Отныне и вовек - Джеймс Джонс

— Вот! — с торжеством сказал Слейд. — И чихал я, кто что скажет, — гордо добавил он. — Я лично считаю — класс!. Давайте дальше?

Пруит продолжал щелкать пальцами.

— В тюрьме в субботу скучно, — предложил он. — Сквозит изо всех дыр… Это сразу две строчки, понял?

— Ясно, — кивнул Слейд, записывая.

— Погодите, — прервал их Пятница. — Это не Рассел!

Они замерли и все разом посмотрели на приближающийся силуэт. Это действительно был не Рассел. Энди быстро поддал ногой почти пустую бутылку, и она полетела с насыпи вниз. Слейд направил фонарик на шагающего к ним человека. В темноте вспыхнули две золотые полоски погон. Слейд вопросительно поглядел на Пруита, не зная, как быть.

— Смир-р-р-на! — гаркнул Пруит. У него это вырвалось автоматически.

— Что это вы, интересно, тут делаете среди ночи? — спросил пронзительный и тонкий голос лейтенанта Колпеппера, как нельзя лучше подходивший к фамильному колпепперовскому острому носу и к прямой, как шомпол, фамильной колпепперовской спине.

— На гитарах играем, сэр, — ответил Пруит.

— Об этом я и сам догадался. — Голос звучал сухо и насмешливо. Лейтенант подошел к ним. — Какого черта вы включили фонарь?

— Нам нужно было кое-что записать, сэр, — сказал Пруит. Остальные трое молча глядели на него, как на своего полномочного представителя. Пруит старался, чтобы голос не выдал охватившие его досаду и злость. Всё, сегодня они свой блюз так и не допишут. — Ночью по всей территории ходили с фонариками, сэр, — сказал он. — А мы здесь только на пару минут включили. Думали, ничего страшного.

— Не прикидывайтесь, Пруит, — все тем же сухим и насмешливым тоном сказал Колпеппер. — Вы все прекрасно знаете, что условия полевых учений максимально приближены к боевым. А это включает и полную светомаскировку.

— Так точно, сэр.

— Внизу фонарями пользовались для дела. Проводилась проверка постов. Ни при каких других обстоятельствах фонари не включаются.

— Так точно, сэр.

— А в боевых условиях посты будут проверять тоже с фонариками? — спросил Слейд. Голос у него дрожал.

Сохраняя выработанную многими поколениями колпепперов традиционную колпепперовскую выправку, лейтенант повернул голову. Фамильные колпепперовские прямые плечи и окостеневшая спина остались при этом неподвижны.

— Когда рядовой обращается к офицеру, — процедил Колпеппер, — он обычно добавляет слово «сэр».

— Так точно, сэр, — вытянулся Слейд.

— Кто этот солдат? — прежним насмешливым тоном спросил Колпеппер. — Мне казалось, в нашей роте я знаю всех.

— Рядовой Слейд, сэр, — отрапортовал Слейд. — Семнадцатая группа аэродромного обслуживания при аэродроме Хикем, сэр.

— А здесь что вы делаете?

— Пришел послушать музыку, сэр.

Колпеппер перевел фонарик с Пруита на Слейда:

— Вы сейчас должны быть на посту?

— Никак нет, сэр.

— Почему же вы не в своей части?

— Потому что, когда я не на посту, я имею право делать, что хочу, — с безнадежной злостью ответил Слейд. — Устав не запрещает в свободное время ходить к знакомым. Я ничего не нарушил.

— Возможно, — сухо сказал Колпеппер. — Но, к вашему сведению, мы в пехоте не разрешаем чужим солдатам шататься вокруг нашего расположения. И особенно среди ночи. Ясно? — внезапно рявкнул он.

Все молчали.

— Пруит!

— Да, сэр?

— Вы здесь старший. И за это безобразие я буду взыскивать с вас. Люди в лагере спят. Некоторым, — он поднес к глазам часы, — через тридцать семь минут заступать на пост.

— Поэтому мы сюда и забрались, сэр. Никто не жаловался, что мы мешаем.

— Возможно, — сухо сказал Колпеппер. — Но это ничего не меняет. Факт остается фактом: во-первых, вы нарушаете как общий распорядок, так и мои конкретные распоряжения, а во-вторых, вы зажгли свет на возвышенном участке местности, несмотря на приказ о полной светомаскировке. — Лейтенант снова направил луч фонарика на Пруита.

Никто на это ничего не сказал. Все четверо думали сейчас о другом — о том, что они не успели дописать блюз, и теперь, может быть, никогда его не допишут, потому что человек не ротатор, который запустишь — и шлепай себе страницу за страницей; ведь для того, чтобы сочинить слова к песне, нужно особое настроение, а оно вряд ли вернется к ним скоро. И во всем виноват Колпеппер. Но говорить это вслух было нельзя.

— Если ни у кого нет других предложений, я думаю, мы на этом закончим нашу дискуссию, — насмешливо сказал Колпеппер. — Когда будете спускаться, можете включить фонарик.

— Есть, сэр, — и Пруит отдал ему честь.

Колпеппер сухо приложил руку к козырьку. Энди, Слейд и Пятница, точно спохватившись, тоже отсалютовали лейтенанту. Колпеппер ответил им тем же, строго официально и всем сразу. Он пропустил их вперед, потом вслед за ними начал спускаться по тропинке, светя себе под ноги фонариком. Они свой фонарик не включили.

— Офицерье вонючее! — глухо пробурчал Слейд. — Чтоб они сдохли все! Прямо школьником себя чувствуешь; чуть что не так — линейкой по рукам!

— Наплюй! — громко сказал Пруит. — Так как тебе пехота? Все еще нравится? — спросил он с издевкой. Играть дальше комедию не имело смысла. Никто больше не сказал ни слова.

У грузовика их ждал Рассел.

— Я ничего не мог поделать, — зашептал он. — Он, как свет увидел, сразу наверх попер. Я вам даже крикнуть не мог.

— Не мог так не мог, — холодно сказал Пруит. — Ничего страшного. Наплевать. — И вдруг разозлился;— А чего это ты шепчешь?

Сзади подошел Колпеппер.

— И вот еще что, Пруит, — язвительно сказал он. — Хочу поставить вас в известность. Я приказал дежурному капралу заглядывать на насыпь. Так что не вздумайте снова туда лезть, когда я уеду.

— Так точно, сэр. — Пруит отдал честь. — Мы бы и так не полезли. Для нас все уже кончено, сэр. — Это прозвучало очень напыщенно, и он про себя выругался. Колпеппер усмехнулся и сел в кабину грузовика.

— Рассел, а где первый сержант? — спросил он.

— Не знаю, сэр. Наверно, решил здесь задержаться.

— А как он вернется назад?

— Не знаю, сэр.

— Что ж. — Колпеппер довольно улыбнулся. — Значит, он сам себя наказал. К побудке он обязан быть на КП. Теперь будет добираться пешком. Эндерсон, что вы стоите? Садитесь, мы уезжаем. — Он повернулся к Расселу: — Поехали. Эта дыра мне уже осточертела.

— Есть, сэр, — откликнулся Рассел.

Грузовик развернулся и выехал с территории лагеря, оставив после себя зияющую пустоту. Они стояли у прохода в проволочном заграждении и смотрели, как грузовик тяжело переваливается на ухабах, выбираясь на дорогу. В отблеске фар был виден силуэт Энди, сидевшего в кузове с гитарой в руках.

Пятница засмеялся, пытаясь заполнить пустоту смехом:

— Отлично провели времечко, да? Спасибо за чудесный вечер, было очень весело!

— Держи — Слейд протянул Пруиту листки, вырванные из записной книжки — Пусть будет у вас. Может, еще понадобится.

— А переписать не хочешь? Чтобы у тебя тоже было?

Слейд покачал головой:

— В другой раз. Мне пора. Скоро снова заступать.

— Ладно, — сказал Пруит. — Бывай.

— Ты поосторожнее, — посоветовал Пятница. — Будешь к нам приходить, смотри, чтобы он тебя снова не засек.

— Сам знаю. Мог и не говорить. Ладно, ребята, увидимся. — Слейд двинулся через проложенную грузовиком колею к дороге.

— Думаешь, он к нам переведется? — спросил Пятница.

— Сомневаюсь. Ты бы на его месте перевелся? На, — он ткнул ему листки. — Отдашь Энди. Это его. Музыку ведь он сочинил.

— Ничего, мы это еще допишем, — Пятница взял у него листки, аккуратно сложил их, сунул в нагрудный карман и застегнул пуговицу. — Найдем время. Когда в гарнизон вернемся.

— Да, — сказал Пруит. — Обязательно.

— А вообще, можем и сейчас дописать, — загорелся Пятница. — Ты и я — вдвоем. Сядем на кухне и допишем. Мы теперь и без музыки сможем.

— Дописывай сам. Я немного пройдусь. — Пруит прошел сквозь проход и двинулся через колею к дороге.

— А может, все-таки допишем сейчас? — с надеждой крикнул ему вслед Пятница. — Давай, а?

Глава 33

Дойдя до дороги, Пруит остановился. Голос Пятницы все еще долетал до него: итальянец продолжал что-то возбужденно обсуждать сам с собой. А Слейд уже исчез — и не видно его, и не слышно. Если уйти подальше, то Пятница тоже скоро исчезнет.

Он повернул налево и зашагал по щебенке в сторону главных ворот. Направо была свалка металлолома, где находился пост Слейда. Сменщик Слейда обязательно его остановил бы. А узнав, что он тоже солдат, захотел бы с ним потрепаться. Ему же сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. И заводить новые знакомства тоже не хотелось. Поэтому он и пошел налево. Одно знакомство в день вполне достаточная нагрузка для нормального человека. Он шел очень медленно, чтобы не догнать Слейда.