Мао Цзэдун - Александр Панцов

В итоге тучи над Мао продолжали сгущаться. И только благодаря молчаливой, но ощутимой поддержке авторитетного вождя со стороны части командного состава армии и местных секретарей парткомов группе Бо Гу и Брауну не удавалось окончательно задавить председателя ЦИК и Совнаркома. Важнейшее значение, конечно, имела, как всегда, позиция Москвы, несмотря на ослабление ее связей с ЦК КПК. А там, как мы помним, имелись влиятельные силы, не заинтересованные в свержении Мао. Ситуация с Исполкомом Коминтерна, правда, осложнялась тем, что не все его руководители рассматривали Мао как крупнейшего лидера китайской компартии. Дальневосточная секция Восточного лендерсекретариата и ее заведующий Павел Миф по-прежнему целенаправленно продвигали на ключевые посты в КПК китайских выпускников московских интернациональных вузов. Именно с помощью Мифа Ван Мин в 1931 году занял пост руководителя делегации КПК в Коминтерне, а Бо Гу стал вождем партии. В то же время другие работники Коминтерна, ЦК ВКП(б) и Дальбюро ИККИ отдавали себе отчет в ограниченности практического опыта у «птенцов Мифа». Часть из них делала ставку на выдвижение таких старых коминтерновских кадров, как Чжоу Эньлай, Сян Ин и Чжан Готао. В аппарате ИККИ имелось несколько фракций. Наиболее известные возглавлялись Иосифом Ароновичем Пятницким и Дмитрием Захаровичем Мануильским. Эти группы ожесточенно, хотя и закулисно, боролись друг с другом. Не было единства и среди тех, кто курировал Коммунистическую партию Китая. Нередки, например, были конфликты Мифа с заместителем заведующего Восточным лендерсекретариатом Людвигом Игнатьевичем Мадьяром113. Понятно поэтому, что отдельные фракции в ИККИ, во многом в силу чисто личных амбиций входивших в них аппаратчиков, поддерживали «своих людей» в КПК. Что же касается Сталина, то он, как мы помним, не делал вначале ставку ни на одну из группировок ни в ИККИ, ни в руководстве китайской компартии. А Мао возвышал лишь в качестве противовеса Чжоу Эньлаю, Сян Ину, Ван Мину, Бо Гу и Ло Фу, существенно укрепившим свое положение в начале 1930-х годов.

И только в середине 1930-х он сделал окончательный выбор в пользу Мао Цзэдуна. В январе 1934 года по настоянию Москвы Мао был переведен из кандидатов в члены Политбюро на очередном пленуме ЦК КПК114. Этот пленум проходил в Жуйцзине, но Мао в нем участвовать отказался, сославшись, как всегда, на «болезнь». По этому поводу Бо Гу «саркастически» заметил Отто Брауну, что у Мао Цзэдуна очередной приступ «дипломатической болезни». Дело в том, что по решению Центрального бюро КПК, стремившегося, как всегда, подорвать авторитет Мао, доклад «О советском движении и его задачах» на пленуме должен был делать не Мао Цзэдун как председатель ЦИК и Совнаркома, что было бы естественно, а второй человек в партии, Ло Фу115. Именно этого человека группа Бо Гу выдвигала на смену Мао в качестве нового председателя Совнаркома. Естественно, Мао не мог быть доволен этим, а потому и сослался на «болезнь».

Пленум сформировал новый состав Постоянного комитета Политбюро, в который вошли семь человек: Бо Гу, избранный Генеральным секретарем, Ло Фу, Чжоу Эньлай, Чэнь Юнь, Чжан Готао, Ван Мин и Сян Ин.

В конце января прошел формальный II съезд советов. 693 делегата с решающим голосом и 83 с совещательным одобрили все решения партии и переизбрали Мао на ставшую уже абсолютно «липовой» должность председателя ЦИК — «всекитайского союзного старосты», а-ля «дедушка» Калинин116. А сразу же после съезда на первом заседании ЦИК Ло Фу заменил Мао на посту главы Совнаркома Китайской Советской Республики (Народного комитета Центрального правительства — так он тогда стал называться)117. Удивительно, но замена Мао произошла (уникальный случай!) без ведома Москвы118.

По окончании заседания ЦИК он опять «заболел» и бросил работать. Но Бо Гу, Отто Браун и их сторонники, казалось, только обрадовались такому обороту дела. Ранней весной 1934 года они уведомили о «болезни» Мао Цзэдуна Артура Эверта. А тот через секретаря Шанхайского бюро ЦК Ли Чжушэна сообщил об этом секретарю ИККИ Пятницкому и Ван Мину: «Мао Цзэдун болен уже в течение длительного времени и просит, чтобы его отправили в Москву. Он перестал работать. Считаете ли Вы возможным отправить его как делегата на [VII] конгресс [Коминтерна, планировавшийся на июль — август 1935 года в Москве]? По мнению Вашего представителя [Эверта] и Шанхайского бюро [ЦК КПК], безопасность его поездки будет трудно обеспечить. Кроме того, следует считаться с политическими последствиями»119.

Но в ИККИ, как и следовало ожидать, прекрасно поняли, что идея участия в конгрессе Мао Цзэдуна принадлежала Бо Гу, для которого это был лишь предлог удалить строптивого и авторитетного руководителя из советского района. В начале апреля Политкомиссия Политсекретариата Исполкома Коминтерна приняла следующее решение: «Его [Мао] поездку в СССР считать нецелесообразной. Необходимо сделать все, чтобы вылечить его в Советском Китае. Только в случае абсолютной невозможности излечения в Советском Китае он может приехать в Советский Союз». И далее: «[Мы] против поездки Мао Цзэдуна, ибо не считаем возможным подвергать его риску во время переезда. Абсолютно необходимо, даже если потребуются крупные расходы, организовать его лечение в советском районе. Только в случае полной невозможности его излечения на месте и опасности смертельного исхода болезни можем согласиться на его приезд в Москву»120.

Бо Гу пытался сопротивляться. По его приказу вопрос о Мао вновь поднял прибывший в Москву в июне 1934 года министр земледелия Китайской Советской Республики Гао Цзыли. Он передал Ван Мину слова Бо Гу: «Мао делает ошибки в больших делах, только малые дела ему удаются»121.

Но именно в это время Москва начала насаждать героический облик Мао Цзэдуна. В 1934 году журнал «Коммунистический Интернационал» на русском языке и журнал «За рубежом» опубликовали отчетный доклад Мао Цзэдуна о работе ЦИК и Совнаркома II Всекитайскому съезду советов. Одновременно доклад Мао был издан отдельной брошюрой на русском и китайском языках (тиражом в пять тысяч экземпляров). А вскоре таким же тиражом и тоже на двух языках в СССР вышел первый сборник избранных речей и статей Мао Цзэдуна. (Состоял он, правда, всего из трех выступлений Мао, но других его работ в ИККИ не было122.) Наконец, как мы знаем, в ноябре 1934 года в журнале «За рубежом», в рубрике «Портреты современников», появился первый очерк о Мао (Георгия Борисовича Эренбурга). (До того в Советском Союзе, в феврале 1930 года, была опубликована лишь одна статья, знакомившая читателей с личностью Мао, — корреспондента «Правды» в Китае Алексея Алексеевича Иванова, писавшего под псевдонимом Ивин. Но в ней Мао Цзэдун был представлен исключительно в тандеме с Чжу Дэ123.)