Крах всего святого - Илья В. Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспышки пламени играли на худом лице арраканца, превращая его в непроницаемую бронзовую маску; он смотрел прямо глаза в глаза великому магистру, в руках его горел факел, а на лице застыла спокойная легкая улыбка. Аль-Хайи сделал легкий поклон, точно прощаясь, легким броском забросил факел на крышу дома и растворился средь бесновавшихся бюргеров.
— Будь ты проклят, иноземец! — закричал Амадиу, стараясь перекрыть вопли жителей и хруст пылающей древесины. — Ты и Моро! Клянусь богами, что вы вместе будете гореть в бездне! Боги…
Но голос его утонул в треске рухнувшей кровли.
Глава 25
Признаться, я годами мечтал исследовать местность, прозванную Ведьминым Котлом — никто уж и не помнил, кто именно так метко и емко прозвал эти топи, но название оказалось столь точным, что тут же прижилось как у простого люда, так и среди ученой братии.
Болота се покрыты не только густым туманом, но и множеством слухов — говаривают, что населяют его причудливые создания, некоторые из которых не встречали нигде и поныне, меж деревьев по ночам кружат призраки, и еще ни один человек, ступивший на топкую вязь Ведьминого Котла, не вернулся обратно.
Второе и третье, безусловно, полная чушь — я лично общался с людьми, умудрившимися пересечь болота и ни о каких-либо фантомах они не слыхивали; однако наличие в нем интереснейшей фауны подтвердили, упомянув, что опасность таится не столь в кровожадных зверях, столь в коварности трясины. Каждый неосторожный шаг может легко стать последним, коль под тобой разверзнется мутная вязкая жижа, поглотив с головой.
Именно поэтому мое желание исследовать Ведьмин Котел до сих пор не осуществилось. Идти одному — затея рисковая даже для меня — все ж я не воин; а найти с моими средствами более-менее толковый отряд, увы, та еще задача…
Марик Коломб по прозвищу Странник, «Пересекая фриданскую твердь»
Северин окинул взглядом раскинувшееся перед ним болото. К нему вела узкая тропка, что ручейком сбегала с холма и терялась среди толстых деревьев. У подножий их клубился желтоватый туман, а кроны терялись в вышине, естественным сводом закрывая Ведьмин Котел от лучей солнца. Меж стволами вытягивались озерца мутной жижи затянутые тиной, которые перемежались неровными прогалинами, с кружащими над ними стайками насекомых. Даже отсюда Северин мог учуять тяжелый зловонный запах, напоминающий одновременно подгнившие фрукты и лежалое на солнцепеке мясо — но тут, казалось, гнила сама земля.
— За мной! — бросил Северин и ударил каблуками по покатым бокам лошади.
Но конь взбунтовался, упираясь всеми копытами и мотая башкой, не обращая внимания ни на крики, ни на тычки; как бы Броди не стращал и не уговаривал, скакун наотрез отказывался везти своего всадника в Ведьмин Котел, упрямо поворачивая назад. Как следует выругавшись, Северин слез с лошади и повел ее к ближайшему дереву — деваться некуда, придется им идти пешком. Вряд ли эти выродки могли сильно их обогнать, имея в довесок мальчишку и бабу. Но не успел Броди закончить с привязью, как послышался неуверенный голос:
— Это, слышишь, Северин…
Оглянувшись через плечо, Броди увидал Лягву, Бурого и Жана, которые отошли от прочих и теперь переминались с ноги на ногу, поглядывая то на Броди, то в сторону топи.
— Что еще? У нас мало времени, — буркнул Северин.
— Мы тут подумали… — Лягва закашлялся и потер лысую голову. — В общем, может, ну его в бездну, сопляка этого, а? Пускай катится — тем более, вряд ли он со своими дружками на болотах долго протянут. Про Ведьмин Котел всякие слухи ходят…
— Ага, — поддержал его Жан. — Говорят там чудищ тьма тьмущая, а еще духи утопцев бродят — ну, тех, кто в Котле сгинул — людей заманивают поглубже в трясины, а потом к себе утягивают…
— Чушь, — отрезал Северин. — Вы что, из-за каких-то бабкиных сказок штаны мочите? Мальчишка — мой. Точка.
— Да на кой он нам сдался? — воскликнул Бурый. — Мы Черного Принца завалили — за его шкуру нам король столько золота отсыплет, что еще на том свете потратить не успеем!
— Мы? — Северин почувствовал, как внутри начинает разгораться до боли знакомый огонек ярости. И разозлило его не столько неповиновение, сколько самоуверенный тон этого недотепы. — Мы? — повторил он, сделав шаг в сторону недовольных, которые заметно струхнули. — Я убил Черного Принца. Я забрал мальчишку. Я. Не мы. Без меня вы бы до сих пор грабили крестьян или жулили в кости, а то и вовсе болтались одним рядом на эшафоте. Я подобрал вас — безродных воришек, мелких жуликов и конокрадов — и дал возможность закончить свои дни не в ближайшей канаве с перерезанной глоткой, а в теплой постели с какой-нибудь румяной шлюхой. И чем вы мне отплатили? Все, что вы делали — висели у меня на хвосте, путались под ногами, ныли и заливали пасти. Мне напомнить, кто упустил парня, который ростом каждому из вас едва ли выше пояса? А? Кто позволил ему сбежать во второй раз? Ваше счастье, что мне нужен каждый меч — пускай он даже и в ваших пастушьих руках — иначе бы я снес вам головы прямо на месте. Так что заткните рты, вяжите лошадей и идите за мной, если хотите хотя бы взглянуть на свою долю.
На самом деле Бурый был по-своему прав. Умом Северин и сам прекрасно понимал, что головой Черного Принца уже обеспечил себе безбедную старость, а то и баронский титул с небольшой деревушкой. Лягва тоже проявил удивительную для себя сообразительность — паренек вместе с его новоявленными защитниками, скорее всего, уже покойники, а если и нет, то станут ими к завтрашнему утру, захлебнувшись в ближайшей луже, угодив в чьи-нибудь когти или попросту заплутав и сдохнув от голода. Но дело было не только в золоте, о, нет. Северин не позволит обыграть себя какому-то желтороту, паре проходимцев и потаскухе в рясе. Мальчишка должен умереть от его руки. Или хотя бы на его глазах.
— Ладно, поступай, как знаешь, — пожал плечами Лягва и шагнул в сторону лошади. — Мы с парнями уходим.
— Сделаешь еще
