Сто великих пророков и вероучителей - Константин Рыжов

Осенью 1414 г. по требованию императора Сигизмунда в Констанце собрался церковный собор, который должен был покончить с затянувшемся расколом западной церкви. (Пизанский собор не смог этого сделать; фактически он даже усилил его, так как вместо двух пап оказалось три). Попутно в Констансе решались другие запутанные церковные дела. Дело Гуса было одним из них, и император отправил ему личное приглашение на собор. Сигизмунд писал, что предоставит Гусу возможность высказать свои взгляды, и обещал отпустить его на родину даже в том случае, если Гус не подчинится решению собора. Многие друзья Гуса, зная непостоянство Сигизмунда, отговаривали его от этой поездки. Однако Гус решил ехать. Ему казалось, что, явившись на собор, он оправдает себя перед обвинителями и убедит в истинности своих идей не только мирян, но и прелатов.

Когда Гус приехал в Констанс, здесь уже было шумно и многолюдно, хотя собор еще не открылся. Первое время на него не обращали внимания и казалось, никому нет до него дела. Но это была только иллюзия. Враги слишком ненавидели его, чтобы позволить вырваться из своих рук. Расправа над чешским реформатором была предрешена. Гус ожидал справедливого суда или публичного диспута и был уверен в своем успехе. Однако, судьба его решилась совсем другим способом. 28 ноября 1414 г. кардиналы, собравшись к папе Иоанну XXIII, келейно обсудили учение Гуса и решили, что он должен быть взят под стражу. В тот же день несчастного заключили в доминиканском монастыре, в мрачной сырой камере, примыкавшей к клоаке. Это произошло без ведома императора.

Поначалу Сигизмунд пришел в сильный гнев и объявил о своем намерении силой освободить узника. Но спустя некоторое время он резко сбавил тон и предоставил духовенству полную власть над судьбой своего подзащитного. Гуса перевели в замок Готтлибен, принадлежавший констанскому епископу, заковали в цепи и держали в большой строгости.

В июне 1415 г. начался публичный суд над Гусом. Всего было три заседания, но ни на одном из них Гусу не дали свободно высказаться. Чтобы придать законный вид готовившейся расправе, ему старались приписать распространение еретических положений Уиклифа. Гус искусно защищался, хотя находился в очень трудном положении — ему приходилось в одиночку противостоять целому собору враждебных епископов. Формально вина его так и не была доказана. Большинство членов собора готово было удовлетвориться пожизненным заключением обвиняемого. Но для этого требовалось, чтобы Гус признал свои заблуждения. Он отказался наотрез. Прелатам ничего не оставалось, как объявить его упорным еретиком и приговорить к сожжению на костре. Казнь состоялась 6 июля 1415 г.

Джироламо Савонарола

Имя знаменитого итальянского проповедника и монаха Джироламо Савонаролы неразрывно связано с Флоренцией. Между тем родиной его была Феррара, а все его предки жили в Падуе. Родоначальник феррарской линии Савонарол — знаменитый врач Михаэль Савонарола — перебрался в этот город всего за несколько лет до рождения внука. Сын Михаэля, Николо Савонарола, женился на знатной мантуанке Елене Буонокорзи. Джироламо стал третьим ребенком этой четы. Он родился в сентябре 1452 г. и, как пишут хронисты, никогда не отличался ни особенной красотой, ни детской веселостью и беспечностью. Замкнутый, вдумчивый, сосредоточенный, он ничем не походил на своих старших братьев. Дед готовил Джироламо к карьере врача и лично посвящал в тайны естествознания, преподавая ему в то же время грамматику и латинский язык. Джироламо оказался очень восприимчивым и сообразительным ребенком. Все знания он схватывал буквально на лету. Позже, когда мальчик пошел в школу, он удивлял учителей своими способностями, разносторонними дарованиями и умением дискутировать. Занятия его были серьезными, интересы — глубокими. Фома Аквинский и арабские толкователи Аристотеля увлекли юношу до такой степени, что он мог читать их книги часами. В то же время он внимательно и вдумчиво читал Библию, а отдыхал за рисованием, музыкой и сочинением стихов. Несовершенство окружающего мира всегда глубоко волновало его. В одном из своих юношеских стихов Савонарола писал: «Я вижу разрушенным весь мир, безнадежно попранными добродетели и добрые нравы; нигде нет живого света и существа, стыдящегося своих пороков… Но у меня есть еще надежда, которая спасает меня от окончательного отчаяния: я знаю, что в другой жизни будет ясно тем, чья душа была благородна и высоко возносилась в своих порывах». В апреле 1475 г. Савонарола тайком от семьи ушел в Болонский монастырь Сан-Доминико. В письме родителям он объяснял свой поступок так: «Что меня побудило вступить в монастырь — это страшное ничтожество света и испорченность людей: разврат, нарушение святости брака, обман, высокомерие, нечестие, проклятия и кощунства всех родов дошли в свете уже до того, что не находишь в нем более честных людей… Ежедневно я просил Господа Иисуса Христа, чтобы он избавил меня от этой грязи…»

Став монахом, Савонарола семь лет провел в молитвах и покаянии. Он учился сам и обучал в то же время по приказанию настоятеля новичков. В 1483 г. его отправили проповедовать во Флоренцию, процветавшую в то время под управлением Лоренцо Медичи. Но это еще не был тот Савонарола, который известен нам по позднейшим временам. Можно сказать, что его первое пребывание во Флоренции осталось совершенно незамеченным, а проповеди в церкви Сан-Лоренцо не имели никакого успеха и собирали не более двух или трех десятков слушателей. Эта неудача была вполне закономерной — Савонарола говорил не очень складно, его тщедушное телосложение и слабый, сипловатый голос также не прибавляли ему популярности в глазах горожан. Видя это, руководство доминиканского ордена перевело Савонаролу в 1484 г. в маленький городок Сан-Джеминиано, в сиенских горах. Казалось, как проповедник он не состоялся. Однако неудачи не поколебали его веру в себя.

Постепенно, упорными упражнениями, ему удалось значительно укрепить голос и избавиться от косноязычия. Дремавшие в нем до поры силы проснулись. Его проповеди день ото дня становились все более страстными. Прихожане толпами стекались на них и жадно ловили каждое слово. Когда в 1486 г. Савонарола явился в Бресчии, его духовный облик уже обрел свое завершение. На местных жителей производили огромное впечатление его пламенные проповеди на темы Апокалипсиса.

Он говорил вдохновенно и яростно, не как христианский пастырь, а как подлинный ветхозаветный пророк: грозил народу наказанием за грехи, предрекал ужасы порочным людям, призывал всех к покаянию и исправлению. Его голос, достигавший необыкновенной силы, гремел как гром и потрясал слушателей до глубины души. В городе только и говорили, что о новом проповеднике.

В январе 1490 г. привлеченный славой Савонаролы, Лоренцо Медичи призвал его во Флоренцию. Савонарола вернулся в этот город тихо и незаметно. Поначалу он выступал со своими толкованиями Апокалипсиса во дворе монастыря Сан-Марко. Но вскоре монастырский двор стал тесен — молва о Савонароле мгновенно облетела город, и число желающих слышать его многократно возрастало с каждым днем.

Пришлось перенести проповеди в храм Сан-Марко. Однако прихожан становилось все больше и больше. Начало твориться нечто новое для вечно ликующей и вечно занятой мирскими заботами Флоренции: горожане вдруг вспомнили о Боге. Савонаролу слушали с возрастающим вниманием, с тревогой, с рыданиями. Через несколько месяцев храм Сан-Марко был уже не в состоянии вместить всех желающих. В пост 1491 г. проповедь Савонаролы раздалась в соборной церкви Санта-Мария дель Фьоре. Поднявшись на кафедру, он повел речь о необходимости обновления церкви и близкой гибели нераскаявшихся грешников. Он клеймил высшее духовенство и светских правителей, призванных служить примером для низших классов, но запятнавших себя предательствами, убийствами и развратом. «Я вижу прелатов, — говорил Савонарола, — не заботящихся о своей духовной пастве, но развращающих ее своими дурными примерами. Священники разбрасывают достояние церкви; проповедники проповедуют пустое тщеславие; служители религии отдаются всяким излишествам; отцы и матери дурно воспитывают детей; князья давят народы, разжигая страсти; граждане и купцы думают только о наживе, женщины — о пустяках… Я хотел бы молчать, но я не могу; Слово Божие в моем сердце горит неугасимым огнем; если я не уступлю ему, оно сожжет мозг костей моих. Князья Италии посланы ей в наказание. Их дворцы — убежище диких зверей и земных чудовищ, то есть негодяев и развратников, потакающих их развращенным желаниям и их дурным страстям. Это действительно Вавилон, братия, город безумцев и злодеев, который хочет разрушить Господь. Ступайте в Рим! Вместо христианства прелаты там отдаются поэзии и красноречию. В их руках вы найдете творения Горация, Вергилия или Цицерона; из этих книг они учатся управлять душами. Они изучают тайну управления церковью по созерцанию звезд, а не по размышлению о Боге. С внешней стороны она прекрасна, эта церковь их, с ее украшениями и позолотою, с блестящими церемониями, роскошными облачениями… с богатыми дароносицами… но в первоначальной церкви дароносицы были деревянные, а прелаты были золотые. Это праздники ада празднуют теперь наши прелаты; они не верят более в Бога и издеваются над его таинствами… Что ты делаешь, о Господи? Приди освободить свою церковь из рук демонов, тиранов и злых пастырей!.. Поспеши с наказанием, чтобы она поскорее возвратилась к Тебе! О Рим, готовься, твоя казнь будет ужасна!.. О, Италия, казни пойдут за казнями: бич войны сменится бичом голода; бич чумы дополнится бичом войны, казни будут и тут и там… У вас не хватит живых, чтобы хоронить мертвых… О, Флоренция! прошло время песен и праздников.