Желанная - Вирджиния Хенли

Просиживая рядом с метавшимся в жару Уорриком Долгие ночи, Брайенна невольно вспоминала цепочку событий, приведшую от прошлого к настоящему. Что же случится в будущем? Кристиан не вернулся к ней, и Брайенна боялась, что никогда больше не увидит мужа! Последние его слова: «Прислушайся к собственному сердцу». Но как это сделать?

Брайенна неподвижно сидела, пытаясь найти ответ на мучивший ее вопрос и все глубже уходя в себя. Только сейчас она поняла, что любит Кристиана больше жизни и что любовь эта — верная, преданная, страстная — беззаветна и вечна.

Один за другим рушились ничтожные мелочные барьеры, придуманные самой Брайенной. И тут произошло чудо. Сердце ее наполнилось теплом и счастьем. Такой радости она еще не знала!

Внезапно словно вспышка озарила усталый мозг, и Брайенна ясно увидела, что Хоксблад не убивал брата. Святой милосердный Боже, как же она была слепа!

Истина все это время находилась перед ней, но Брайенна оказалась слишком упрямой и ничего не желала видеть! Кристиан и Эдуард снова поменялись доспехами, как в первый раз. Роберта убил принц Эдуард.

Одинокая слеза поползла по щеке, а потом Брайенна зарыдала, слезами вымывая из души отравивший ее яд подозрений. Простит ли ее Кристиан? Ответ пришел сам собой. Да, тысячу раз да! Вернется ли к ней? Да, тысячу раз да! Его любовь нерушима. Так же, как и честь.

Брайенна начала улыбаться сквозь слезы, потом улыбка сменилась смехом, а смех — всепоглощающим солнечным счастьем.

Только тогда она ощутила взгляд аквамариновых глаз, глядевших на нее из темноты. Брайенна охнула и нагнулась к постели.

— Вы очнулись, милорд?

— Шарон? Моя Роза Шарон?

Голос был хриплым, похожим на карканье, но призыв в нем слышался совершенно отчетливо:

— Почему ты покинула меня? Почему оставила мой корабль посреди ночи?

Брайенна пыталась собраться с мыслями. Он, должно быть, принимает ее за мать Кристиана. Брайенна взяла Уоррика за руку.

— Моя маленькая арабская принцесса! Почему ты обманула меня?

Она поняла, что Уоррик снова бредит, и очень встревожилась, но решила быть той, за кого он ее принимает, лишь бы граф успокоился.

— Гай?

— Что, любимая?

— Я… я боялась отправиться с тобой в чужую страну,

— Но я твой муж и отец твоего ребенка. Почему ты спрятала его от меня?

Брайенна ошеломленно охнула. Неужели мать Кристиана действительно арабская принцесса и Уоррик в самом деле был на ней женат?

Он сжимал ее руки крепко, властно, словно не желая отпустить ни на миг.

— Ты знала, что, если скажешь о ребенке, я заставлю тебя поехать со мной!

— Да… Да… я подумала, что милосерднее будет держать тебя я неведении.

— Но он нашел меня! Обыскал весь свет, пока не нашел меня.

— Да, дорогой!

— О таком и только таком сыне я мечтал. Спасибо!

И, не выпуская руки Брайенны, Уоррик закрыл глаза и погрузился в сон. Когда в спальню прокрались первые лучи солнца, Брайенна вспомнила, что находится здесь уже неделю, а Уоррик по-прежнему жив! Глинис пришла сменить ее, и женщины откинули простыню, чтобы проверить, не появился ли ужасный черный нарыв. Мужская плоть Уоррика неожиданно набухла и затвердела.

Женщины отпрянули и потрясенно уставились на графа.

— Какого черта вы ожидали? Две красавицы изучают мое естество, а я должен оставаться равнодушным?

— Господе Боже, думаю, с ним все будет в порядке, — Шепнула Глинис.

— Вы знаете, кто я, милорд? — спросила Брайенна.

— Конечно, знаю! Прелестная жена моего сына, Брайенна. Прелестная, благородная и достаточно великодушная, чтобы ухаживать за Бешеным Псом вроде меня!

— Я была не одна. Глинис вас лечила, как могла.

— Валлийская девушка… еще одна красотка.

Попытка поговорить быстро истощила силы Уоррика, и глаза его закрылись сами собой.

— Сон исцеляет, — кивнула Глинис. Перед тем, как отправиться в постель, Брайенна вышла на балкон. Внизу, как всегда, по утрам, Рэндел ожидал известий о здоровье маршала. Сегодня Брайенна впервые могла сообщить ему хорошие новости. Сэр Рэндел Грей, выглядевший нынче скорее озорным мальчишкой, чем рыцарем, расплылся в широкой улыбке, а Зубастик, взбежав по его руке, уселся на плечо.

— Рэндел, прошу, принесите мой пергамент и краски. Я решила написать книгу.

Брайенна как можно точнее описала все, что сочла нужным, а юноша поспешил сообщить Черному Принцу радостную весть об Уоррике.

Джоан влюбилась в белый каменный дворец Брайенны. Все ее тревоги и страхи по поводу новой встречи с принцем растаяли, как только оба очутились в душистом раю уединенного садика. Принц распахнул объятия, и Джоан бросилась ему на шею и прижалась так тесно, словно никогда больше не собиралась отпускать его. На ней было платье из нежно-розового шелка, волосы переливались серебром в лунном свете, и Эдуард снова, в который раз, поразился, что такое крохотное создание могло безраздельно завладеть его сердцем.

Он осторожно обвел пальцем контуры дорогого лица, словно боясь причинить боль, и поклялся всегда любить и лелеять ее.

Только однажды Джоан сжалась от страха, когда Эдуард пробормотал:

— Холланд мертв.

— Откуда ты знаешь — удивилась она

— Хоксблад обнаружил его тело после битвы Джоан испытала чувство облегчения и только сейчас заметила с трудом подавляемое возбуждение Эдуарда Длинные пальцы чуть приподняли ее подбородок, и она взглянула в любимые глаза.

— Кристиан отправился к Папе, чтобы получить разрешение на брак. Тогда мы сможем пожениться.

Джоан вся зажглась радостью

— О, Эдуард, я так тебя люблю!

Для Джоан не имело значения, что этот брак сделает ее будущей королевой и матерью будущих королей Главное, что она станет женой возлюбленного, единственного и самого лучшего на земле.

Влюбленные не могли дождаться, пока доберутся до огромной постели Брайенны под шелковым пологом Они так давно не любили другу друга, не сплетались в объятиях, что Эдуард сразу заметил произошедшие в ней перемены.

Джоан всегда доставляло радость дарить наслаждение принцу, и этого было для нее достаточно. Теперь же, после родов, когда слишком узкий и тесный проход слегка растянулся, вторжение длинной закаменевшей мужской плоти было возбуждающим и новым, неизведанно-новым для нее.

Джоан, с ее врожденным чувством юмора и склонностью к шутке, начала осыпать Эдуарда дразнящими, чувственными ласками. Она даже смогла оседлать его и принять в себя его напряженный фаллос, а потом вести любовную игру, долго-долго, медленно-медленно, доводя любовника до потери рассудка, превращая в стонущее, дрожащее существо, умоляющее о милосердии: