Игра Лазаря - Максим Марух

Сенс оглядел свои руки, загипсованные в такой позе, будто он собирался кого-то обнять, и его брови синхронно поползли к переносице.

– О, – сказал он, – шутка про линейку. Дошло!

– Как до жирафа, – буркнул Лазарь.

Оба от души рассмеялись.

Потом Лазарь встал.

– Теперь она считает меня бездушным косным выродком, неспособным ни на какие чувства, – уточнений, о ком идёт речь, не требовалось. – И что прикажешь с ней делать?

Немного поразмыслив, Сенс сказал:

– Докажи ей, что это не так. Впечатли её – это лучший способ.

– Как? – Лазарь выпучил глаза. – Накормить голодных? Отдать почку больным? Отдать почку голодным?

– Её не голодные напрягают, – Сенс широко зевнул, откинул голову на подушки и прикрыл, наконец, свои обдолбанные зенки. – Её напрягаешь ты. Разубеди её… впечатли… а потом пригласи на свидание.

Глава 8. Алтарь

1

Выспаться как следует не удалось, да никто и не надеялся. Ровно в шесть утра Лазарь заглянул в шалаш команды номер тринадцать. Донган и Хеспия ещё крепко спали. Во сне девушка прижималась к Донгану с правого бока, а тот укрывал её сверху могучей рукой.

Увидев их, Лазарь подумал, что Ник, похоже, постепенно сознаёт неизбежность потери своего Ангела. Конечно, Хеспия могла озябнуть за ночь, но это объяснение отлично сгодилось бы для яви, а не для инсона. Отличительная, и, по мнению Лазаря, наипрекраснейшая особенность инсонов заключалась в том, что здесь любое (ну, или почти любое) событие всегда имело смысл.

Первой Лазарь растолкал Хеспию. Красавица разлепила каштановые глаза (Лазарь убедился, что спросонья Ангелы выглядят так же прекрасно, как и перед сном) и сонно огляделась. Увидев, под чьим крылом пригрелась, крадучись выползла из-под руки Донгана и с каким-то застигнутым видом уставилась на Лазаря. В этом взгляде было столько непритворного стыда, что Лазарь даже на секунду усомнился: а не озябла ли взаправду?

Догнан просыпался тяжело и медленно. За ночь раны на лице заметно поджили, да и сам лже-Сенсор выглядел гораздо свежей. Чего нельзя было сказать о его настроении. Доган был немногословен, вял, и в целом походил на школьника, разбуженного мамой на «нулёвку» по этике.

Марсен не совладал со своей клептоманией и умудрился стянуть у автохтонов пару самодельных булав. Нехитрое оружие представляло собой толстый кусок ветки, увенчанный булыжным набалдашником, привязанным к палке побегами какого-то вьюнка. Хуже револьверов, но лучше голых рук.

Фляги наполнили у ручья, который бил из подножья склона, обнимавшего овраг по кругу. Удалось даже наскоро позавтракать: в одном из шалашей Марс реквизировал вязанку сушёных окуней и мешочек лесных ягод. Ели по большей части Хеспия и Донган – Лазарь и команда перехватили кое-что наяву.

Автохтоны досматривали утренние сны, когда их неблагодарные гости покинули лагерь, взяв курс на север. Если не обращать внимания на развешенные по деревьям камеры (прожекторы днём выключали), в этот утренний час полоса ничем не отличался от обычного леса средней полосы России. Обильная роса под ногами приклеивала к подошвам толстые пачки лесной подстилки, на высоких столбах сосен бранились певчие птицы. Комарьё с новыми силами и пустыми брюхами вышло на охоту. «Марафон» продолжался.

Лазарь прекрасно сознавал неминуемость ещё одной встречи с Умаром и Ко, но Алтарь обязан был появиться раньше. В том, что он появится, Лазарь не сомневался – главное, чтобы Дара сделала всё правильно. По-хорошему, можно было вообще никуда не ходить, но не скажешь ведь об этом Донгану, так что они припустили вперёд лёгкой трусцой. И потом, в окоченевших за ночь телах не мешало разогнать кровь. Старая торная тропа вынырнула из чащи, едва они выбрались из оврага, и марафонцы решили какое-то время придерживаться её.

Силы закончились ещё быстрее, чем вчера. Сушёная рыба, ягоды, и три часа на сон – не самая лучшая подпитка для физически неподготовленного организма. На сей раз первым сдался Марс. Сначала парень просто отставал, потом остановился, мучительно согнувшись пополам. Пришлось вернуться.

Они уже почти поравнялись с мальчишкой, когда из сплошной стены кустарника слева послышался треск ломающихся веток и разрываемой ткани. В следующее мгновение на тропинке появились двое.

В девушке Лазарь мгновенно узнал «хастлеровскую» Зену – королеву воинов. Надорванный в нескольких местах комбинезон оголял белые полоски безупречно гладкой кожи, спутанные чёрные волосы с застрявшими внутри обломками веток только усиливали сходство с древнегреческой воительницей. Несмотря на несколько потрёпанный вид, Зена по-прежнему оставалась безупречно прекрасным Ангелом – апофеозом брутальной женственности.

Её спутник – кажется, его звали Камул – не мог похвастаться тем же. Весь его облик кричал о смерти. Парень и раньше напоминал героинового наркомана (в своё время Лазарь насмотрелся на таких: с академиками отец дружбы не водил), но теперь это был наркоман, иссушенный недельным абстинентным синдромом. Пугающая пробоина в правом боку выжимала из обескровленного тела последние соки и роняла вниз алыми каплями. Судя по тёмному пятну во весь бок, с заходом на бедро, свою рану Камул получил давно.

– Помогите! – взмолился он, зажимая дырку в боку потемневшей от крови ладонью.

Зена несла себя раскованно, почти заносчиво. Преисполненная высокомерной неспешности, она оглянулась на Марсена, обвела пренебрежительным взглядом Лазаря и остальных, после чего её и без того широкий рот стал ещё шире.

– Да помогите, чего встали! – ноги Камула не держали, колени подгибались под гнётом невесомого тела. Молодой человек поднял бледное лицо с проблемной кожей, похожей на плохо раскатанное тесто, и оголил в оскале зубы: – Я ранен... сильно...

Марс осторожно обогнул Зену по краю тропинки и присоединился к своим. Какое-то время все наблюдали за агонией Камула, не зная, чем ему помочь, и оттого не решаясь ничего сказать. Несчастный опустился на колени, дрожа мелкой дрожью, и медленно проваливаясь в забытьё.

Зена следила за спутником, как за букашкой, посаженной в банку, полную табачного дыма. Весь её облик выражал неколебимую уверенность в грядущей победе. Если бы они сидели сейчас за покерным столом, Лазарь бы решил, что у неё флеш-рояль.

Стоять посреди гонки и созерцать полуживую иллюстрацию расплаты за промедление, оказалось для Донгана невыносимым испытанием.

– Извини, браток, – он покачал стриженой головой и сделал шаг назад. Хеспия последовала за ним поворотом головы. – У нас своих проблем по горло.