Империя тысячи солнц. Том 2 - Шервуд Смит

Мойра замедлила шаг и остановилась перед самым троном. Старик улыбнулся ей и сделал знак подойти еще ближе, но она не двинулась с места — горло ей точно стиснула невидимая рука.

— Ты кто? Призрак? — спросила она наконец. Ее тонкий голосок совсем потерялся в огромном зале.

— Скажем так, Мойра: я больше, чем призрак, но меньше, чем человек. — Его голос, внятный, но тихий, не производил эха.

Мойру не удивило, что призрак знает ее имя.

— Ты мне поможешь? — спросила она, осторожно ставя корзинку на пол. — Гаки меня заметили.

— Гаки? — с легкой улыбкой повторил он.

— Мы так должарианцев зовем. — Надо же, он знает ее имя, но не знает, как дети Мандалы прозвали оккупантов. Она быстро оглянулась — большие двери оставались закрытыми. — Они любят убивать, но нас больше не трогают, если мы не нарушаем их правил. А я вот нарушила, потому что в эту часть дворца ходить запрещается. Но ведь дворец наш, а не их! Ненавижу гаков!

— Но ведь ты не только это правило нарушила?

Мойра снова взяла корзинку с пола. Насквозь он ее видит, что ли?

— Я помогаю папе, — заявила она.

Это, в общем, правда — она в самом деле помогает отцу. Даже должарианцы знают, что ее отец — старший садовник и что она носит садовым работникам разную рассаду, потому что мало у кого из них пропуска позволяют ходить всюду.

Не знают они только, что под рассадой она иногда переносит чипы с сообщениями.

— Одно дело — нарушить правило, которое может повредить только тебе, — сказал старик, — и совсем иное — сделать то, что может повредить другим людям. Ты понимаешь разницу?

Мойра промолчала. Неужели призрак и о чипе знает? Она обещала папе — и Маске — никогда никому не говорить, что носит в своей корзинке помимо рассады.

Впрочем, она понимала, о чем он говорит. Маска ей объяснил, что ДатаНетом теперь никому пользоваться не разрешают, кроме как по делу, и что гаки читают все. Поэтому секретные послания — вроде тех, что они с папой пытаются передать маме, которая, может быть, прячется на другой стороне планеты вместе с другими флотскими, сумевшими скрыться в первые дни оккупации, — передаются на чипах из рук в руки. А для их прочтения используются электронные блокноты или портативные проекторы наподобие тех, с которыми дети работают в школе. Некоторые и правда взяли из школы, и это порядком забавляло Мойру и ее друзей.

— Ты хочешь сказать, — осторожно спросила она, — что, если я не доставлю эту рассаду куда надо, кто-нибудь может пострадать?

— Именно так, Мойра.

Значит, он полагает, что она поступила нехорошо, пойдя этим путем, а не по служебным трубам, как велел ей Маска.

— Я пробралась сюда, чтобы тебя увидеть, — выпалила она, — посмотреть, настоящий ты или нет.

— Зачем? — уже без улыбки спросил старик.

Чувства, обуревавшие Мойру, как-то не укладывались в слова.

Потому что я надеюсь, что моя мама жива. Потому что папа пьет по ночам, пока у него глаза не покраснеют. Потому что у многих из нас нет родителей и никогда уже не будет. Потому что гаки сильнее нас и такие подлые. Потому что на нашей стороне должен быть кто-нибудь посильнее должарианцев.

Но этого она почему-то не смогла выговорить и сказала:

— Наши Крысы говорят, что Маска тебя видел. Что гаки тебя боятся, а Маска — нет и что он всю ночь с тобой разговаривал. Я просто хотела проверить, правда это или нет.

— Это правда, — сказал старик. Мойра перевела дыхание, а он опять улыбнулся и спросил: — А кто такие Крысы?

— Мои друзья, — гордо ответила она. — Мы называем себя Крысами, как ребята на Рифтхавене. У нас даже свои знаки есть... — Тут она почувствовала, что говорит лишнее, и умолкла.

— Ты молодец, Мойра, — одобрительно сказал призрак. — Можешь сказать своим Крысам, что я здесь и что я помогаю Маске. Но ты должна обещать мне, что больше не станешь ходить этой дорогой. — Он повернул голову, и Мойра с замиранием сердца убедилась, что может видеть сквозь его череп. Но он улыбнулся и снова взглянул прямо ей в глаза. — Мужайся, дитя мое, — сказал он, и в этот миг большие двери, через которые она вошла, распахнулись.

Когда двери начали открываться, пенташ Синаран сделал одной из гвардейцев знак пройти вперед. У тарканки напряглись плечи, и она, побледнев, оглянулась на него с порога.

— Девочка стоит перед троном. Но оно... тоже там, с ней.

Взводный тихо выругался, употребив слово, за которое альташ Джессериан запросто мог бы назначить ему сто плетей. «Никакой это не карра, — говорил им Джессериан. — Это голограмма, компьютерный фокус».

Но сам альташ, командующий должарскими силами в Мандале, ни разу не видал этого панархистского карра. Даже если он вылез из компьютера, все равно он порождение злой воли мертвого врага. Как же его еще называть?

Двери раскрылись пошире, и Синаран его тоже увидел. Он послал свой взвод вперед, и тарканцы, преодолевая страх, рассредоточились и бегом устремились к трону, чтобы охватить его с флангов. Коммуникатор уведомил Синарана, что взвод Джустуана прошел во Врата Алеф-Нуль за троном.

Давя в себе суеверный ужас и держа бластер наготове, пенташ, тарканец с двадцатипятилетним стажем, четкой и быстрой походкой двинулся к трону. В зале забрезжил мертвенный свет, приобретающий яркий зеленовато-желтый оттенок гангренозной раны. Дышать стало трудно, и Синаран стиснул челюсти при виде тумана, зловеще медленно клубящегося над троном.

Но страх не мог победить двадцати пяти лет жестокой муштры и боевого опыта, и пенташ не замедлил шаг. Фигурка девочки, съежившейся у самого трона, выдавала не менее сильный страх. Почти что доросла до своего первого Каруш-на Рахали. При этой мысли Синаран испытал легкое возбуждение — он, как и все должарианцы, никогда не терял связи с лунным ритмом далекой родной планеты.

Но он сурово подавил этот позыв. Панархисты вообще под запретом, а эта и вовсе маленькая и хилая, даже если созрела уже, в чем он сомневался. Ему отдан четкий приказ, и эта девчонка не доживет до Схватки, даже если у панархистов имеется что-то подобное.

Он дошел до помоста, и его правая нога напряглась для следующего шага.

— Если ты ценишь свою волю и душу, не подходи ближе, — на безупречном должарском сказал тогда карра.

При этих словах Синаран замер, словно наткнувшись на стену, и покачнулся, на миг потеряв равновесие. Его никто не предупреждал, что призрак умеет говорить!

Карра смотрел на него, не отводя глаз, и в зале стало темнеть. Волны почти неслышных звуков пронизывали тело тарканца. Весь оставшийся свет сосредоточился вокруг карра и толчками потек с высоты трона прямо к Синарану. Ужас сковал пенташа, когда он увидел позади глаз призрака тьму с пляшущими языками пламени.

— Меня зовут Джаспар, — оказал карра, и Синаран понял, что пропал. Карра называют свои имена только тем, кого собираются пожрать. — Я не спрашиваю, как зовут тебя, ибо это уже не имеет значения. Ты вошел в мои владения по собственной воле, и теперь ты мой.

Карра помолчал, как бы в раздумье. Синаран метнул взгляд вправо и влево — его взвод занял позицию по бокам трона.

— Вопрос только в том, проглотить мне тебя теперь или после.

С решимостью отчаяния Синаран вскинул бластер, но боль окатила его расплавленным металлом и погрузила во тьму.

Мойра так напугалась, что почти уже не чувствовала страха. Она стояла у трона, глядя на приближающихся тарканцев, а над ней клубились тучи, словно в грозу.

Призрак заговорил на жестком языке захватчиков, и солдат остановился. Мойра слышала тихий рокот грома. Жуткие зеленые тучи пускали струйки пара, похожие на юрких змей.

Солдат внезапно навел на призрака свой бластер. В тот же миг сверкнул свет, ударил гром, Мойре заложило уши, а из туч хлестнули синевато-белые бичи молний. Одна из них обрушилась на тарканца перед троном — тот весь передернулся и упал без сознания. Сквозь раскаты грома послышались вопли, а потом настала тишина.

Присевшая на корточки Мойра медленно поднялась и огляделась. На полу кое-где виднелись темные дымящиеся холмики, и пахло горелым мясом. Мойра зажала рукой нос и спросила призрака:

— Они мертвые?

— Все, кроме этого. — Призрак показал на тарканца у трона.

— Надо было убить и его тоже, — свирепо заявила Мойра, чей испуг успел уже смениться гневом.

— Я не могу перебить их всех один, Мойра, — слабо улыбнулся призрак. — Я не должен убивать даже тех, кто заходит в мою часть дворца — иначе их сообщники за пределами планеты захотят отомстить за них. Что до этого, пусть живет и нагоняет на других страх своими рассказами. — Призрак встал. — А ты должна выполнить то, что тебе поручено.

И перед самым троном внезапно разверзлась дыра.