Интернет-журнал 'Домашняя лаборатория', 2008 №6 - Журнал «Домашняя лаборатория»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как бы там ни было, бразильское правительство не только торжественно клялось, что оно не знало о существовании этого района, но и уверяло, что приложить к его созданию руку было бы не по силам кому угодно.
— Сегодня нам известно, что Планальто поддерживается искусственно с помощью генератора какого-то поля смещения. Известно также, что это генератор направленного действия; он включает и выключает поле таким образом, что можно войти в район, перешагнув черту, но покинуть его тем же способом невозможно. Проводилось стробоскопическое исследование, которое показало, что поле пульсирует с частотой около ста колебаний в секунду.
— Масгроув говорил мне, что это искусственное сооружение, — заметил Уэнтик.
Эстаурд резко вскинул голову.
— Масгроув…?
— Меня привел сюда Масгроув. Неужели вы забыли, Эстаурд?
— Нет. Нет. Я был уверен, что он не сообщит вам так много. Вот и все.
Он сказал мне, что по его мнению ты не знаешь о существовании поля, подумал Уэнтик, поглядев на собеседника через стол и еще раз отметив про себя, как сильно изменился этот человек за непродолжительное время их знакомства.
Эстаурд вернулся к рассказу, — Дело было там, где я входил сюда. Тогда я состоял в штате одной из команд. Мы вели наблюдение за районом уже недели три, когда неожиданно увидели мужчину, бродившего внутри Планальто. Его перемещения были беспорядочными, словно он не был уверен в правильности направления или искал какой-то ориентир. Наконец он остановился в трех сотнях метров от нас. Мы двигались по периметру, чтобы быть все время напротив него. Он в течение нескольких часов поднимал вверх обрезки досок, которые приволок на место заранее. Казалось, он совершенно не осознает наше присутствие.
— Почему вы не привлекли его внимание? — спросил Уэнтик.
— Вы полагаете, мы не пытались? Мы кричали, мигали светом, даже палили из карабинов в воздух. Но звук по какой-то причине не проникал внутрь.
— Что было на досках?
Эстаурд выдвинул ящик стола, достал блокнот на спиральном держателе и положил его перед собой.
— Всего было семь надписей. Здесь записан текст каждой. На первой доске было: "Я рядовой первого класса Брэндер, армия США. Не знаю, где я и что со мной случилось". На второй день он написал: "Со мной здесь и другие люди, но я не могу сказать, где они сейчас. Я один уже шесть дней".
Уэнтик прервал чтение:
— Как он изготовил эти щиты?
Эстаурд пожал плечами.
— Обрезки валяются повсюду. Издалека можно было лишь разглядеть, что послания написаны краской на деревянной доске.
Уэнтик согласно кивнул.
Эстаурд опустил взгляд к блокноту и продолжил:
— Третий обрезок извещал: "Не пытайтесь последовать за мной. Я не могу сбежать отсюда". На четвертой: "Я вошел сюда где-то в этом месте. Если вы смогли прочитать, не следуйте моему примеру". Пятая: "Здесь есть человек, который сошел с ума. Я вижу кошмары каждую ночь. Двое покончили с собой".
Эстаурд сделал паузу.
— Когда этот мужчина делал надписи, он явно был в страхе и замешательстве, так что набросился бы на любого, кто войдет в район Планальто. И на то есть причина. У меня самого возникают буйные фантазии и ночью, и в дневное время. То же самое бывает со всеми моими людьми и, кажется, мы ничего не можем с этим поделать.
— Вы говорите, они возникают у каждого?
— Хотите сказать, что у вас их не бывает?
— Думаю, что нет. Около недели я видел удивительно живые сны и больше ничего.
— Мы так и думали. Масгроув обращал на это мое внимание.
— Что было на остальных обрезках? — напомнил Уэнтик.
— На шестом говорилось: "Это место может быть только где-то в будущем. Я видел странный самолет, кто-то другой нашел книгу. Сейчас я еще не сумасшедший". Последний гласил "Передайте мою любовь Энджи".
Эстаурд захлопнул блокнот и положил его обратно в ящик. Он поднял взгляд на Уэнтика.
— Вот и вся информация, которой располагал я или кто-то другой перед вашей доставкой в район Планальто.
Уэнтик встал. Получилось так, что во взаимоотношениях с Эстаурдом их роли окончательно поменялись. Этот процесс начался за день до того, как он бурно отреагировал на допросы, а закончился этим молчанием Эстаурда, который смотрел на него так, будто ждал решения.
Уэнтик подошел к окну и вгляделся в черноту ночи долины. Как часто сидел он в этом кабинете и вглядывался в горизонт, задаваясь вопросом, в какой ад его занесло и может ли быть чем-то близким к истине то, что говорил ему Масгроув. А сказал он, когда они вышли из джунглей и пересекли непостижимую, но безвозвратную разграничительную линию, по сути своей как раз то, что теперь поведал ему Эстаурд. Однако было существенное различие. Ранее он мог размышлять и действовать по собственной инициативе, а в полученной ныне информации было больше смысла.
Но перед ним лежала долина, темная и таинственная.
Эстаурд нарушил молчание:
— Вы задаетесь вопросом, каким образом я оказался втянутым в это дело.
— Отчасти и этим.
— Я бы хотел рассказать вам обо всем, что произошло с того момента и до настоящего времени. К несчастью, — и в голосе Эстаурда отразился настрой его мыслей, — я был подвергнут интенсивной перекрестной проверке по поводу всего, что видел, как и остальные люди. Фотографии, сделанные нами в то время, показания под присягой обо всем, что видели и что произошло, когда этот самолет приземлился неподалеку… после этого все переменилось.
— Я стал настоящим заложником правительства; это называется крышей безопасности. Жена воспользовалась этим предлогом и оставила меня. Я был направлен в одно из армейских подразделений в Западной Германии, затем на Филиппины. Между тем занимавшийся этим правительственный департамент реорганизовали, исследование рассекретили и достали из архива. Был образован подкомитет для его проведения. Хотя материалы экспедиции представляли большой интерес, этот подкомитет занимался одновременно и другими программами.
— Тогда-то мне и попался отчет о вашей работе. Я обсудил его материалы с подкомитетом, получил бюджетные ассигнования с ограничением срока представления результатов и правом оторвать вас от того, чем вы занимались.
Уэнтик стоял спиной к окну и смотрел на этого щуплого мужчину за столом. Он представлял административную мощь правительства, цепочка ответственности все еще связывала
