Мировая холодная война - Анатолий Уткин

Развивая идеи меморандума СНБ-68, администрация Эйзенхауэра определила наиболее значимые глобальные интересы США: сохранение лидирующего экономического положения США (1) и обеспечение экономических интересов американской промышленности во всем огромном внешнем мире (2). «Новый взгляд» отражал стремление сочетать два элемента: сохранение мирового контроля и проведение «более здравой» бюджетной политики. То есть мировая империя при меньших расходах. На эйзенхауэровскую концепцию «холодной войны» воздействовали, с одной стороны, традиционная политическая философия республиканской партии, а с другой — корейская война. Философия республиканизма учила, что нужно, прежде всего поддерживать порядок дома (что понималось как отход от расточительности, от неоправданно раздутых бюджетных расходов демократов). Корейская война учила, что наземные сражения в Азии отличаются от прежнего, преимущественно европейского, опыта США. В частности, роль выигрыша пространства и значение коммуникаций здесь резко отличались от хрестоматийных представлений американских военных, воспитанных на опыте двух мировых войн.

При Эйзенхауэре бюджет министерства обороны был немыслимо огромным для Америки мирного времени, но все же его рост не был столь большим, как при Г. Трумэне. Он увеличился за восемь лет пребывания республиканцев в Белом доме с 40,2 млрд. долл. в 1953/54 фин. году до 47,4 млрд. долл. в 1960/61 фин. году (что означало уменьшение доли военных расходов в валовом национальном продукте с 12,8% в 1953/54 фин. году до 9,1,% в 1960/61 фин. году). Доля военных расходов в общих доходах федерального правительства также уменьшилась — с 65,7% в 1953/54 фин. году до 48,5% в 1960/61 фин. году.

В то же время американский экспорт увеличился с 15 млрд. долл. в 1953 г. до 30 млрд. долл. в 1960 г.

«Холодная война» в 1950-е годы

Военный моряк Редфорд был поклонником авиации, которую считал главной ударной силой в конфликтах будущего. Став при Эйзенхауэре председателем объединенного комитета начальников штабов, адмирал внес в стратегическое видение Вашингтона убеждение в том, что относительно недорогим путем — перемещением расходов с нужд армии на нужды авиации, стратегической и авианосной, более решительной угрозой использования несомого стратегической авиацией ядерного оружия — Соединенные Штаты обеспечат эффективный рычаг воздействия на СССР в зените «холодной войны». Взгляды Редфорда соответствовали и базовым посылкам республиканизма, и опыту корейской войны. В эти годы в США главным средством доставки ядерного оружия стратегического назначения становятся бомбардировщики межконтинентального радиуса действия — Б-52.

Президент Эйзенхауэр имел в руках оружие, отличное от того, на которое мог рассчитывать президент Трумэн. Ядерный арсенал США за несколько лет был увеличен многократно, ядерное оружие 50-х годов было в тысячи раз мощнее атомных бомб второй половины 40-х годов. К 1955 г. число бомбардировщиков, способных нанести удар по СССР, достигло 1350 единиц. Боевой гpyз атомных бомб стандартного бомбардировщика стратегической авиации во времена Эйзенхауэра был эквивалентен по разрушительной силе совокупному объему всех боеприпасов, сброшенных союзной авиацией на Германию за вторую мировую войну.

Казалось, что создание межконтинентальных носителей ядерного оружия — стратегических бомбардировщиков может привести к изменению взгляда на смысл баз, расположенных за тысячи и десятки тысяч километров от США. Однако наряду с созданием огромного воздушного флота стратегической авиации Вашингтон не только не пришел к выводу о ненужности далеких, выдвинутых к границам СССР баз, но, напротив, интенсифицировал в 50-x годах их строительство. Очевиднее, чем прежде, стало и то, что для Вашингтона вовлечение государств в американскую зону влияния было важно само по себе, а не только как создание плацдарма для воздействия на противника. Привязывание к себе десятков других стран стало методом увеличения сферы влияния, источников сырья, рынка сбыта, места приложения капиталов.

Опасаясь, что в дальнейшем свобода действий США на мировой арене будет ограничена техническими достижениями СССР, президент Эйзенхауэр, как стало известно позднее, планировал даже превентивную ядерную войну. 8 сентября 1953 г. он писал государственному секретарю Даллесу: «В нынешних обстоятельствах мы должны были бы рассмотреть, не является ли нашей обязанностью перед грядущими поколениями начать (подчеркнуто президентом. — А. У.) войну в благоприятный, избранный нами момент».

Согласно секретному стратегическому плану Эйзенхауэра — меморандуму совета национальной безопасности 162/2, в случае конфликта с СССР или с КНР «Соединенные Штаты будут рассматривать ядерное оружие пригодным к использованию наравне с другими вооружениями». Не было в истории США периода, когда возможность обращения к атомному оружию обсуждалась бы в столь конкретной плоскости. Администрация Эйзенхаузра демонстративно послала в 1953 г. бомбардировщики — носители атомного оружия в Корею. В 1954 г. Эйзенхауэр, выступая перед лидерами конгресса, говорил, что разрабатываются планы «нанести по противнику удар всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении». (Весной 1954 г. американцы предложили французам применить атомную бомбу против вьетнамских войск, окруживших в Дьен-Бьен-Фу французские войска). Наиболее близко Эйзенхауэр и его окружение подходили к идее использования атомного оружия во время двух кризисов в 1954 — 1955 годах и в 1958 г. Согласно логике государственного секретаря Даллеса, в 1958 г. следовало применить атомное оружие ради сохранения за чанкайшистами островов Куэмой и Матцу.

В январе 1954 г. в связи с инцидентами на находящихся в прибрежной полосе КНР двух небольших островах Куэмой и Матцу конгресс предоставил президенту полномочия «использовать вооруженные силы Соединенных Штатов таким образом, каким президент посчитает необходимым». (409 голосами против 3). В сенате эта резолюция была принята 85 голосами против 3. Пожалуй, никогда в американской истории конгресс не вручал президенту таких полномочий, которые могли означать военные действия против великой державы — Китая, у которого был договор о взаимопомощи с СССР. Утрата этих островов якобы грозила США потерей влияния во всей западной части тихоокеанского бассейна — в Японии, на Окинаве и Филиппинах, а также якобы повлечет за собой вхождение в зону «чужеродного» влияния Южного Вьетнама, Лаоса, Камбоджи, Таиланда, Бирмы, Малайи и Индонезии. По поводу предлагаемой атомной бомбардировки островов Куэмой и Матцу госсекретарь Даллес сказал: «В случае применения ядерного оружия возникнет сильная массовая неприязнь к США в большей части мира… и даже риск всеобщей войны должен быть принят» (Даллес — Эйзенхауэру 4 сентября 1958 г.).

Президент Эйзенхауэр считал, что применение атомного оружия наилучшим образом разрешит берлинский кризис 1958 — 1959 годов. Администрация Д. Эйзенхауэра весьма отчетливо видела риск возникновения ядерной войны в случае применения американской стороной атомного оружия. Даже один из главных зачинателей «холодной войны» — Д. Ачесон был обескуражен готовностью республиканской администрации идти на риск мирового конфликта: «Это была бы война без друзей и союзников и по вопросу, который администрация не представила своему народу и который не стоил и одной американской жизни».

Тем не менее фактом остается, что ни одна предшествующая и ни одна последующая администрация США не выражали публично такой готовности защищать свои позиции, используя столь страшное и разрушительное оружие. При этом Эйзенхауэр и его окружение видели осторожность в действиях Советской России. В высшей степени секретном документе «Базовые основы политики национальной безопасности», принятом американским руководством в начале 1955 г., говорится: «Пока Советы не уверены в своей способности нейтрализовать воздушные ядерные силы возмездия, имеющиеся у США, мало смысла предполагать, что они начнут всеобщую войну или действия, которые, с их точки зрения, подвергнут опасности политическую власть и безопасность СССР» (СНБ-5501, 7 января 1955 г.).

Важно отметить следующий аспект проблемы. До прихода к власти республиканцев в американской политической элите господствовало мнение, что у США должно быть в руках атомное оружие максимальной мощности. С созданием атомного оружия у СССР эта точка зрения некоторое время преобладала, но с приходом к власти Д. Эйзенхауэра произошел определенный поворот в американском стратегическом мышлении, определявшем ход «холодной войны».

Насколько реальна была угроза применения ядерных сил со стороны США, если в ответ противником может быть нанесен пусть не эквивалентный, но все же в высшей степени разрушительный атомный удар по территории самих Соединенных Штатов — слишком высокая цена за самоутверждение. Под воздействием этих обстоятельств в Вашингтоне были приняты решения во многих отношениях парадоксальные. С одной стороны, Вашингтон в случае возникновения конфликтной ситуации готов был прибегнуть к крайним мерам — применить ядерное оружие. С другой стороны, он хотел бы пойти на это лишь в последний момент и в самом ограниченном объеме — по возможности используя не самые крупные ядерные боезаряды. Военная политическая верхушка США приняла решение о создании атомного оружия помимо стратегического еще и менее мощного — тактического назначения. Так начался спор теоретиков американского могущества о шкале применимости ядерного оружия. Скрестились взгляды сторонников различных методов использования ядерного оружия.