Социализм. «Золотой век» теории - Александр Шубин

Сам Жорес не пошел по этому пути. Выступая за консолидацию нации на основе социалистической централизации, он отрицал подавление движения трудящихся и натравливание одного народа на другой. В его понимании социалистическим нациям уже нечего будет делить. Поэтому внутриполитический национализм сочетается у Жореса с активным интернационализмом, он возвращается к старой идее Герцена, Фогта и Бакунина о Европейской лиге мира, объединяющей социалистов и демократов. Жорес считает, что именно социализм в период предвоенного кризиса должен стать «объединяющим центром цивилизации» (что в дальнейшем позволит ему стать центром консолидированной цивилизации).

Но национализм и пацифизм продолжают тянуть Жореса в разные стороны, и своими колебаниями он символизирует колебания всего Второго интернационала по вопросу о войне. Жорес – обличитель шовинизма. Тот же Жорес воспевает систему империалистических блоков: «Мы можем надеяться на устойчивость этого режима мира, поскольку Европа ныне организована в две системы союзов, которые, не сталкиваясь, уравновешивают друг друга и сдерживают содержащиеся в них возможные влечения к скрытому шовинизму или обычно возрождающиеся опасные национальные претензии. Эти две великие системы союзов постепенно развиваются в духе укрепления мира, они сближаются, и начинает появляться первая организация Европы, подготавливающая более широкий союз, европейский союз труда и мира»[1094].

В действительности складывание коалиций было прямой дорогой к мировой войне, и никакого единения между блоками достигнуто быть не могло. Национальная консолидация середины XIX века, вызванная формированием индустриальных отношений с их нуждой в стандартизации культуры хотя бы на национальной уровне, к концу XIX века трансформировалась в глобальную борьбу за то, какая группа наций будет определять мировые стандарты. Индустриализм перерос национальные рамки географически, но он становился все более этатизированным (что соответствовало и тенденции социального государства), причем не только в регулировании социальных отношений, но и в расчистке пространства для хозяйствования. Выход, найденный в разделе мира на колониальные резервации и сферы влияния, оказался недолговечным. Транснациональным корпорациям, связанным с различными национальными государствами, было тесно на своей части мира. Для органического сближения между блоками должно было быть достигнуто сближение коммерческих интересов враждующих корпораций. А это могло быть результатом поглощения одних корпораций другими, что невозможно без смертельной борьбы. Растущие индустриальные национальные организмы готовились к решающей схватке за мировое господство, за право небольшой группы государств определить стандарты нового мирового порядка. Альтернативой этому столкновению могла быть лишь смена социальной системы – как в ее монополистической, так и в ее национал-этатистской составляющей.

Национал-шовинизм западной социал-демократии, заметный на местном уровне в 90-е гг., камуфлировался на конгрессах Интернационала, где живо обсуждались пути предотвращения войны. Но осуждение войны – это одно, а принятие мер ее предотвращения – другое.

Анархисты и близкий им по взглядам Д. Ньювейнгуйс выдвинули идею всеобщей стачки в случае начала войны. Идея эта вытекала из синдикалистской стратегии революции путем всеобщей стачки, и потому социал-демократы отнеслись к ней отрицательно.

На Цюрихском конгрессе 1893 г. Плеханов остроумно показал, что всеобщая стачка обезоружит прежде всего народы с развитым рабочим движением. Немцы, как более развитый народ, будут разгромлены российским деспотизмом, а этого нельзя допустить. Поскольку французы и немцы считали более культурной каждый свою нацию, Плеханов дал им замечательный аргумент, чтобы в случае войны сплотиться именно вокруг своего правительства.

В качестве компромисса, чтобы резолюции о мире не выглядели совсем голословными, решили всегда голосовать против военных бюджетов. Но логика Плеханова позволяла отказаться и от этой меры.

Беззубость интернационализма Второго интернационала не могла не вызвать протестов в его рядах.

Постепенно ортодоксы Второго интернационала по вопросу о войне оказались правее Жореса, который еще недавно находился на правом фланге по вопросу о вхождении социалистов в правительство. Жорес, который допускал министериализм ради защиты демократии, теперь обличал Каутского и Геда, считавших возможным союз с правящей элитой ради защиты нации: «неужели министериализм станет допустимым при условии его дополнения национализмом, неужели пролетариат может пожертвовать классовой борьбой ради сотрудничества в обороне той самой родины, которая управляется и особенно эксплуатируется буржуазным классом?»[1095] Посмотревшись в зеркало социал-шовинизма, нарастающего во Втором интернационале, Жорес с омерзением отшатнулся и от своих прежних взглядов, заметно сдвинувшись влево. В 1905 г. он выступил против вхождения социалистов в новое правительство, что привело к отколу мильерановского правого крыла от объединенной социалистической партии, лидерами которой стали Жорес и Гед.

Позиция Жореса в отношении войны также становится более революционной. В случае ее начала Жорес призывает повернуть события «к завоеванию независимости и свободы народов, к освобождению пролетариата»[1096]. Эта позиция стала общей платформой Жореса и Ленина в Интернационале. Такой союз, еще недавно казавшийся немыслимым, как мы увидим, нашел опору и в еще одной совместной позиции – революционном министериализме Ленина.

На Штутгартском конгрессе Интернационала в 1907 г. Ленин, Люксембург и Мартов представили поправку к резолюции Бебеля, которая предлагала использовать ситуацию начала войны, для «крушения господства класса капиталистов»[1097]. Благодаря косвенной поддержке Жореса эта поправка прошла. Таким образом, связь войны и грядущей революции была поставлена в повестку дня. Ленин и Жорес призывают в случае войны повернуть винтовки, полученные трудящимися, против правящих режимов, свергнуть их и образовать революционные правительства. Но это – тактика, приемлемая в условиях революционного кризиса, вызванного войной. Это – картина итога войны. А что делать в начальный момент войны, можно ли предотвратить братоубийство, которое скорее всего вызовет не революцию, а реакцию? На этот вопрос не находят ответа ни Ленин, ни Жорес.

Второй интернационал не поддержал очередное предложение ответить на объявление войны всеобщей стачкой (в 1907 г. оно исходило от Г. Эрве). Других методов действенного протеста против войны предложено не было.

Это предопределило «крах» Второго Интернационала. Он провозглашал необходимость бороться с угрозой войны, да так и не сумел найти против нее сколько-нибудь действенных средств. И хотели ли вожди Интернационала найти эти средства? 31 июля 1914 г., за день до начала войны Жорес был убит, но и он накануне войны не выступил с призывом к всеобщей стачке. Ленин после начала войны выдвинул лозунг превращения империалистической войны в гражданскую, то есть – восстания. Аналогичные лозунги провозгласили только революционные синдикалисты и анархисты. Подавляющее большинство социал-демократов по сути капитулировало перед своими правительствами. 4 августа социал-демократы начали голосовать за военные кредиты, то есть за эскалацию войны. Затем они вошли в правительство – не только правые социал-демократы, но и центристы плоть до Геда. Как писал Чернов, «пролетариат разных стран последовал «по пятам» – каждый за своей буржуазией – во всеобщую кровавую свалку»[1098]. Этот морально-политический крах социал-демократии предопределил дальнейший раскол социалистического движения.

Война обострила противоречия и социальные бедствия, но революция все еще запаздывала. В одних странах, по мнению Ленина, все ее предпосылки налицо, в других – нет. Поэтому Ленин уверен, что мир стоит накануне социалистической революции, но полагает, что она будет состоять из «долголетних битв, из нескольких периодов натиска»[1099] (эта модель куда лучше учитывает опыт буржуазных революций, чем модель одноактного социалистического переворота, предложенная Каутским). В ходе одного из таких «натисков» «возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране»[1100]. Затем эту фразу написали на своем знамени коммунисты – сторонники построения социализма в одной стране. Но что значит – победа социализма? Вспомним, что слово «социализм» имеет два значения – общественный строй и социально-политическое движение, стремящееся к достижению этого строя. Из контекста видно, что во время первой мировой войны Ленин пишет о победе социализма как движения.