублей. Так был, вероятно, когда-то оценен бухгалтерами Испании новый материк. По стоимости расходов на содержание каравеллы. Так же, наверное, выведены были пезеты-копейки.

Лука больше всех обиделся за такой подсчет.

— Да тут котов за одну зиму на столько набьешь! — шумел он в казарме. — Тут тебе серебра на целые тысячи, скота дикого, лесу, может быть, на миллионы! Владение!.. А мы-то пять годов тут задарма муки разные принимали? Для отечества бились!

К этому времени вернулся из Монтерея Алексей. Следом за «Вихрем» прибыл и освобожденный из плена бот. Еще в гавани узнал Алексей фамилию приезжего и с интересом пошел с ним познакомиться. Много лет назад встречал его на Ситхе, когда тот в чине лейтенанта командовал компанейским судном, посланным из Петербурга, слышал о нем на Сандвичевых островах, где лейтенант был по поручению Баранова. Александр Андреевич невысоко ценил тогда способности нового служащего компании.

— Грош сосчитает, а алтын упустит, — говорил он, усмехаясь. — Душа не наша…

Но моряк он был хороший, а это тогда для Алексея значило многое.

Гагемейстер принял его радушно. Кускова в форте не было — поехал на ранчо, и Алексей доложил о своей поездке капитан-лейтенанту. Он несколько многословно, но подробно рассказал о последних переговорах и отношениях с испанцами, о тех губернаторах, которые за это время правили Калифорнией, их письмах и действиях. Еще более подробно начал рассказывать про строительство форта, новые земли, про то, что недавно они открыли большое озеро, из которого вытекает Славянка, нашли истоки реки Сакраменто, видели огнедышащую гору. В этих краях испанцы никогда не бывали и даже о них не знали.

— Серебра тут много, — говорил Алексей, увлекшись, — горная смола есть, у одного племени золотые пули видел. Верно, и золото неподалеку есть… А в долинах пшеницы на всю Сибирь насеять можно. Земля тут — дай тебе боже! Гишпанцы и пахать как следует не пашут, а собирают горы хлеба. В миссиях вместо сохи свалят дерево с корнями, корни обстругают, да так его и тащат по целине пар шесть быков. И смех и грех! Мы им тут сохи поделали, железные сошники поковали…

Но Гагемейстер суховато остановил его. Немолодой, лысеющий, в туго застегнутом мундире, он сидел за столом прямо, как во время допроса, и изредка что-то записывал на листке бумаги. Он вернул Алексея к разговору о переговорах с де Сола.

— Каковы были претензии к нам его превосходительства? — спросил он, поднимая перо.

— На сей раз никаких. Он через сан-францисского коменданта обещался прислать письмо.

Гагемейстер записал.

— Обещания?

— Разрешить малость торговать с монахами, — Алексей улыбнулся. — Да они всё обещают!

Записал.

— Просьбы?

— Сделать ему коляску. А то не на чем ездить господину губернатору. Они полагают, что у нас мастера на все руки.

Говоря о просьбе де Сола, Алексей не мог сдержать уже настоящей улыбки, но Гагемейстер записал ответ с особой тщательностью и провел под ним тоненькую черту. Потом стал расспрашивать о договоре на землю с индейцами и заявил, что хочет вызвать вождей, чтобы передать им благодарность Главного правления.

Это Алексею понравилось. Он отыскал Луку и Манука, велел им собираться в дорогу к Чу-Чу-Оану. Сам же немедля поскакал на ранчо доложить Кускову о своем прибытии и о решении Гагемейстера.

Правителя он встретил уже возле Росса. Иван Александрович возвращался домой, ехал шагом. Вид у него был усталый, понурый, седые волосы выбивались из-под картуза. За этот десяток дней, что Алексей его не видел, правитель колонии, казалось, очень постарел. Но заметив помощника, он подтянулся, с искренней радостью обнял его, спросил о поездке. Узнав, что кончилось все благополучно, облегченно вздохнул и перекрестился.