Книга 7. Дорога в бесконечность - Юлиана Суренова

- А разве сейчас вы чего-то боитесь? У вас есть причина для опасений? Мне говорили, что лишенные дара стали относиться к колдунам иначе…

- После того, как ты их спас? Конечно. Для них ты стал богом. Богом солнца.

- Что? - он вздрогнул, внутренне напрягся, чувствуя что-то неладное.

- Ну да, - девочка хихикнула. - Они ведь всегда верили в бога солнца. Доброго и заботливого. А после того, как ты у них на глазах уничтожил само Зло, решили, что ты… Ну… - она замешкалась, поморщилась, силясь вспомнить те мудреные слова, которые слышала в разговорах взрослых. - Что ты… Воплощение бога среди людей!

- Это не так.

- А они верят. И хорошо. Потому что пока верят, не обижают нас. Но потом… Долго ли продлится их признательность? Что будет с нашими потомками? - эти слова были слишком сложны и умны для маленькой девочки, но она так часто слышала их, что не просто выучила наизусть, но и почти убедила себя, что поняла.

- Взрослых это беспокоит? - не спуская с собеседницы внимательного взгляда задумчивых глаз, спросил колдун.

Полеся, вздохнув, кивнула:

- Если бы земля замерзла и только наша сила согревала бы ее, лишенные дара всегда бы дорожили нами. И можно было бы не бояться, что в грядущем случится что-то…

Что-то вроде Падения.

- Не жалей о том, что все иначе, девочка, - качнул головой Черногор. В его голосе была та задумчивость, которую обычно несут с собой тяжелые воспоминания. - Мир, о котором я рассказывал тебе, приближался к концу, когда без дороги, без испытаний наделенных даром в нем становилось все меньше и меньше… Прости, - заглянув малышке в глаза и заметив в них страх, проговорил он, - я не должен был говорить тебе этого, пугая душу, когда ты все равно не сможешь понять…

- Но я запомню. И расскажу взрослым. Они могут понять, но ничего не знают, потому что ты не рассказываешь им.

Несколько мгновений он смотрел на нее, ничего не говоря. Эта малышка… Ему было легко с ней говорить. В отличие от других, когда даже те, кто прежде понимал его с полуслова, полувзгляда, теперь, казалось, говорили совсем на другом языке. И поэтому он продолжал, питая разговор словами, словно поленьями костер, который без этого бы уже отгорел.

- Ты умна не по годам, Полеся.

- Это плохо? - она сжалась, вновь делаясь похожей на испуганную пичужку.

- Нет, конечно, нет, просто… Ты очень похожа…

- На эту девочку, о которой ты говорил? На девочку из твоего сна?

- Из сна…

- И какая она была? - для нее все это было похоже на одну из сказок, которые она так любила.

- Она… - начал он, но потом замолчал, поджав губы. - Прости, милая, я не могу.

Это не правильно говорить о ком-то за спиной.

- Но ее ведь нет на самом деле! Она - только сказка! А для чего еще нужны сказочные девочки, как не чтобы о них рассказывали!

- Все так, милая. Но… Видишь ли, для меня тот мир совсем не сказка. Он кажется мне настоящим.

- Даже более настоящим, чем наш?

- Да, милая. Увы, это так. Мне… Мне трудно отказаться от того, во что я так долго верил, и поверить в то, о чем с таким трудом заставил себя забыть.

- Но ты мечтал вернуться, да? Мечтал?

- Конечно. Разве можно не желать возвратиться домой?

- Это хорошо! - ее лицо расплылось в довольной и счастливой улыбке.

- Почему, милая?

- Значит, ты любишь этот мир. И нас.

- Мне… - он на миг закрыл глаза, что было сил сжал губы. В конце концов, сколько можно сражаться с самим собой и со всеми вокруг, отвергая реальное и держась за невозможное? Скольких бед и трудностей можно было бы избежать, прими он сразу же мир снежной пустыни! К чему же дважды совершать одни и те же ошибки, мучая себя и окружающих? - Мне просто нужно немного времени, милая. Совсем немного.

- Чтобы по-настоящему вернуться к нам?

Он кивнул.

- Ты не сердишься на меня?

- Нет. Почему я должен на тебя сердиться?

- Ну… Этот разговор… Воспоминания… Они, должно быть, причинили тебе боль…

Я знаю, так бывает. Вот я. Когда я думаю о маме с папой… - не договорив, Полеся всхлипнула.

- Не плачь, милая, - он хотел взять ее за руку, успокаивая, но не смог даже шевельнуться, когда налившееся тяжестью тело совсем перестало его слушаться. И ему ничего не оставалось, как уповать на то единственное, что было ему верно - голос. - Все будет хорошо. То, что произошло когда-то, осталось в прошлом.

- И ничего такого вновь никогда не повториться? Я… Мои дети не станут плакать, вспоминая обо мне, как я плачу над памятью родителей?

- Я сделаю все, что смогу, чтобы этого не случилось.

- И я… Я буду жить долго и счастливо? Как в сказке?

- Это ведомо лишь богам - длина пути и мера счастья.

- А ты? Люди считают тебя богом. Может быть…

- Нет, - он прервал ее, наверное, резче, чем ему хотелось, чем он должен был. О чем тотчас пожалел, увидев, как в испуге отшатнулась от него малышка. - Я всего лишь человек. Как ты. Как Дубрава…Но… Верь в лучшее, девочка. И все будет хорошо.

- Не сердись на меня! Я… Я опять, наверное, сказала что-то не то…

- Неужели я в твоих глазах так строг, что могу наказать всего лишь за слово?

- Ты добрый. Но… Но колдовской король ведь должен быть строгим. Ну… Со своими подданными. А те должны служить ему верой и правдой. Я… Я не знаю. Я никогда прежде не жила при колдовских королях!- было видно, что ей тяжело бороться со своим страхом. И если прежде любопытство отгоняло его в сторону, то на этот раз страх оказался сильнее даже его. - Можно я пойду? - встав, попросила она.

- Конечно, - колдун перевел взгляд на высокое, синее небо. Он не видел, как подошла Дубрава.

В отличие от него Полеся сразу же заметила приход наставницы.

Сжавшись, девочка виновато взглянула на нее:

- Прости!

- Все в порядке, милая, - взглядом успокоила ее колдунья.

- Я не хотела мешать, просто… - душа девочки металась, не находя покоя, она и сама не знала, почему. - Я оказалась здесь случайно…

- Успокойся, - склонившись над ней, Дубрава коснулась ладонью ее головы, приглаживая растрепавшиеся волосы. - Все в порядке. Ты не сделала ничего плохого.

Наоборот. Очень хорошо, что ты была здесь.

- Я… Я пойду?

- Да, дорогая. Ступай.

- А ты?

- Я останусь с ним.

- Дубрава, - дождавшись, пока Полеся исчезнет за деревьями, заговорил Черногор, но колдунья остановила его прежде, чем он успел что-то сказать:

- Сейчас я уйду! Лишь одно мгновение! Я хотела спросить…

- Женщина! - взмолился колдун. - Сколько можно!

- Да, я всегда досаждала тебе вопросами, причиняя боль…Но, видят боги - в куда большей степени раня саму себя. Это моя беда, моя слабость - спрашивать о том, о чем не следовало бы, не зная, когда нужно остановиться. Я понимаю это, и, все же… Такова, видимо, моя судьба. А посему… Черногор, будь терпелив, прошу тебя! Как был все то время, что я тебя знаю! Прошу! Для меня очень важно… Даже не получить ответ, только спросить!