Бешеный прапорщик. Части 1-9 - Зурков Игорь

   Все трое дружно выпили, после чего фон Тельхейм, занявший стратегически важную позицию рядом с фляжкой с коньяком, быстро наполнил рюмки. После ответного тоста фон Штайнберга, в котором он поблагодарил за награду и заверил, что готов немедленно стать в строй, разговоры временно прекратились. Среди простой, но питательной закуски, гауптман отметил и наличие копченостей, явно домашнего производства. Похоже, что таланты его егерей в охоте и кулинарии оказались востребованными и оцененными командованием. Фон Штайнберг с аппетитом поглощал бутерброды, тем более, что обеденное время уже настало, а пребывание в госпитале приучило к питанию по часам. Впрочем, оберст и майор не отставали в этом благом деле, на практике подтверждая, завет Великого курфюрста Фридриха Вильгельма I Бранденбургского: "Война - войной, а обед по распорядку" - свято выполняется настоящими прусскими офицерами. Примерно, через двадцать минут, когда пустые тарелки напоминали о своём содержимом лишь масляными разводами, наступил черед и отдать должное горячему, ароматному напитку, под который так приятно вести неспешный разговор, особенно, если это Kaffeeklatsch - полуденный кофе.

   Естественно, что право начать разговор принадлежало хозяину этого дома - оберсту Николаи:

  - Тишина, приятное общество, чашка настоящего кофе, и, как будто, снова мир, meine Herrn. Но даже этот напиток напоминает о войне. Говорят, что именно этот напиток, а точнее отсутствие его, подняло наших прадедов против деспотии Наполеона. И вот, какова превратность судьбы, - мы снова скрестили свой меч с Францией, но, теперь против нас и Россия. Кстати, герр гауптман, Вы, как говорят, стали, а может, и были давним и искренним поклонником русских, не так ли?

  Фон Штайнберг был ошеломлен таким продолжением праздничного обеда.

  - Если Вы имеете в виду, мою искреннюю благодарность высказанную командиру русских партизан лойтнанту Гуроффу, за его рыцарское отношение к противнику, который находился в его полной власти, то я и сейчас готов это повторить. Тем более, что это не нарушает данную мной присягу Кайзеру. И что бы там не донес или продолжает доносить этот негодяй Обермайер, которому русские, кстати, тоже подарили жизнь....

   На этом месте оберст Николаи, до этого внимательно слушающий гневную тираду барона, кивнул каким-то своим мыслям, и, остановив его жестом, обратился к фон Тельхейму:

   - А Вы оказались правы, майор, теперь не так часто встретишь таких честных людей, как наш гауптман, которые умеют помнить добро. Успокойтесь, герр фон Штайнберг, я вполне разделяю Ваши чувства, но для нашей службы важнее не только слова, сказанные человеком, который фактически вторично родился, но и те, которые Вы произнесли в защиту пленного русского офицера в беседе с несчастным оберст-лойтнантом и графом. Николаи открыл кожаную папку, достал оттуда лист бумаги и зачитал: "Вы правы, господин барон, мне не доводилось бывать в России. Но с русскими я не раз встречался в воздухе. И могу Вас заверить, господа, что они по-рыцарски, честно и храбро сражаются на своих аэропланах даже против превосходящего противника. И пусть их генералы тупы и неграмотны, зато солдаты и офицеры, по рассказам сослуживцев, сражаются храбро и мужественно. И я думаю, что исход войны от них зависит так же, как и от решений их невежественного начальства, может быть даже в большей степени, чем мы предполагаем. А еще мне помнятся слова великого Бисмарка "Превентивная война против России - самоубийство из-за страха смерти". И если мы воюем против русских, то глупо не считать их опасными и достойными противниками. Что же касается якобы плененного офицера, я бы настоятельно рекомендовал Вашему сиятельству передать его германским военным властям для помещения в лагерь для военнопленных согласно его статуса..."... И не стоит все валить на "злобного гения" Обермайера. Этот недалекий человечек, из породы прирожденных лакеев в данном случае ни при чем. Это дело рук покойного графа. Я затрудняюсь даже предположить, кому он служил по настоящему, но зато уверен в одном: главным врагом для него была Россия. Ян Казимир Каплицкий ненавидел всех русских - от Императора и до последнего крестьянина, которым он объявил своеобразную вендетту. И если до войны он умел сдерживать свои порывы и его работа была полезна Рейху, то с началом военных действий и с приближением германской армии, эмоции взяли верх над рассудком. Вся Ваша беседа была тщательно застенографирована одним из его секретарей. Обычно этим занимались горничные, но в этот вечер, у них была другое задание. После того, как их развязали, они позаботились в первую очередь не о раненых и надышавшихся фосгеном летчиках, а о том, чтобы выпустить этого "писаря" из тайной комнаты. Надеюсь, Вы не сожалеете, что не успели вкусить их прелестей? Ну-ну, не стоит обижаться, я всего лишь пошутил. На самом деле, Вам повезло. У графа эти две "особы" выполняли самые разнообразные функции: соблазнение, шантаж, подслушивание, а в их комнатах, в шкатулках с косметикой были найдены запасы снотворных препаратов, кокаин и даже яд. Наши люди вытрясли из них все, что они знали. Отсюда у нас эта стенограмма, они же показали и настоящее кладбище, на котором без молитв и отпевания закопали тех, кто попал в руки этому сумасшедшему полуполяку. Для горничных и секретаря там, кстати, тоже нашлась яма.

   Майор, поняв, что после такой информации, просто таки необходимо принять "лекарство", налил рюмки до краёв и, произнеся традиционное "Прозит", первым лихо вылил ее содержимое в рот. Николаи и гауптман последовали его примеру.

  После короткой "терапевтической" паузы, Николаи продолжил:

  - Но, как мне кажется, майне Херрен, достаточно предаваться воспоминаниям. Пришла пора полностью ознакомить Вас, дорогой барон, с некоторыми подробностями, имеющих государственную важность и аналогичный гриф. И начну, пожалуй, с самого печального - Германия проигрывает эту войну.

  После этих слов, фон Штайнберг вскочил с кресла и прерывающимся голосом практически выкрикнул:

  - Если это шутка, герр оберст, то я считаю её крайне неудачной. А если Вы опять пытаетесь проверить мою преданность Фатерлянду, то в таком случае я готов немедленно написать рапорт и с маршевой ротой уйти в окопы. Там, во всяком случае, всё проще: враг впереди, свои - рядом...

  Оберст с грустной улыбкой не прерывая, выслушал эту гневную тираду, и продолжил:

  - Герр гауптман, я бы никогда не позволил подобные шутки о судьбе Германии, а Ваш отказ спасти свою жизнь ценой нарушения присяги Кайзеру, ставит Вас вне всяких подозрений об измене Рейху. Но успокойтесь и выслушайте короткую лекцию, которую прочтет нам фон Тельхейм.

   Майор вздохнул и начал с неожиданного вопроса:

  - Скажите, барон, как Вас кормят в госпитале? В Берлинских ресторанах Вы ведь не были с момента последнего отъезда на фронт?

  Гауптман перед тем как ответить лихорадочно соображал: какое отношение может иметь госпитальное меню к возможному поражению Германии в войне.

  - Не знаю, как другие, но я не могу пожаловаться. Вот разве, что кефира могло быть и поменьше - с улыбкой ответил Штайнберг.

  Эта немудреная шутка разрядила обстановку, а майор, который лечился в этом же госпитале полгода назад, добавил парочку анекдотов о чудачестве доктора и офицеры дружно рассмеялись.

  - К делу, господа, к делу. - Отсмеявшись, заметил оберст. - И на фронте, и в госпитале, барон, не Вы, ни Ваши солдаты не испытывали недостатка в продовольствии. И это правильно, ибо воин должен сражаться, а забота о его желудке - дело тыловых чиновников. Но, хочу обратить Ваше внимание, герр гауптман, на то, что в Германии в целом, появились трудности с продуктами питания. С февраля этого года по карточкам выдают всего 225 граммов хлеба в день и это только начало. Да, мы пока одерживаем победы, но так долго продолжаться не может. Война на два фронта истощает Германию. С одной стороны - Франция, с другой - Россия, а в море проклятый Роял Неви уничтожает нашу торговлю.

  - Многие наши политики и генералы слепо следовали словам Наполеона о том, что для победы в войне нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. - Заметил фон Тельхейм.

  В этот момент оберст снова включился в диалог:

  - С деньгами в Рейхе дела обстоят неплохо, но этого недостаточно. Я знаю, барон, что Вы в последнее время много времени уделяете чтению книг русских писателей. Хочу внести и свою лепту. И Николаи процитировал несколько стихотворных строк на русском языке:

  Он был глубокий эконом

  То есть умел судить о том,

  Как государство богатеет,

  И чем живет, и почему.

  Не нужно золота ему,

  Когда простой продукт имеет

  - Это великий русский поэт - Пушкин.

  Затем оберст повторил их на немецком, а далее вновь продолжил майор.

  - Наши военачальники свято верили в возможность молниеносной войны на два фронта и заставили поверить в это самого Кайзера. И, казалось, что они правы и галльский петушок практически ощипан и готов к жарке, но тут ударили русские.