Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много (СИ) - Блум М.

Поднявшись с пледа, я направился к ней. Жар, блуждавший по телу, превратился в огонь, которым можно было спалить целую вселенную — и я бы мог, если бы захотел. Сегодня для меня не было границ и запретов. Сегодня я чувствовал себя способным на все. Даже трахнуть мою демоницу. Причем так, что она пожалеет, что пятьсот лет не трахалась.

— Би, — позвал я, вертя презерватив между пальцами, — а ты не хочешь?

Вместо ответа она резко вытянула руку и сдернула с моей шеи медальон. Мне показалось, что мир вокруг покачнулся, а потом со всеми своими заботами опустился мне прямо на голову. Стояк моментально спал, а мне будто вернули мозги, втиснули в черепную коробку со всеми обратками, загонами, сомнениями и переживаниями — и под тяжестью их веса и ног, которые, оказывается, уже неслабо тряслись, я просто рухнул на пол.

— Что за хрень это была?..

— Таким бы человеком ты был, — с довольной усмешкой ответила Би, — если бы у тебя не было лишних мыслей и заморочек. Понравилось?..

Звучало как издевка. Последние полчаса по ощущениям больше напоминали недельный запой, от которого я сейчас отходил. Извилины словно склеились, во рту пересохло, а самого меня немного подташнивало — точь-в-точь как с похмелья. А еще было холодно: жар, который мучил совсем недавно, разом куда-то исчез, и теперь, лишь наполовину одетый, я отчетливо чувствовал сквозняк, гуляющий по аудитории. Я огляделся, ища свои плавки и брюки, пытаясь вспомнить, в какой момент и где их вообще снял. Тело будто проводило инвентаризацию всего, что с ним случилось.

— Именно твои сомнения, переживания и принципы, — следя за мной, вновь заговорила Би, — проводят грань между твоими желаниями и чувствами других людей и не позволяют переступать ее. Именно они делают тебя живым человеком, достойным любви и уважения, а не картонным мачо, который трахает все, что попадается на пути…

Потирая голову, которая внезапно вспомнила, как сильно ее сегодня приложили о стену, я наконец нашел свои вещи около одной из парт и торопливо оделся. Хотя последние полчаса я тут резво скакал без штанов, сейчас оставаться в таком виде было неловко, даже стыдно.

Поясница с трудом сгибалась, будто на ней весь вечер таскали мешки. Странно, в медальоне сатира я ничего этого не чувствовал: ни усталости, ни боли, ни стыда — лишь бодрость, активность и какой-то ненормальный, ненасытный, даже животный голод. В этом медальоне я сам словно исчез, а тот, кто вылез наружу, мной явно не являлся. И мне совсем не нравилось, как тот, другой я, осмыслял реальность, как без колебаний и сомнений пользовался всеми, кто подворачивался ему под руку. Девушки, в которых я вижу людей, для него были лишь инвентарем в его парке развлечений, просто куклами, которых можно и нужно насадить на член. Он больше походил на этого сатира, чем на меня.

Нет, это был не я. И хотя он казался гораздо круче меня, я не хочу быть таким.

— Ну так что, оставить тебе? — Би вытянула ладонь, на которой поблескивал золотом сорванный с меня медальон, громоздкий, неприветливый и совершенно мне чужой.

— Ну на хрен, — отозвался я.

Даже видеть его больше не хотелось. Видимо, женщины, которые говорят, что все мужики козлы, встречались только с сатирами.

Би ухмыльнулась, и на ее ладони вспыхнуло пламя — крошечная копия того, в котором сгорел сатир. Красные языки поглотили золотую пластину целиком, и медальон исчез, похоже, отправившись вслед за своим хозяином.

— А Марко Поло носит такой каждый день, — Би небрежно стряхнула последние искорки с ладони. — Каждый день он превращается в животное, не понимая, что однажды станет таким и без медальона. Еще завидуешь ему?

— Как он это выносит? — поморщился я, потирая спину, ноющую от всех сегодняшних наклонов и толчков.

Несмотря на то, что вволю натрахался, получив двенадцать оргазмов подряд, того настоящего удовольствия, настоящего наслаждения от близости, какое было сегодня с Сашей, здесь я не получил ни разу. Секс среди этих парт был задорным и сладким, щедро побаловав тело, а вот сердцу и голове чего-то сильно не хватило. Хорошо хоть, девушкам помогло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Его не так сильно обременяют мозги, как тебя, — отозвалась Би. — Но имей в виду, не все фамильяры Сэла тупые.

Видимо, в сказанной фразе был какой-то дополнительный смысл, но мозги, которые только сейчас встали на место, еще плохо обрабатывали поступающую информацию. Мне пока с лихвой хватало и воспоминаний о только что произошедшем, льющихся мне в голову потоком, как из прорванной трубы.

— А это кто? — внезапно спросила Яна, торопливо поправляя майку и юбку, словно, как и я, вспомнив про стыд.

А я вдруг вспомнил про нее. Пришедшая в себя, но до сих пор немного потерянная — будто вернувшаяся в сознание после наркоза, она все еще сидела на пледе, озадаченно глядя на Би. Я повернулся к Би, не менее озадаченно задаваясь вопросом, что на это ответить. Если Яна ее увидела, значит, демоница сама этого захотела.

— Все, молодец, хорошо поработал, — Би похлопала меня по плечу, — можешь идти.

— Может, ей такси вызвать? — спросил я, кивнув на Яну.

— Иди, — отмахнулась Би, надевая на меня уже ставший родным медальон. — Я здесь все приведу в порядок. И ей помогу. А ты уже отдыхай…

Ноги уже подкашивались, а голова гудела, эхом разнося каждое слово по черепу. Отдохнуть было отличным планом для остатка вечера.

— Ну, пока, — я повернулся к Яне. — Приходи завтра в универ. Там все тебя ждут…

Она рассеянно кивнула, все еще не сводя глаз с демоницы. Чувствуя, что теперь моя миссия выполнена, я направился к двери. Последнее, что видел уходя, — как Би склонилась над Яной, что-то ей говоря, а та внимательно слушала. Но слов было не разобрать — и, если честно, я уже настолько выдохся, что мне было все равно. Главное, что Яна осталась в хороших руках — после сегодняшнего Би я доверял даже больше, чем самому себе.

Моя комната, когда я вернулся, встретила приятной тишиной — Ася за стеной выключила музыку, прекратив мучить соседей. Радуясь, что наконец можно расслабиться, я потащился к кровати. Усталость уже просто сбивала с ног. Даже мой медальон казался таким тяжелым, словно у меня на шее висел булыжник, тянущий к полу. Распахнув верхний ящик стола, я убрал его внутрь, а сам плюхнулся на кровать, даже не расправляя — на это уже не было сил. Хотелось лишь немного полежать, слушая музыку или листая новости — что-нибудь максимально несексуальное. Потому что секса на сегодня мне уже, определенно, было достаточно.

Смартфон дернулся, уведомляя о новом сообщении. Если это Саша прислала очередное голое селфи, то оно попросту может меня добить, но и дать ее усилиям пропасть напрасно я тоже не мог. Подтянув к себе смартфон, я опустил глаза на экран. Однако в столь поздний час порадовать меня пикантным снимком решила совсем не Саша.

Майя: «Раз тебе такое нравится, я тоже такое пришлю…»

Мой взгляд впился в вспыхнувшую на экране фотографию — сначала в улыбку Майи, а затем соскользнув, словно сорвавшись вниз, застыл на белоснежной блузке на ее хрупких плечах, полностью расстегнутой, под которой явно ничего не было — только нежное тело. Однако ткань ловко прятала оба полушария, обрисовывая лишь соблазнительные контуры груди, которую я еще ни разу не видел.

Хотя я думал, что не осталось никаких сил, этот снимок приятно бодрил. За сегодняшний вечер я не только видел целиком, но и без проблем помял и пощупал груди двенадцати девчонок. Но ни одна из них не будоражила так, как эта, дразняще прикрытая и вместе с тем обнаженная. То, что недоступно и требует усилий, заводит гораздо больше, чем то, что можно получить по щелчку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Этот снимок был не таким откровенным как те, что обычно присылала Саша — скорее намеком, чем обещанием, но очень сладким. И еще слаще все делала озорная улыбка, будто спрашивающая, понравилось ли мне. В отличие от Саши, Майя прислала мне селфи с лицом, скрывая тело, но не скрывая саму себя.