Эльфийский клинок - Ник Перумов

“Похоже на Родниковый Зал, — подумалось хоббиту. — Неужели я увижу самого Древоборода?..”

Гномы топтались возле скалистой стены. Малыш то и дело плескал себе в лицо холодной водой из водопада, Торин мерил шагами неширокую площадку и что-то бормотал себе под нос. Фолко зажмурился — холодные угли-звезды были совсем рядом!

В тот же миг ветви с тихим шелестом приподнялись и через появившиеся ворота в полукруг вошла очень странная фигура. Друзья замерли, во все глаза глядя на нее.

Да, это мог быть только Старый Энт, и никто другой. Триста лет не убавили его пятнадцатифутового роста, не избороздили морщинами гладкой коричневой кожи, и разве что седая борода, кончик волос которой напоминали древние лишайники, стала чуть длиннее. Его пальцы — по семи на каждой руке — были гибки и подвижны по-прежнему, и все так же лучились удивительным зеленоватым цветом его чудесные глаза, так поразившие когда-то угодивших в Фангорн двух молодых хоббитов. Но, наверное, было в них тогда намного меньше спокойствия, чем теперь, и это было первое, что мелькнуло в голове Фолко, — Старый Энт прежде всего спокоен.

Он остановился на границе леса и травы и долго, очень долго и вдумчиво смотрел на замерших путников. Его длинная, с высоким открытым лбом голова медленно поворачивалась вместе со всем мощным туловищем — у энтов совсем нет шеи. Хоббит поймал пронзительный взгляд Хозяина Великого Леса, взгляд, проникавший в самые глубины его естества, — и не опустил глаз. Внезапно он ощутил необычайное спокойствие и с невольным удивлением взглянул на тяжело дышащего Малыша, не имевшего сил даже для того, чтобы утереть струящийся по лицу пот. Прежде чем энт заговорил, хоббит склонился перед ним в низком почтительном поклоне.

— Хуум-хом, хуум-хом, руумти тут тум, — зазвучал низкий и густой, рокочущий, подобно гулкому барабану, голос Старого Энта. — Кто это опять пробирается по Сторожевому Лесу без нашего ведома? Надо расспросить вас поподробнее. Корни и сучья! Я вижу топоры на поясе у двоих из вас! А кто это третий рядом с вами, носители топоров? Уж больно похож он на тех, кто посетил однажды наш Лес и совершил невозможное, подняв энтов на небывалое дело. Уж не хоббит ли он?

— О Древобород, ты прав, — почтительно ответил Фолко. — Ибо я действительно хоббит из Хоббитании, меня зовут Брендибэк (при этом пальцы Старого Энта чуть дрогнули), Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста. А это мои друзья, гномы Торин и Строри, они родом из Лунных Гор. Что же до их топоров, то отвечу тебе словами, некогда сказанными тебе эльфом по имени Леголас: их топоры — не для деревьев, а для орочьих шей, и они срубили немало их, когда мы пробирались через занятые орками подземелья!

— Ну что ж, — пророкотал Древобород, подходя к Фолко. — Я вижу, ты знаешь очень много о делах тех дней, совсем недавних для меня и наверняка очень далеких для твоих соплеменников. Это хорошо, очень хорошо, Фолко. Было время — и те, кого я знал совсем юными, Перегрин и Мериадок, частенько навещали мой Лес, и мы славно беседовали о дальних странах и удивительных событиях. Ах, сколько надежд было тогда! Но время неумолимо к таким, как ты. — Старый Энт вздохнул. — Настал день, когда я получил известие, что оба моих друга ушли за Гремящие Моря и тела их погребены в великом городе Людей, далеко на восходе от наших лесов. И после этого хоббиты перестали приходить к границам Фангорна. Ни я всегда верил, что придет время, и кто-нибудь из тех, что так полюбились энтам, вновь посетит наши пределы. Этот день пришел, и я рад, очень рад — и тебе, и твоим друзьям, раз ты ручаешься за них… — Гномы поспешно поклонились. — Будьте моими гостями! Я покажу вам новые посадки, молодые горные леса, ныне шумящие там, где когда-то расстилались лишь бесплодные пустоши. А вы расскажете мне обо всем, что происходит в мире. Я люблю узнавать новости! Особенно когда они не огорчительные.

— А почему ты так уверен, что они окажутся не огорчительными? — с любопытством спросил во все глаза разглядывавший энта Фолко.

— А с чего бы? — весело грохотнул Древобород. — Не так давно они и впрямь были темны и угрожающи — когда Черный Властелин вознамерился покончить со всеми лесами и навеки отравить свободные земли. Но он сгинул, сгинул навсегда, как сгинул и предатель Саруман. Нет больше орков в Исенгарде, нет больше их топоров! Никто больше не посягает на мои леса, энты заняты выращиванием новых. Если бы не покинули этот мир эльфы, я сказал бы, что энту ничего и не надо, кроме разве что утраченных нами подруг. Ты ведь слышал об этой нашей беде?

Старый Энт снова вздохнул.

— Читал о ней, много слышал, — с подобающим сочувствием произнес Фолко. — Вы так и не нашли их?

— Увы, нет, — последовал новый вздох Старого Энта. — Когда-то нам было предсказано, что мы найдем их, лишь когда и они, и мы лишимся всего, что имеем. Во время последней Войны, когда мне и встретились твои молодые соплеменники, мне казалось, что предреченный час вот-вот наступит, но люди и эльфы вновь взяли верх. Саурон был повержен, наши леса остались невредимы и… пророчество не исполнилось. Так мы и живем с тех пор, находя в непрестанных трудах исцеление от тоски по нашим пропавшим женам… Но хватит об этом. Хуум! Что же это я? Не иначе как вновь становлюсь торопливым, как в тот памятный день, — Древобород улыбнулся, — когда мы внесли новые строки в Старые Списки. Но теперь ваша очередь говорить. Что происходит вокруг? Что привело вас сюда? Хоббит и гномы — странное общество.

Фолко хотел было спросить Старого Энта, из-за чего с ним поссорились роханцы, но передумал. Вместе с Торином, перебивая друг друга, они стали рассказывать обо всем, что случилось за почти полный год их странствий. Старый Энт слушал очень внимательно; сперва он захотел, чтобы Фолко во всех подробностях поведал ему о хоббитанских новостях; лишь после этого они заговорили о встрече хоббита и гнома на лесной дороге одной мглистой осенней ночью…

Хоббит сперва с простым любопытством, а потом и со смешанным с тревогой жгучим вниманием следил за сменой выражения глаз Древоборода. Казалось, они одни заменяли всю мимику на его малоподвижном лице; точно, глубокие колодцы, вели они в глубь его помыслов, разгадать которые не мог, конечно, никто из смертных, но настроение энта Фолко чувствовал очень четко.

Древобород, вначале благодушно и с удовольствием выслушавший поневоле сбивчивый рассказ хоббита о событиях на его родине (самому Фолко они теперь казались очень далекими и совсем неважными), чуть взволновался, услышав об оживших Могильниках, о людях, служащих давно погребенным злобным силам; но для энта все это происходило где-то невообразимо далеко от его любимых лесов и ничем не могло угрожать им.