Теория Большого взрыва. Самая полная история создания культового сериала - Джессика Рэдлофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мнения разделились. С одной стороны, это был идеальный момент, чтобы подвести сериал к завершению. С другой – ситуация вызывала вопросы. Стриминги уже захватили цайтгайст, а у эфирных каналов падали просмотры. Поэтому, когда у вас есть столь успешный и популярный проект, как «Теория…», можно подумать, что канал и студия сделают все, лишь бы сохранить его в эфире.
Всего через несколько часов после первых новостей издание Entertainment Weekly сообщило, что «Теория…» закрывается, так как «Джим Парсонс готов уйти». Хотя на следующий день Парсонс написал в Instagram, что ему тяжело – «на самом деле почти невозможно» – смириться с тем, что у них остался лишь один сезон, и что он «будет скучать по всем… сильнее, чем вы себе представляете, и сильнее, чем я себе сейчас представляю». Фанаты были расстроены и сбиты с толку. Они не могли понять, почему актер готов отказаться от предположительно почти 50 миллионов долларов, которые Парсонс получит, если подпишет контракт еще на два сезона.
Кейли Куоко и Джонни Галэки заявили, что были «ошарашены» решением закрыть проект, тогда как Майим Биалик позже отметила, что сериал закончился «по причинам, о которых общественность не знает». Чак Лорри сказал USA Today, что он стал чувствовать себя «подавленным» по мере приближения финала, и, судя по количеству пролитых слез и печали, которую испытали актеры в течение последнего сезона, это породило больше вопросов, чем ответов, и только осложняло ситуацию.
Джим Парсонс. Тем летом, пока я был в Нью-Йорке и играл в пьесе на Бродвее, умер мой четырнадцатилетний пес Отис. Мы с Тоддом взяли его, когда ему было восемь недель. Отис был своего рода символом, олицетворял нас с Тоддом, наше время вместе и все важные жизненные события. Это был конец эпохи, и его уход принес мне ясность. Сомневаюсь, что я допускал мысль, что продолжу дальше сниматься после двенадцатого сезона, но я был готов… отказаться от чувства безопасности, связанного с проектом, чтобы окончательно разобраться, что меня ждет дальше. Я был готов вернуться в Нью-Йорк.
Саймон Хелберг. Я знал, что Джим был готов уйти из «Теории…», мы это обсуждали. Я чувствовал то же самое. Нам казалось, что двенадцатый сезон – финал сериала. Это не означает, что мы по каким-то причинам ожидали его окончания или что продюсеры, студия или телекомпания не собирались предпринимать попыток его продолжить, с нашим участием или без. Или что нас не будут пытаться удержать. Но мы с Джимом совершенно искренне чувствовали, что пора двигаться дальше.
Джим Парсонс. Совершенно верно. В моей жизни вообще было очень мало того, о чем Саймон, в отличие от многих других, занятых в сериале, не знал. Ведь мы были очень близки. Прежде чем принимать подобные решения, я должен был поговорить с ним. Это никак не связано с уровнем уважения или любви, которые я испытываю к другим участникам сериала, но он больше времени проводил в моей гримерке, нежели в своей. На этой планете не так много людей, с которыми мы могли бы поговорить [о нашей ситуации]. Даже Дженнифер Энистон и Дэвид Швиммер, войди они тогда в комнату, не поняли бы, что мы чувствуем. Потому что каждый сериал уникален.
Саймон Хелберг. Я думал, что раз сериал настолько прибыльный для студии и телеканала, то они и правда приложат усилия, чтобы так или иначе сохранить его, или удержать нас, или, по крайней мере, обсудить варианты, но ничего подобного не произошло. Так что к тому моменту, когда мы собирались начать двенадцатый сезон и студия завела разговор о продолжении, мы с Джимом подумали: «Как-то это стремно».
Джим Парсонс. В августе мы вернулись на первую читку нового сезона. В то время контракты еще не обсуждались. Я лишь знал, что если это будет последний сезон или, по крайней мере, последний сезон для моего персонажа, то сценаристы должны узнать об этом как можно раньше. Я очень переживал и беспокоился, стоит ли им рассказывать, но понимал, что должен. Чувствовал себя обманщиком во время читки, потому что знал: я не вернусь после следующих двадцати четырех серий. Поэтому я попросил Чака и Стива о встрече.
Стив Моларо. В среду днем Джим отправил нам с Чаком письмо с просьбой о встрече. Поэтому мы договорились, что он придет в офис Чака на следующее утро. Я несколько раз перечитал письмо и из того, как оно было сформулировано, понял, что, возможно, он хочет обсудить свое будущее в сериале… и что этот этап его жизни подошел к концу.
Чак Лорри. Джим пришел и сразу же рванул с места в карьер. Я, разумеется, такого не ожидал. Он сказал: «Ага. Ладно. Вообще-то, разговор довольно важный. Он затрагивает сотни людей. Не только актеров, но и съемочную группу». Я не пытался его отговорить: мол, давай притормозим и подумаем об этом.
Джим Парсонс. Перед тем как сообщить новости Чаку и Стиву, я размышлял о том, как сам отреагирую, если сериал продлят и попросят меня сняться, скажем, в шести эпизодах или что-то в этом роде. Но я понимал, что мне это не интересно. Не то чтобы у меня были запланированы другие проекты, из-за которых я не мог сниматься. Просто это был важный шаг в моей жизни. Я намеревался полностью оставить сериал, и меня не прельщала идея в случае продолжения заглядывать на камео. Но что будет, если они продолжат без меня? Я подумал: «Господи, что будет с Эми?! Они убьют Шелдона? В железнодорожной катастрофе? И продолжат как ни в чем не бывало? Но в „Детстве Шелдона“ они уже сообщили, что у нас есть дети, так что они не могут убить Шелдона!» Вот такие у меня были мысли.
Стив Моларо. Я не сильно удивился, когда он это сказал. Очевидно, можно долго к чему-то готовиться, но все равно почувствовать себя совершенно неподготовленным в самый ответственный момент. И когда он рассказал нам, мы с Чаком поняли, почему он хотел двигаться дальше. Вопрос о продолжении без него даже не возникал. Сериал – совместный проект, и
