Записки практикующего адвоката - Luide

Вот именно с этим, на мой скромный взгляд, и нужно было бороться моим досточтимым коллегам. Но не одна я такая умная, и коллеги прекрасно понимали, в какой области следует приложить усилия по защите.

Бесконечный и нудный текст обвинения наконец закончился, и мы приступили к дальнейшей процедуре.

Как гласит старая истина, можно бесконечно наблюдать лишь за тремя вещами: как горит огонь, течет вода и работают другие.

Допрос тридцати подсудимых казался нескончаемым. Уж лучше было слушать прокурора, честное слово! Потому что подсудимые мялись, запинались и путались, что именно они совершали, а что нет. Честно говоря, мне было даже жаль судью: было весьма нелегко разобраться, кто и в чем признает свою вину полностью, в чем частично, а какие эпизоды начисто отрицает. Прокурор, конечно же, настаивал, что все было так, как написано в обвинительном заключении, а судье приходилось разбираться и сверять.

Так что не удивлюсь, если судья Дреггюсон даже ночевал в своем кабинете. Ну, по крайней мере, наверняка засиживался за материалами дела за полночь.

Да и мы выходили из процесса лишь ближе к вечеру. Каким-то чудом пока дело ни разу не переносилось, в противном случае мы рисковали растянуть это дело года на два. Это все прекрасно понимали, а потому коллеги старались не срывать заседания. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Главное, чтоб судья не заболел от перенапряжения.

Постепенно все привыкли к заседаниям с утра до вечера, и с наступлением обеденного перерыва уже ни у кого не возникало вопросов, куда пойти пообедать. Мы с коллегами по-прежнему дружно обедали вместе, по сложившейся традиции нас сопровождал и прокурор. Компания была достаточно теплой, и мы весьма мило проводили короткие перерывы в напряженных процессуальных буднях.

Радовало также, что хоть пятницы остались свободными. Дело в том, что конвой не приезжает по пятницам, так что у меня было три законных выходных.

А процесс тем временем шел своим чередом. Подсудимые каялись, отрицали и клялись, их матери рыдали, представитель завода настаивал, что ущерб огромен… В общем, все как ожидалось.

Развлечение началось, когда дело дошло до остальных доказательств.

Конечно, никто из защитников не рассчитывал на оправдательный приговор подсудимым. Основной упор защита делала на другом.

Мои коллеги (те, которые не по назначению) были категорически не согласны с такими размерами похищенного, и намеревались убрать из обвинения признак "в особо крупных размерах". Не скажу, чтоб это им сильно помогло — переквалификация на часть третью статьи сто восемьдесят пятой УК подсудимым все равно не светила. Часть четвертая гласит "кража в особо крупных размерах или организованной группой", так что в любом случае обвинение оставалось по части четвертой данной статьи. Но при назначении наказания судья учтет это обстоятельство, так что коллеги старались вовсю и развили весьма бурную деятельность. Еще бы, ведь что не заметил или не посчитал нужным применить один из защитников, то отмечал другой коллега.

Адвокаты работали, не согласовывая свои усилия, но стремясь к одной цели. Я же с удовольствием наблюдала за их работой.

Для начала мы допросили свидетелей. В качестве свидетелей вызвали всего троих, но нам их хватило.

Первой допрашивали колоритную бабулю, обожающую быть в курсе всего происходящего. Старушка-человек проживала неподалеку от одного из подсудимых. Когда судья поинтересовался у нее, что она может рассказать о деле, бабуля бойко ответила. — Да все, милок! Все как есть расскажу.

Судья Дреггюсон стойко вынес неожиданное ласковое обращение, а свидетельница тем временем достала пухлую тетрадку, нацепила очки и добро отчиталась, в какое время уходил из дому и возвращался один из подозреваемых, во все дни, указанные в обвинительном заключении.

Если верить наблюдательной свидетельнице, ее сосед-подсудимый в те ночи отсутствовал не более трех часов кряду. А значит, временные отрезки краж могут быть установлены довольно точно. Воистину, старушки категории "божий одуванчик — зоркий глаз" могут быть просто бесценными свидетелями. Надеюсь, нам не потребуется проводить экспертизу, чтобы выяснить, сколько металла могут вынести за пару часов подсудимые? Авось в этом вопросе судья положится на собственный жизненный опыт.

Старушку-свидетельницу просто забросали вопросами, но та отвечала бодро, не путаясь и не повторяясь. Оказывается, она вела подробнейшее наблюдение за «подозрительными» соседями, и несовершеннолетний сорванец, не имеющий отца, вызывал у нее самые сильные опасения. Так что за каждым действием подсудимого велся тотальный контроль.

— Да я и так и знала, что он малолетний преступник! — припечатала бабуля, — Уж я его, стервеца, на чистую воду выведу!

В общем, допрос свидетельницы длился больше часа. И, надо сказать, что из процесса она вышла победительницей: мы все были наповал сражены ее осведомленностью.

Вторым свидетелем был также один из соседей, но на этот раз другого подсудимого. Свидетель, юный орк лет двадцати, заявил, что двадцать второго марта он совершенно точно видел, что подсудимый вернулся домой в первом часу ночи. По утверждению прокуратуры, в ту ночь он должен был минимум до трех часов заниматься хищением.

На вопрос, каким же образом он мог это видеть, свидетель смутился и густо покраснел. — Ну… Я на лавочке сидел…

Мы переглянулись и благоразумно не стали уточнять, с кем же он «сидел» на той скамейке.

Но самый веский аргумент защиты последовал дальше. Коллеги разыскали тот пункт приема металлолома, где подсудимые сдавали похищенное. Так вот, эти пункты приема вели бухгалтерию по принципу «сдал-принял». Паспорта они не требовали и фамилию сдающего не записывали, зато скрупулезно фиксировали вес полученного металла и номерной знак автомобиля, на котором его привезли. Так что проследить количество было вполне реально.

Свидетель — владелец такого пункта приема, принес в заседание свои книги и продиктовал по ним, сколько именно металлолома было сдано подсудимыми и когда. Естественно, прокурор попытался оспорить эти сведения, и в заседании началось сущее светопреставление. Даже я не удержалась и задала пару вопросов.

Так или иначе, но после показаний этого свидетеля судья объявил перерыв в заседании, а потом позвал прокурора и представителя гражданского истца в свой кабинет. Не знаю, о чем они там совещались, но после этого судья перенес слушание дела на понедельник, то есть объявил перерыв на четыре дня.

Нежданные выходные я использовала на полную. Наша институтская группа давно собиралась встретиться в полном составе, и вот теперь мы выбрались на три дня за город, в небольшой пансионат на острове Хальс. Надо сказать, что это время было потрачено недаром — мы славно развлеклись и повеселились. На какой-то период мы вновь стали теми мальчишками и девчонками, которые старательно постигали премудрости юриспруденции, и были так бесшабашны и юны… Славные годы, приятные воспоминания. Даже не верится, что столько лет прошло. На время отбросив свои года и должности, печали и заботы, мы вспоминали прошлое, обменивались новостями и просто общались, наслаждаясь отдыхом.