Рубеж Империи: Варвары. Римский орел - Александр Мазин

Черепанов вытер руки и вернул полотенце служанке.

– Чашка простой воды, принятая из рук домны, дороже столетнего фалерна, – улыбнулся в ответ Геннадий, подчеркнуто игнорируя свирепый взгляд, которым сверлил его трибун. – А счастье оттого, что я, простой солдат, оказался полезен сестре Елены Троянской, трудно описать словами.

– Никогда не думала, что простой солдат может выражаться столь изысканно, словно придворный парфянского царя. Признайся, Геннадий, ты благороден не только по имени?

Она протянула ему узкий зеленоватый бокал. На мгновение его пальцы, будто случайно, накрыли пальчики домны.

Корнелия улыбалась, но пальцы ее дрожали.

И тонкая голубоватая жилка на стройной шее пульсировала часто-часто. Господи, да ей лет семнадцать, не больше. Бедная девочка…

Серые блестящие глаза в обрамлении изогнутых черных ресниц, бледные щеки…

Черепанов еще на мгновение удержал ее пальцы: на указательном правой руки – крохотная мозоль, наверно, от стила[158]. Улыбнулся, уже не светски – по-человечески.

«Не бойся, храбрая девочка, все самое плохое уже в прошлом!»

Дочь Катилия Гордиана почувствовала, как спокойная сила этого человека словно бы накрывает ее, как теплый плащ…

– Я был вождем у себя на родине, – сказал Черепанов. – Вождем воинов неба. Недобрая сила забросила меня в чужие края. Но теперь я рад этому, потому что увидел тебя.

– Разве в твоей стране мало прекрасных женщин? – Корнелия лукаво улыбнулась.

– Нет. – Геннадий качнул головой. – В моей стране их немало, но подобных тебе я не встречал. Ни дома, ни в иных землях.

Это была правда.

– Ты, должно быть, многое успел увидеть, прежде чем стал служить Риму?

Черепанов пожал плечами.

– Я бы хотела узнать о тебе больше. – Это была не вежливость, нормальное любопытство.

Но чувствовалось, что «хочу» и «могу» для дочери сенатора – одно и то же. А смертельно опасное нападение варваров – просто «эпизод». Но достаточный, чтобы забыть о светских приличиях.

– Это долгая история, – сказал Геннадий. – Многое в ней покажется невероятным… – Ему вдруг захотелось рассказать этой девушке, кто он и откуда. Рассказать о том мире… – Это долгая история, домна, а сейчас не слишком подходящее время для долгих историй.

– Вот тут ты прав, кентурион! – вмешался трибун, очень сердитый. – Домна устала! Пей свое вино и ступай!

Черепанов обернулся, встретил, не мигнув, бешеный взгляд гвардейца, затем усмехнулся и произнес подчеркнуто мягко:

– Ты тоже прав, преторианец. Домна действительно устала. И мне действительно пора идти. Но всякого, кто попробует заставить меня пить это вино без должного уважения к той, кто мне его дал, я пошлю к воронам. В качестве ужина. Я понятно изъясняюсь по-латыни? – Подполковник пригубил вино (действительно превосходное) и уже без усмешки, с откровенным вызовом поглядел на преторианца. Да, трибун претория – намного выше кентуриона-гастата. Но это еще не значит, что наглый аристократишка выше Черепанова.

Трибун не удосужился ответить. Не потому, что испугался. Не счел нужным вступать в пререкания с каким-то полуграмотным армейцем, презрение к которому крупными буквами было написано на напыщенной физиономии гвардейца.

Наплевать. Промолчал – и ладно. Подполковник не спеша допил вино и сказал:

– Домна, у меня есть просьба. В моей кентурии – шестеро тяжелораненых. Транспортировать их в лагерь нежелательно. Они могут не перенести дороги.

– Разумеется, кентурион, ты можешь оставить их здесь, – серьезно ответила дочь сенатора. – Ты должен оставить их. Я лично о них позабочусь.

– Благодарю, домна. Как только я доберусь до лагеря, сразу пришлю к ним лекаря.

– Это не обязательно. Мой домашний медик жив и поможет им. Не беспокойся.

– Еще раз благодарю! – Черепанов поклонился Корнелии и вышел из залы.

С медиком удачно получилось. И (вторичная мысль) теперь у него есть повод приехать сюда еще раз.

Внизу трудились слуги. Наводили порядок. Трупы уже вытащили наружу: варваров аккуратно сложили под портиком.

Во дворе тоже царила деловая суета. Римский порядок – это порядок. В армии или на гражданке. Уцелевшие обитатели поврежденного муравейника под моросящим дождиком энергично заделывали бреши. Весело стучали молотки…

А чуть поодаль кто-то плакал. Тоненько и жалобно.

– Командир! – рядом возник Мелантий Ингенс. – Наших, которым не повезло, мы забираем с собой? Я возьму у здешних телеги, да?

– Бери, что требуется, – кивнул Черепанов. – Но не больше. Кто будет мародерствовать – яйца оторву. Это вилла сенатора Гордиана, а не варварский бург.

Сигнифер салютовал и отбыл.

– Пустое, кентурион. – Это сказал подошедший Мавродий. – Пусть поживятся солдатики. От Гордиана не убудет. Все застраховано. Тем более сенатор Антонин Антоний Гордиан – сын Марка Антония Гордиана, наместника Африки[159]. Слыхал о нем?

– Нет.

– Ты меня удивляешь, кентурион. Это одна из самых богатых сенаторских семей в империи. Не обеднеют. А солдат, который не крадет… Таких солдат не бывает.

– Мои легионеры не крадут! – отрезал Черепанов. – У них есть все, что требуется. А если кто-то думает, что ему мало, мой опцион объяснит ему ошибку. Это ему по силам.

– Вот в это я верю, – согласился субпрефект. – Я его видел.

– Командир! – перед Черепановым нарисовался Ингенс-старший. – Мы закончили!

– Что закончили?

– Развесили разбойников. По твоему приказу! – Судя по довольной физиономии, опцион явно нарывался на похвалу. – Хочешь взглянуть?

– Не хочу, но взгляну, – сказал подполковник. – Пойдем.

Да, рвение опциона заслуживало похвалы. Он действительно быстро управился. Правда, с помощью уцелевшего местного населения (помощью, оказанной с большой охотой) и с использованием качественных лесоматериалов. Но все равно очень быстро.

Сколотить и установить полсотни крестов, пусть даже не канонических, а тех, которые впоследствии назовут «андреевскими» и которые украсят военно-морской флаг «Третьего Рима»[160], работа не хилая.

– Это те, кто покрепче, – сказал опцион. – Остальных мы просто прикололи. Что толку вешать, если они сразу загнутся. Я прав?

– Прав, – кивнул Черепанов.

Прямо над ним висел распятый германский вожак. Настоящий воин, мускулистый, покрытый хитрой вязью татуировок. Смотрел поверх голов победителей. Молча и надменно. Жилистые руки и ноги его были прикручены к дереву, но он не висел – сидел верхом на торчащем из перекрестия толстом штыре. У римлян все продумано.

Какое-то время Черепанов колебался: не распорядиться ли, чтобы германцев прикончили. Сразу. Говоря «повесить», он не имел в виду распять.

– Ты суров, кентурион, – с уважением произнес сопровождавший Черепанова Мавродий.

– Да им повезло всем, – сказал Ингенс. – На таком холоде, голый, больше двух суток и здоровый не протянул бы.

– Как знать, – возразил субпрефект. – Германцы выносливы.

Варварский вожак глядел поверх их голов. Что он видел там, в серой дымке, повисшей над черными стылыми полями?

«Что ж, – подумал Черепанов, глядя на чудовищную „аллею“, – пусть другим это будет уроком».

– Какие контубернии не понесли потерь? – спросил подполковник.

– Четвертая и пятая.

– Пусть останутся тут, за этими присмотрят и помогут, если что.

– Местные спрашивают: можно ли им потом дерево забрать? – Опцион кивнул на ряд крестов. – По мне пусть берут. Им тут ремонтировать надо.

– Пусть берут, – разрешил Черепанов. – Молодец, Гай! Давай собирай ребят, в лагерь поедем.

– А с ранеными что?

– Тяжелых тут оставим. Домна не возражает.

И лекарь у нее свой. Может, пусть остальных тоже глянет, как считаешь?

– Без надобности. Братишка мой сам справится. Он дырки на шкуре штопает – любой скорняк позавидует.

– Мелантий?

– Ну не младший же!

Оба рассмеялись.

– Мел этому делу еще в цирке научился, – сказал Ингенс-старший. – Там, сам знаешь, порватая шкура – обычное дело.

– Не знаю, но догадываюсь.

Опцион хрюкнул.

– Шутник ты, командир! А лихо ты этого столичного фазана! «Возьми, мол, этого ряженого варвара и выясни, с кого он содрал скорлупу!» Ребята наши животы надорвут от смеха, клянусь Марсом-Мстителем!

– Не любишь ты гвардию, – заметил Черепанов.

– Не люблю. А кто ее любит? Чистюли! А жалованье – втрое от нашего. А поставят такого столичного индюка кентурионом – просто беда! Вот ты, командир, к примеру, сразу видать, с фуркой[161] на плече не ходил. Но солдата понимаешь получше меня. И работу нашу солдатскую тоже понимаешь. Думаешь, парни не видят, что ты для них сделал? Думаешь, не понимают, что без тебя нас варвары в щепу порубили бы! – Здоровяк-опцион был не на шутку взволнован. – Или я неправ?

– Неправ, – строго произнес подполковник. – Мы побили варваров, потому что должны были побить. Потому что наша кентурия – это сила. И в том, что она стала такой, твоя заслуга, Гай, ничуть не меньше моей. Хорошее копье в умелой руке всегда достанет врага, а тупая деревяха сломается на первом ударе. Наша с тобой кентурия – отличное копье, Гай!