Проклятие Шалиона - Лоис Буджолд

— Лорд Кэсерил! — раздался в стороне слабый голос. Он опустил глаза и увидел подползшего к нему ди Сембюра.

— Что это было? — Ди Сембюр чуть не плакал.

— Чудеса. — Слишком много сразу и в одном месте. Он был переполнен чудесами. Они бросались в глаза, куда бы он ни посмотрел.

Разговаривать было ошибкой — от напряжения боль в животе усилилась. Но он мог говорить. Похоже, лёгкие меч не задел. Ему страшно хотелось откашляться и сплюнуть кровь, но он представлял, как это будет больно.

«Так, значит, досталось моим кишкам. Я снова умру через три дня».

До него доносился слабый запах кала, примешивавшийся к запаху горелого мяса и аромату богини. И всхлипывания… нет, погодите, пахнет не от него. Рядом свернулся калачиком баосийский капитан. Он, обхватив голову руками, плакал и раскачивался. Непохоже, чтобы был ранен. Ну конечно же — он ведь ближайший живой свидетель, богиня, должно быть, коснулась его, проходя через Кэсерила.

Кэсерил рискнул сделать ещё одно усилие.

— Что ты видел? — спросил он ди Сембюра.

— Этот человек… это был ди Джиронал?

Кэсерил осторожно кивнул.

— Когда он ударил вас, раздался страшный треск, и он вспыхнул синим пламенем. Он… его… это боги покарали его?

— Не совсем. Это… несколько сложнее…

Во дворе было до странности тихо. Кэсерил отважился повернуть голову. Примерно половина головорезов и несколько слуг Исель лежали, распростершись, на земле. Некоторые шёпотом бормотали молитвы, другие плакали, как баосийский капитан. Остальные исчезли.

Кэсерил подумал, что теперь ему понятно, почему человек должен был отдать жизнь три раза, чтобы снять проклятие. Первые две смерти необходимы были в качестве подготовки. И самая первая его смерть — чтобы научить его принимать смерть тела — случилась, когда его секли на галере. Он не обсчитался — та смерть ещё не была во имя Дома Шалиона, но стала ею после свадьбы Бергона и Исель; объединившись в единое целое, они разделили и проклятие, и принесённую жертву. Тайное приданое Бергона, не иначе. Кэсерил надеялся, что успеет перед смертью рассказать ему об этом. Принц будет доволен. Вторая смерть — в башне Фонсы, в окружении воронов — была смертью души. И потому, когда дело дошло до третьего испытания, он уже мог быть спокойным и надёжным помощником для богини… на ум ему опять пришло сравнение с обученным мулом.

Послышались торопливые шаги. Кэсерил поднял глаза и увидел бегущего ди Тажиля, растрёпанного и пошатывающегося. Меч его был в ножнах. Он вбежал во двор и резко остановился.

— Ад Бастарда! — мельком взглянул на своего ибранского приятеля. — Ты в порядке, ди Сембюр?

— Эти сукины дети снова сломали мне руку. Вот с ним — ужас что такое. Что там снаружи?

— Ди Баосия поднял людей и выставил всех, кто ворвался во дворец. Сейчас царит полная неразбериха, но уцелевшие солдаты ринулись к храму.

— Штурмовать его? — встревоженно спросил ди Сембюр и попытался подняться на ноги.

— Нет. Сдаться вооружённым людям, которые не разорвут их в клочья. Похоже, все жители Тариона высыпали на улицы, чтобы разобраться с ними. А женщины особенно беспощадны. Ад Бастарда, — повторил он, разглядывая дымящееся тело ди Джиронала, — кто-то из шалионцев кричал, что видел, как канцлера поразила молния прямо с ясного неба, за то, что он устроил побоище в День Дочери. Я не поверил.

— Я сам это видел, — подтвердил ди Сембюр. — Раздался такой жуткий звук, он даже не успел вскрикнуть.

Ди Тажиль оттащил труп канцлера в сторону и, присев на корточки перед Кэсерилом, испуганно уставился на меч в животе. Потом заглянул Кэсерилу в лицо.

— Лорд Кэсерил, необходимо попробовать вытащить меч. Лучше сделать это прямо сейчас.

— Нет… погодите… — Кэсерил видел однажды человека, который прожил со стрелой в груди около получаса и умер, истекая кровью, как только стрелу вытащили. — Сначала я хочу увидеть леди Бетрис.

— Милорд, не можете же вы сидеть так!

— Ну, — рассудительно сказал Кэсерил, — чего я точно не могу, так это шевелиться…

Он начал задыхаться, едва заговорил. Плохо. От холода его била дрожь. Но боль была не такой сильной, как он ожидал, может, потому, что он сидел неподвижно. И пока он сидел совсем неподвижно, ему всяко было не хуже, чем когда в него впивались когти Дондо.

Двор наполнялся людьми. Голоса, восклицания, стоны раненых, рассказы, повторяющиеся снова и снова… Кэсерил не обращал на них внимания, вернувшись к созерцанию камешка. Скала? Гора? Откуда? Сколько ему лет? Кэсерил был поглощён этими мыслями всецело. И если поглотить его внимание так полно мог маленький камешек, что же говорить о большой горе? А боги уделяют внимание горам и всему остальному — всему сразу. Такое же внимание, какое он уделяет чему-то одному. Он видел это глазами богини. Продлись это чуть дольше, чем тот бесконечный миг, его душа, наверное, разорвалась бы. Возможно, поэтому он чувствовал себя таким странно тесным. Был ли тот миг подарком или неосторожной случайностью?

— Кэсерил!

Дрожащий голос — голос, которого он так ждал. Он поднял глаза. Если камешек был удивительным, то лицо Бетрис — поразительным. Он часами мог бы рассматривать только линии её носа. И ради этого куда более увлекательного процесса тут же оставил камень. Но в её карих глазах блестели слёзы, а лицо было бледным. Это было неправильно. А хуже всего — исчезли ямочки на щеках.

— Это ты, — радостно сказал он. Голос прозвучал глухим карканьем. — Поцелуй меня.

Она проглотила слёзы и, встав рядом с ним на колени, потянулась к его лицу. Её губы были тёплыми. Их аромат был ароматом не богини, а женщины — такой чудесный! Кэсерил прижался к ним своими холодеющими губами, словно пытаясь позаимствовать немного тепла и молодости. Да. Он купался в чудесах каждый день своей жизни и даже не подозревал об этом.

Он отклонил голову назад.

— Хорошо. — Он не добавил: «Этого достаточно», потому что это было не так. — Теперь можно вытащить меч.

Его окружили люди, в основном незнакомые, с озабоченными лицами. Бетрис вытерла слёзы, расстегнула на нём камзол, поднялась на ноги и встала рядом. Кто-то взял его за плечи. Паж протянул сложенную тряпку, чтобы заткнуть рану, ещё кто-то держал наготове длинные полоски ткани, чтобы сразу перевязать её.

Кэсерил оглянулся. Бетрис здесь, следовательно, Исель должна быть… должна быть…

— Исель, Бергон?

— Я здесь, лорд Кэс, — раздался голос Исель. Она встала перед ним, запыхавшаяся, бледная, испуганная. Принцесса сбросила на ходу свою верхнюю тяжёлую мантию. Тёмное облако проклятия тоже было сброшено… или нет? Да, решил он. Внутреннее зрение его постепенно угасало, но он точно знал, что проклятия больше нет.