Одиночество инспектора Уэста. Сатанинский микроб. Покушение на леди - Джон Кризи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где здесь лейтенант?
Мейер чуть не пролил на брюки кофе, круто повернувшись на стуле. Уиллис, Карелла и Хейз уставились на женщину так, будто она была олицетворением преступного мира.
– Лейтенант! – закричала она. – Лейтенант! Где он?
Карелла поднялся и подошел к перегородке. Сразу узнав мальчика, он сказал:
– Привет, Фрэнки. Что вам угодно, мэм? Что-нибудь...
– Не смейте говорить ему «привет»! – закричала женщина. – Не смейте даже смотреть на него! Кто вы такой?
– Детектив Карелла.
– Так вот, детектив Карелла, я хочу видеть... – Она остановилась. – Tu sei'taliano?[18]
– Si, – ответил Карелла.
– Bene. Dov'e il tenente? Voglio parlare con...[19]
– Итальянский я знаю не очень хорошо, – прервал ее Карелла.
– Не знаете? Это почему? А где лейтенант?
– Может, я смогу вам помочь?
– Фрэнки был у вас сегодня?
– Да.
– Зачем?
– Мы задали ему несколько вопросов.
– Я его мать. Я миссис Аннучи. Миссис Рудольф Аннучи. Я честная женщина, и мой муж – честный человек. Зачем вам понадобился мой сын?
– Сегодня утром некто попросил его отнести нам письмо, миссис Аннучи. И мы ищем этого человека – вот и все. Мы просто задали Фрэнки несколько вопросов.
– Вы не имели права! – закричала женщина. – Он не преступник.
– Никто и не говорит, что он преступник.
– Что же тогда он делал в полиции?
– Я вам только что...
Где-то в отделе зазвонил телефон. Одновременно с ним миссис Аннучи испустила новый вопль, и Карелла услышал только:
– Я никогддзиннь в жизни так не обддзиннь!
– Успокойтесь, успокойтесь, синьора, – произнес Карелла.
Мейер снял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Мейер слушает.
– Бабушку свою называйте синьорой! Какое унижение! Какое унижение! Vergogna, vergogna![20] Его забрала эта ваша «белоснежка»! Прямо на улице! Ребенок спокойно стоит с другими детьми, тут тебе подкатывает к тротуару «белоснежка», вылезают два копа, хватают его и уводят. Как...
– Что? – спросил Мейер.
– Я говорю, два копа... – миссис Аннучи повернулась к нему и тогда только поняла, что он говорит по телефону.
– Хорошо, сейчас будем! – крикнул Мейер. Он бросил трубку на рычаг. – Уиллис, вперед! На углу Десятой и Калвер-стрит заварушка. Какой-то парень затеял перестрелку с постовым и ребятами с двух патрульных машин!
– Господь помилуй и спаси! – воскликнул Уиллис. Чуть не сбив миссис Аннучи с ног, они выскочили через дверцу в перегородке.
– Преступники! – с негодованием произнесла она, глядя, как полицейские бегут по ступенькам вниз. – Вы здесь имеете дело с преступниками и сюда же приводите моего сына, будто он какой-то вор. Он хороший мальчик, таких еще... – Она вдруг остановилась. – Вы его били? Били ребенка резиновым шлангом?
– Нет же, миссис Аннучи, конечно нет, – ответил Карелла, и тут внимание его привлек металлический стук шагов на лестнице. На пороге появился человек в наручниках, следом за ним ввалился еще один – по лицу его сочилась кровь. Миссис Аннучи, следуя за взглядом Кареллы, обернулась как раз в тот момент, когда в дверь, замыкая шествие, вошел полицейский. Он подтолкнул вперед человека в наручниках. Миссис Аннучи в ужасе застыла.
– Господи Иисусе! – воскликнула она. – Святая дева Мария!
Хейз, вскочив на ноги, уже спешил к перегородке.
– Миссис Аннучи, – позвал Карелла. – Давайте присядем вон там в сторонке и поговорим...
– Что у вас? – спросил Хейз полицейского.
– Голова! Посмотрите на его голову! – воскликнула миссис Аннучи и побелела. – Не смей смотреть, Фрэнки! – тут же добавила, противореча себе самой.
На голову человека действительно нельзя было смотреть без содрогания. Волосы слиплись от крови, которая капала на лицо и на шею, оставляя красные пятна на белой спортивной рубашке. Кроме того, кровь струилась из открытого пореза на лбу и заливала переносицу.
– Этот сукин сын трахнул его бейсбольной битой по голове, – объяснил полицейский. – А раненый – торговец «травкой». Дежурный лейтенант подумал, что вам стоит его допросить – может, тут замешаны наркотики.
– Ничем я не торгую! – взвился раненый. – Его надо посадить в тюрьму! Он ударил меня битой.
– Надо отправить его в больницу, – сказал Хейз, глядя на раненого.
– Никаких больниц! Сначала отправьте его в тюрьму! Он ударил меня бейсбольной битой! Этот сукин сын...
– О-ох! – выдохнула миссис Аннучи.
– Давайте выйдем отсюда, – снова предложил ей Карелла. – Присядем вон на ту скамейку, хорошо? Я объясню, что произошло с вашим сыном.
Хейз втащил человека в наручниках в комнату.
– Ну-ка, сюда! – приказал он. – Снимите с него наручники.
– А вам, мистер, лучше отправиться в больницу, – сказал он раненому.
– Никакой больницы! – стоял тот на своем. – Сначала отправьте его в тюрьму!
Полицейский снял с задержанного наручники.
– Принесите-ка ему влажные тряпки обмотать голову, – распорядился Хейз, и полицейский вышел. – Ваше имя, мистер.
– Мендес, – ответил раненый. – Рауль Мендес.
– И «травкой» вы не торгуете, нет, Рауль?
– В жизни этой дрянью не занимался. Он просто спятил, этот малый. Подошел ко мне и...
Хейз повернулся к другому.
– Как ваше имя?
– Пошел ты!.. – огрызнулся тот.
Хейз угрюмо посмотрел на него.
– Опорожните карманы и сложите все на стол.
Тот не сдвинулся с места.
– Я сказал...
Человек вдруг бросился на Хейза, бешено размахивая кулаками. Схватив его левой рукой за ворот рубахи, Хейз ударил в лицо правой. Тот отлетел на несколько шагов, сжал кулаки и снова кинулся на Хейза. Хейз ударил правой по корпусу, и человек согнулся вдвое.
– Опорожни карманы, дохляк, – суровым тоном произнес Хейз.
Тот подчинился.
– Так-то лучше. Так как тебя зовут? – спросил Хейз, рассматривая тем временем содержимое карманов.
– Джон Бегли. Только попробуй, сукин сын, ударь меня еще раз, я тебе...
– Заткни глотку! – оборвал Хейз.
Бегли тут же заткнулся.
– Почему ты ударил его бейсбольной битой?
– Это мое дело, – фыркнул Бегли.
– Мое тоже.
– Он хотел меня убить, – вмешался Мендес. – Нападение! Вооруженное нападение первой степени! Двести сороковая статья! Нападение с целью убийства!
– Не хотел я его убивать! – заспорил Бегли. – Если бы я хотел его убить, он бы тут сейчас не разорялся!
– Так вы, Мендес, знакомы с уголовным кодексом? – поинтересовался Хейз.
– Просто слышу, о чем говорят у нас в квартале, – сказал Мендес. – Да, черт возьми, кто сейчас не знает двести сороковую?
– Нападение первой степени по двести сороковой, а, Бегли? – повернулся к нему Хейз. –
