Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого - Василий Головачев

Через несколько минут после прощания с Зари-мой Лилия напомнила ему об обещании:

– Ты хотел показать мне чудо.

– Обещал – покажу. Как тебе мама?

– Чудесная женщина!

– Ты ей понравилась.

– Правда? – обрадовалась Лилия. – Я боялась, что ей неинтересны мои увлечения. Она так оценивающе меня рассматривала.

– А потом сказала мне, чтобы я о тебе заботился.

– Как о новой сотруднице вашей Службы? – лукаво сощурилась она.

Игнат хотел ответить: как о любимой девушке сына, – но побоялся спугнуть наметившееся чувство близости.

– Это же я тебя уговорил стать консультантом конторы. Вот она и беспокоится. Кстати, что больше всего интересовало Хоука?

Куттер задрал нос и полез в небо. Домики-шатры деревни полюсидов ушли вниз. Распахнулся горизонт, размытый сизым туманом дали. В стороне под лучом светила сверкнул корпус сторожевого драккара.

– Ну, мы говорили о появлении УММ, о том, что в соседних доменах эта постразумная система могла сформироваться раньше, чем у нас. О логике и целеполагании негуманоидных форм жизни. Его тоже удивляет явное несоответствие энергетических возможностей представителей УММ, если они проявились на Земле, и психологии людей, на которых этот УММ опирается.

– И что ты ему ответила?

Над переносицей девушки обозначилась морщинка.

– Ты меня допрашиваешь?

– Не выдумывай, – запротестовал он. – Ты же знаешь, что меня тоже остро интересует затронутая тема.

– Я ответила, что разведчики УММ, или кто они там у них, вышли на Ульриха Хорста как на обладателя неких качеств, которыми обладают и они сами.

– Мстительность, что ли?

– Нет, Ульрих светится в каком-то из диапазонов пси-поля больше, чем остальные люди, поэтому его и вычислили.

Игнат хмыкнул.

– Ты мне об этом не говорила. Значит, по-твоему, Хорст светится?

– В пси-спектре, в торсионном поле, причем достаточно мощно. Он – личность, пусть и в отрицательном смысле этого слова.

– Я думал, он просто подонок без души и совести.

– Это не умаляет его возможностей.

Куттер преодолел двухсоткилометровый слой атмосферы Полюса (при этом его дважды запрашивали разные структуры планетарного контроля) и вышел на орбиту вокруг планеты недалеко от автоматического буя Погранслужбы, подмигивающего красным зрачком.

– Куда мы летим?

– Ты часто путешествуешь по Солнечной системе?

Лилия задумалась.

– В общем-то, нечасто. Пару раз в год летаю куда-нибудь с друзьями. На Меркурии была, на спутниках Сатурна. Недавно мне показали Плутон. А что?

– Дома у нас тоже открывается красивый вид на звезды, особенно с Плутона, а еще лучше с какого-нибудь шатуна из облака Оорта, с Кваорара, к примеру. Но центр Галактики скрыт от наблюдателей газо-пылевыми облаками. Здесь же он виден прекрасно.

Лилия начала крутить головой, но блистер аппарата почернел под лучами Рада-ила, солнца Полюса, спасая зрение пассажиров, и звездная картина не произвела на девушку особого впечатления.

– Подожди, доберемся до места, – пообещал Игнат, заметив ее гримаску.

Куттер вскарабкался еще выше, на тысячекилометровую высоту, догнал старую станцию Даль-разведки, нырнул в причальный отсек. Станция давно не использовалась людьми в силу новых обстоятельств: контролировать подход к Полюсу Недоступности после того, как замолчала защитная спайдер-система планеты, уже не требовалось. А станция так и осталась на орбите.

Но люк в глубины станции из причального отсека открываться не спешил.

Игнат включил рацию аппарата.

– Прошу открыть вход.

– Ваш код доступа? – шелестящим голоском отозвался инк обслуживания станции.

– Разве эта колымага требует особого разрешения на визит? – удивился Игнат.

– Прошла директива никого на борт не пропускать.

– Чья директива?

– Службы безопасности.

– Я офицер ФСБ Ромашин.

– Вас нет в списках допуска.

Игнат встретил неуверенный взгляд Лилии: она поняла, что возникли непредвиденные осложнения, и готова была отказаться от посещения «колымаги».

– Запроси Службу.

– Не имею права.

Игнат почувствовал, как у него вспыхнули уши, и подключил экстрарезерв. Через несколько секунд он мысленно вошел в операционное поле инка, несмотря на сопротивление антивирусной программы, отыскал нужные информационные узлы и «вбил» в память компьютера свои имя и фамилию.

– Меня зовут Игнат Ромашин, я капитан УВР. Поищи тщательней.

– Да, вы обнаружены в списке допуска, – с ноткой растерянности доложил инк. – Открываю вход.

В причальном отсеке вспыхнул свет, в стене протаяло овальное отверстие люка.

– Другое дело, – с удовлетворением сказал Игнат. – А то – код допуска, код допуска.

Он вылез из куттера, подал руку Лилии.

– Что ты с ним сделал? – подозрительно поинтересовалась она.

– Пригрозил уволить без выходного пособия, – небрежно ответил он.

– Я серьезно. Ты его сломал?

– Успокойся, я только внес себя в реестр посетителей, которым доступ разрешен.

– Я почувствовала твой импульс.

Он посмотрел на нее оценивающе.

– Похоже, мы с тобой два сапога пара.

– Два чего?

– В древности существовали такие животные, давно вымерли.

Лилия поежилась.

В отсеке действительно было холодно, да и гравитация поддерживалась на уровне лунной.

– Включи нормальную «же», – приказал Игнат. – И прогрей зал визинга.

– Слушаюсь, – отозвался инк.

В коридоре с движущейся дорожкой сила тяжести уже равнялась земной, повеяло теплом.

Добрались до зала визинга под блестящим изнутри куполом высотой в пять метров.

– Обзор, – скомандовал Игнат. – Сориентируй сферу на центр Галактики, исключи ближайшие световые источники.

Он имел в виду светило Полюса и саму планету.

Купол зала с четырьмя обычными креслами в центре стал прозрачным. В зал хлынул поток призрачного света, созданный великолепной звездной картиной, какую не увидишь с поверхности Земли.

– Мамочка моя! – ахнула Лилия, прижав ладонь к груди. – Какая божественная красота!

Игнат не ответил. Он не однажды любовался панорамой Млечного Пути, и каждый раз она приводила его в детский восторг. Угол зрения, под которым зал визинга смотрел на центральное ядро Галактики, позволял наблюдателям видеть ее спиралевидную структуру, и эта звездная спираль с сияющим ядром была так безумно красива, что на нее хотелось смотреть и смотреть, чувствуя ответный взгляд волшебной живой красоты.