Кровь и Железо - Джо Аберкромби

Однако он никогда прежде не бывал во дворце — в этой крепости внутри крепости Агрионта. Сюда допускали только избранных. И вот теперь он сидел за главным столом в королевском обеденном зале; правда, Джезаль не сомневался, что его величество чаще обедает не здесь, а в постели, обложенный подушками, и кормят его, скорее всего, с ложечки.

В дальнем конце комнаты в стенной нише была устроена сцена. Джезаль слышал, что король Остус, вступивший на престол ребенком, во время трапез смотрел представления, которые разыгрывали для него придворные шуты. Морлик Безумец, по контрасту, за обедом любил наблюдать казни, а король Казамир каждое утро за завтраком заставлял двойников своих врагов выкрикивать ему с этой сцены оскорбления, чтобы гнев его не угасал. Но сейчас занавес был опущен. Придется искать другие развлечения, и шансов найти их оставалось немного.

Маршал Варуз, склонясь к уху Джезаля, болтал не переставая. Его хотя бы интересовало фехтование, но, к несчастью, он не говорил ни о чем другом.

— Я никогда не видел ничего подобного! Город буквально гудит, люди только и говорят об этом. Это самый замечательный поединок за всю историю фехтования! Клянусь, ты еще лучше Занда дан Глокты, каким он был в свое время, а я не надеялся увидеть подобного ему! Мне и во сне не снилось, что ты можешь так сражаться, я и не подозревал!

Джезаль неопределенно мычал в ответ.

Кронпринц Ладислав и его предполагаемая невеста Тереза Талинская являли собой ослепительную пару. Они сидели во главе стола, в непосредственной близости от дремлющего короля, и совершенно не обращали внимания на окружающих. Но это отнюдь не походило на поведение молодых влюбленных: принц и Тереза ругались, даже не понижая голоса. Соседи старательно делали вид, что не слушают, но впитывали каждое слово.

— Ну что ж, я скоро отправлюсь на войну в Инглию, так что вам не придется выносить меня слишком долго! — нудил Ладислав. — Может быть, меня там убьют! Это наконец осчастливит ваше высочество?

— О, прошу вас, только не надо умирать из-за меня! — парировала Тереза, чей стирийский акцент звучал очень ядовито. — Впрочем, если суждено, так тому и быть. Полагаю, я как-нибудь справлюсь со своим горем…

Один из соседей Джезаля отвлек его внимание, стукнув кулаком по столу:

— Черт бы побрал это простонародье! Проклятые крестьяне подняли восстание в Старикланде! Они совсем не хотят работать! Этим собакам даже руку поднять лень!

— Виноваты налоги, — проворчал другой гость. — Из-за военных поборов все полезли в бутылку. Вам не доводилось слышать о мерзком типе, которого называют Дубильщиком? Какой-то чертов крестьянин открыто проповедует бунт! Мне говорили, что смерды напали на одного из королевских сборщиков всего в миле от стен Колона. На королевского сборщика, подумать только! Какой-то сброд! В миле от городских стен…

— Ну мы сами, черт возьми, накликали это на себя!

Джезаль не видел лица говорившего, но узнал его по вышитым золотом манжетам мантии: Маровия, верховный судья. Он продолжал свою речь:

— Если обращаться с человеком как с собакой, рано или поздно он начнет кусаться, это очевидный факт. Как правители и просто как благородные люди мы обязаны уважать и защищать простой народ, а не угнетать и презирать его!

— Я ничего не говорил о презрении или угнетении, лорд Маровия. А только о том, что они должны платить нам должное как землевладельцам, да и как своим природным господам, если уж на то пошло…

Тем временем маршал Варуз не умолкал ни на мгновение:

— Да, это было здорово! Как ты сделал его, одним клинком против двух! — Старый солдат рассек ладонью воздух. — Весь город гудит! Ну, теперь тебя ждут великие дела, мой мальчик, попомни эти слова. Тебя ждут великие дела! Будь я проклят, если ты когда-нибудь не займешь мое кресло в закрытом совете!

Джезаль терпел Варуза долгие месяцы, но ему представлялось, что после победы с этим будет покончено. Однако его постигло разочарование. Странно, но Джезаль до сих пор не вполне осознавал, каким нудным старым кретином был маршал Варуз. Сейчас он ощутил это в полной мере.

В дополнение ко всем огорчениям за праздничным столом сидели люди, которых Джезаль совершенно не хотел видеть среди своих гостей. Он мог бы сделать исключение для архилектора королевской инквизиции — Сульт был членом закрытого совета и, несомненно, персоной могущественной. Но зачем архилектору понадобилось тащить с собой этого мерзкого Глокту? Калека выглядел еще хуже, чем обычно, его глаза, окруженные темными кругами, глубоко запали. Он постоянно бросал на Джезаля мрачные настороженные взгляды, словно подозревал его в каком-то преступлении. Это наглость, черт возьми, — ведь сегодня чествуют победителя турнира!

А в другом конце зала капитан увидел лысого старика, называвшего себя Байязом. Джезаль до сих пор не понял смысла странных слов, сказанных магом после турнира, и почему отец так отреагировал на его появление. Рядом с Байязом сидел его отвратительный спутник, девятипалый варвар.

Майору Весту не повезло — его посадили рядом с дикарем, однако он неплохо справлялся с неприятной ситуацией. Когда Джезаль посмотрел на приятеля, тот вел оживленный разговор с соседом. Северянин время от времени разражался внезапными раскатами хохота и колотил огромным кулаком по столу, заставляя дребезжать стаканы. Ну хорошо, что хоть кто-то получает удовольствие от праздника, кисло подумал Джезаль. Он почти желал оказаться там, вместе с ними.

Несмотря на все разочарования, он по-прежнему думал о том, что хочет стать важной персоной. Хочет носить одежду, украшенную мехом, и тяжелую золотую цепь, указывающую на его положение. Хочет, чтобы люди кланялись, расшаркивались и лебезили перед ним. Он давно так решил, и эта мысль по-прежнему ему нравилась. Однако вблизи все казалось чудовищно фальшивым и нудным! Куда приятнее очутиться наедине с Арди. Несмотря на то, что он виделся с ней прошлым вечером. Уж в ней-то нет ничего нудного…

— Говорят, дикари уже на подступах к Остенгорму! — кричал кто-то слева от Джезаля. — Лорд-губернатор Мид собирает войска. Он поклялся, что выкинет варваров из Инглии!

— Что? Мид? Да надутый старый дурак не сумеет и горелую корку выкинуть из тарелки!

— Ну, его вполне достаточно, чтобы разделаться с этими животными. Один хороший солдат Союза стоит десятка таких, как они…

Общий гомон внезапно прорезал пронзительный голос Терезы — настолько громкий, что его, наверное, услышали в дальнем конце комнаты:

— Разумеется, я выйду замуж, если мне прикажет отец, но я не обязана делать вид, что мне это нравится!