Белая Богиня - Роберт Грейвз

Ладно. Считайте это совпадением. Не думайте о связи между горбуном-герольдом на шкатулке (возвещающим верховную власть аканской Тройственной Богини и стоящим в круге медных зверушек — аканских клановых тотемов) и мной, который вдруг подпал под власть европейской Белой Богини, написал о ее тотемах в контексте истории об аргонавтах и погрузился в древние тайны ее культа в Уэльсе, Ирландии и по всему миру. Я совершенно не представлял, что шкатулка прославляла богиню Нгаме и что греки Эллады, включая древних афинян, были одних корней с людьми Нгаме — ливийскими берберами, известными как гараманты, ушедшими в одиннадцатом веке нашей эры на юг к Нигеру из Сахары и там ассимилировавшимися с неграми. Не представлял я и того, что Нгаме — богиня луны и что греческая и западноевропейская Белая Богиня имели с ней общие черты. Мне было известно лишь то, что Геродот считал ливийскую Нейт — Афиной.

Возвратившись на Майорку сразу после войны, я вновь стал работать над книгой «Косуля в чаще», которую назвал теперь «Белая Богиня», и написал подробнее о священном царе как божественной жертве богини луны, помня, что любой поэт, почитающий Музу, должен в каком-то смысле умирать за свою Богиню, которую он обожает, в точности как умирал царь. Старый Георг Шварц, еврейско-немецкий собиратель древностей, завещал мне еще пять или шесть аканских фигурок, среди которых была непонятная фигурка с одним большим глазом. Позднее специалисты по западно-африканскому искусству идентифицировали ее как жреца-okrafo аканского царя. В своей книге я высказал предположение, что в древнем средиземноморском обществе царя приносили в жертву в конце срока его правления. Но потом (судя по греческим и римским мифам) он обрел исполнительную власть как главный министр царицы и привилегию приносить в жертву свою замену. Та же управленческая перемена, как мне стало известно с тех пор, произошла после того, как матриархальные акане прибыли на Золотой берег. В Боно, Асанте и других местах неподалеку жертва, заменявшая царя, называлась жрец-okrafo. Кьерсмейер, известный датский знаток африканского искусства, у которого есть десять тысяч таких фигурок, сказал мне, что никогда не видел таких, как у меня. Если хотите, не обращайте внимания, как на случайное совпадение, на то, что okrafo лежал рядом с герольдом на золотой шкатулке, пока я писал о жертвах Богини.

Когда «Белая Богиня» уже вышла в свет, один антиквар в Барселоне прочитал моих «Клавдиев» и пригласил меня к себе, чтобы я выбрал камень для печатки из недавно попавшей к нему коллекции римских самоцветов. Среди них был чужак — сердоликовая с ободком печать, относящаяся к эпохе аргонавтов, на которой были выгравированы царский олень, бегущий по направлению к лесу, и сбоку полумесяц! Это тоже можно счесть случайным совпадением!

Подобные случайности весьма частые гости в моей жизни, и если вы не хотите, чтобы я называл их знаками свыше, то пусть они будут некоей привычкой. Мне не очень-то нравится слово «свыше»: но я считаю такие случайности явлением естественным, хотя и в высшей степени ненаучным. С точки зрения науки нельзя доказать существование бога, можно только утверждать, что существует вера в него, и наблюдать воздействие этой веры на ее приверженцев. Идея творящей Богини была отвергнута христианскими теологами почти две тысячи лет назад, а иудейскими теологами и того раньше. Большинство ученых, по мотивам социального удобства, поклоняются Богу, хотя я не понимаю, почему вера в сотворение вселенной Богом-Отцом кажется им более научной, чем вера в создание этой искусственной системы Богиней-Матерью. Если поверить в одну метафору, то почему бы не поверить в другую? Если это, конечно, метафоры…

Истинно поэтическое творчество подразумевает такую таинственную настроенность и озаренность разума, что, благодаря цепочке таких вот случайностей, он может формировать слова в нечто живое — в стихотворение, которое начинает жить собственной жизнью (и она будет продолжаться, возможно, много веков после смерти автора), поражая читателей заключенным в нем волшебством. Поскольку источник созидательной силы поэзии — не научная образованность, а вдохновение (что бы ни говорили ученые), то почему бы не назвать источником его лунную Музу, поскольку это самый древний и самый общеупотребительный в Европе термин, определяющий источник вдохновения? Согласно древней традиции, Белая Богиня являет себя в людях — в жрице, пророчице, царице-матери. Ни один поэт, преданный Музе, не думает о самой Музе, но думает о женщине, в которой хотя бы частично воплотилась Богиня, в точности как аполлонийский поэт не может исправно исполнять свои функции, если не живет под властью монархии или квазимонархии. Поэт, подчиненный Музе, всегда искренне и всем сердцем любит, и эта истинная любовь есть для него воплощение Музы. Как правило, способность так влюбляться скоро покидает его, и, как правило, потому, что женщина теряется, почувствовав свою власть над влюбленным в нее поэтом, и отказывается от этой власти. Разочарованный, поэт уходит к Аполлону, который, по крайней мере, может дать ему свежие впечатления и духовные развлечения, и отрекается от себя в двадцать с небольшим. Однако тот, кто по-настоящему поклоняется Музе, умеет различать Богиню как высшее воплощение власти, славы, мудрости и женской любви и обыкновенную женщину, которую Богиня делает своей представительницей на месяц, на год, на семь лет или даже больше. Богиня вечна, и, возможно, ему снова удастся познать ее через другую женщину.

Влюбленный поэт не слеп к жестокости женщины, и многие поэты, поклоняющиеся Музе, безнадежно рисуют эту сторону ее натуры, когда их любовь остается безответной:

— На пути из Святой Земли,На дороге из Вальсингама,Не повстречал ли ты ту,Которая дорога мне?

— Много девушек мне встречалось:Шли туда и оттуда,И какая из них твоя,Теперь угадать мне трудно.

— Она не светла, не темна,Но как небеса прекрасна,В красоте и ангелам с нейСостязаться, увы, напрасно.

— О, я встретил светлую деву —Словно ангел Господа Бога:Как нимфа или царевнаСтояла она у порога.

— Ушла и меня одного,Как незнакомца, оставила,А когда-то души во мнеЭта дева не чаяла.

— Отчего же она решилаОставить тебя одного,Если больше в целой ВселеннойНе любила так никого?

— Я любил ее молодым,Но старость ко мне грядет.Любовь не яблоня на ветруИ не упавший плод.

Надо сказать, что поэт, совершивший паломничество в Вальсингам к средневековой святой покровительнице влюбленных Марии Египетской, всю свою жизнь обожал одну женщину, и теперь он стар. А она не постарела. Почему? Потому что он писал скорее о Богине, чем о земной женщине. Или возьмем Уайетта:

Они бегут меня, но ведь я помнюВ моем покое ножки их босые…

Он пишет: «Они бегут меня», — а не: «Она бежит меня». Потому что имеет в виду тех женщин, которые одна за другой были освещены для Уайетта лунным лучом, повелевавшим его любовью — как Анна Болейн, впоследствии несчастная жена Генриха VIII.

Пророк типа Моисея, или Иоанна Крестителя, или Мохаммеда, вещая именем мужского божества, говорит: «Так сказал Бог!» Я не пророк Белой Богини и никогда не посмею произнести: «Так говорит Богиня!» Но с тех пор, как на свете появилась поэзия, поклоняющиеся Музе поэты обычно с любовью говорят: «Во всей Вселенной нет никого выше Тройственной Богини!»

Примечания

1

Первое издание «Белой Богини» поэта, прозаика, мифографа Роберта Грейвса (1896–1985) было осуществлено в 1948 году. Данное издание, снабженное комментарием, является первым переводом сочинения Роберта Грейвса на русский язык. В основе перевода: Robert Graves. The White Goddess. Faber and Faber, 1961.

Переводчик выражает искреннюю благодарность Берил Грейвс за предоставленную возможность работать в библиотеке Роберта Грейвса в их доме в Дее.

2

Браун, Томас (1605–1682) — врач и философ. Его сочинения о Боге, тайнах Творения и человеке пользовались большой популярностью, хотя папская власть включила их в Index Expurgotoris.

3