Монахиня Адель из Ада - Анита Фрэй

— Так это он? Главный, что ли?

— Он-он…

— Художник Чюрлёнис был воплощением сатаны?!

— Тут по-другому понимать надо… — снова захотела выделиться Маринка. — Просто он в разных личинах является. Форсит! Или заворожить кого-то хочет… Правильно я говорю?

Мадам кивнула.

— А меня-то ему зачем завораживать? — удивился Максимка. — Да ещё и лично во сне являться! Вы же сами говорили, что во сне только мелкота является — бесы…

— Как к кому… К иным приходит и сам, лично… Нарушая запрет! К тем, у кого сила большая есть…

— Какой запрет?

— Его связали обещанием, в аду принудительно держат, а он так и норовит выпендриться. Будешь и ты теперь свидетельствовать против него…

— Когда?

— Когда время придёт…

За узорным окошком мелькнул силуэт, раздался голос Силантия.

— Кто придёт? К кому придёт?

Ну, и слух у бабкиного дружка! Максимка помчался в сени — подавать гостю веничек для обметания снега.

Глава 3. Помеченные Фигой

Вошедший раскланялся, но не сильно, лишь лёгкими кивками, и сразу выложил на стол, уже свободный от чашек с блюдцами, какую-то тяжёлую фиговину, обёрнутую мешковиной. Внутри свёртка оказались две тугие вязанки коричневых палочек, уложенные «бревном», обмотанные скотчем.

— Ваша премия, мадам… От него…

— За что?

— Ну, вы же столько разных штучек наизобретали…

— Так он ими не пользуется!

— Ещё как пользуется!

— Не поняла…

— Я сам не сразу понял. А потом случайно выяснилось, что ваша «комната испуга» ему во много раз процесс отбора кадров удешевляет, Гришины фиги стоят дороже. Я как узнал об этом, сразу прижал его, мол, расплатиться надо…

— А что ж он морду-то кривил? Чуть не плевался, говорил, что я на ерунду время трачу…

— Разве не понятно? Для отвода глаз, чтоб вы, часом, не зазвездились и не потребовали место заместительши…

— И в мыслях не имела! Я руководить не очень-то умею, во мне больше творческая жилка развита.

Мадам схватила кухонный нож, разрезала скотч, выудила одну из палочек и, чуток побормотавши, сотворила из неё люстру горного хрусталя, на золотом каркасе, с подвесками чистого золота.

Баба Маша охнула, вскочила с табуретки, пошла за каплями к буфету.

— Мария, это тебе вместо мельницы, подарочек к наступающему Рождеству, раз новый год уже позади! — торжественно провозгласила старуха, подмигнув Силантию.

Тот, вынув из кармана миниатюрную стремянку, увеличил её до нужных размеров.

— Моя школа! — крякнула привратница.

К тому времени баба Маша уже слегка оклемалась.

— Стойте! Вы хотите эту махину на потолок повесить?!

— Да, а что? — спросила мадам.

— Ой, горе! Перекрытия-то деревянные…

Силантий и мадам переглянулись.

Экс-привратница, досадливо махнув рукой, вытащила флягу, отпила и принялась новые заклинания читать.

Через полминуты вместо люстры на столе лежала кипа денег, в самом разном выражении, и несколько золотых слитков.

В это раз баба Маша к буфету не пошла, но по лицу было видно, что последний фокус добил её окончательно.

— Что, снова не то? — улыбнулась привратница.

— Да нет, всё то! Спасибо! Не хочу выглядеть неблагодарной…

Хмыкнув и сцепивши зубы, хозяйка кухни сняла передник, накрыла им подаренные ценности. Затем пошла к окну, глянула во двор.

— Вроде, никого! А то убьют ведь, коли проведают о таком богатстве…

Она пошарила в тумбе, стоящей рядом с окном.

— Милок, у тебя крепкая авоська есть? — обратилась она к Силантию.

Тот вынул из кармашка на рукаве прозрачный полиэтиленовый мешочек, дунул в него — получилась большая походная сумка.

Ляля рассмеялась.

— Говорят, я когда-то тоже так умела! В позапозапозапрошлой жизни, правда, мама?

Мадам не ответила. Вместо этого скомандовала:

— Бери всё это барахло, друг Силантий, тащи к Марии в спальню, спрячь там!

Баба Маша с Силантием ушли, а Максимка, всё время молчавший, решил уточнить некоторые моменты.

— Мадам, а как вашему другу удаётся влиять на Главного? Он его всё время слушается или через раз?

— Всё время, — буркунула старуха, пряча флягу в карман.

— Странно… Вас он выгонял, причём надолго, держал в чёрном теле, а ваш заместитель вертит им, как цыган солнцем!

— Есть причина…

— О которой вы всё время знали, но притворялись, что не в курсе?

— Не поверишь, для меня это тоже сюрприз! Я никогда не могла командовать своим начальником, терпела многое, и всегда удивлялась, как это Силантию сходило с рук любое баловство… И сейчас он прощает ему выходки…

В ту секунду снова появился Силантий.

— А куда ему деваться, если я кучу компромата на него имею!

Он уселся за столом, перед поданной ему чайшкой чая.

— Ну, с Новым годом, или как?

— Или как, — поднялся Юра со своего места, сделав Ляле и детям знак собираться на выход. — Мы уже напраздновались, пора и родную коммуналочку проведать! А то, чувствую, Харитоныч её пропьёт, если вовремя не вмешаться. А вы празднуйте, празднуйте, гуляйте широко!

— Ещё раз всех с Новым годом и с наступающим Рождеством! — жизнерадостно вымолвила Ляля, освобождая Ульяну от ремешков высокого стульчика.

— А мне можно пока тут остаться, всего на пару дней? — спросил Максимка, заранее зная ответ. — Я хотел бы посекретничать с мадам. Думаю, она не против!

Старуха кивнула.

— Как скажете, — улыбнулся Юра. — Слово тёщи для меня закон!

Посленовогодние деньки трудно описуемы априори, но когда, ко всему прочему, в гостях у вас влиятельные представители преисподней, треплющие нервы самому сатане, то поневоле начнёшь волноваться за исход едва начавшегося года. Ведь как первые две недели проведёшь, так и будешь жить остальные пятьдесят.

Юре не терпелось сменить волшебную обстановку на обыкновенную. Не за себя боялся, за домочадцев. Кто знает, как длительное пребывание в адской компашке отражается маленьких на детях!

Ушли Юра с Лялей, отказавшись слушать «историю про Григория». О том, кем являлся Гриша Фига, остальной компании поведал друг экс-привратницы Силантий.

В лице Силантия компашка имела лишь гостя из преисподней, но отнюдь не её служителя. Роль его была скорей шпионской, он был для подземелья кем-то вроде засланного казачка из «Неуловимых мстителей» или Штирлица в фашистском логове. Интересно, что мадам привратница узнала об этом вместе со всеми.

Вот как прозвучала странная история в то утро.

«Комната испуга», детище кудесницы-привратницы, оказалась крайне выгодной и удобной в употреблении. Главный, как его до сих пор величали, пользовался ею с утра до ночи. А иногда и по ночам. Впрочем, какая ночь может быть в царстве ночи, в царстве смерти, в обители Аида.