Не считая собаки - Конни Уиллис

– Ты как? – обеспокоилась Уордер. – Что-нибудь случилось?

– Нет, – ответил я, просматривая приходы. Хертфордшир, Суррей, Нортумберленд. Вот. Церковь Святого Венедикта, Нортумберленд.

– Ни в одном из комитетов никакая мисс Шарп не значится, – продолжал Каррадерс. – В списке прихожан тоже.

– Знаю. – Я уже набрасывал записку на чистом листе блокнота. – Финч, позвоните мистеру Дануорти, попросите немедленно вернуться в Оксфорд. А когда приедет, передайте вот это. – Я вырвал листок, свернул и вручил Финчу. – Потом найдите леди Шрапнелл и скажите, пусть не волнуется, у нас с Верити все схвачено, только пусть подождут с освящением, пока мы не вернемся.

– А вы куда? – осведомился Финч.

– И кто будет отпаривать альбы?! – возмутилась Уордер.

– Мы постараемся вернуться к одиннадцати, – пообещал я, беря Верити за руку. – Если нет, тяните время.

– Тянуть время! – ужаснулся Финч. – Ожидается архиепископ Кентерберийский. И принцесса Виктория. Как тут тянуть время?

– Придумайте что-нибудь. Я в вас верю, Дживс!

– Спасибо, сэр! – расцвел Финч. – Что сообщить леди Шрапнелл, если спросит, куда вы исчезли?

– За епископским пеньком, – ответил я, и мы с Верити со всех ног помчались к метро.

Снаружи было серо и пасмурно.

– Надеюсь, на освящении дождь не пойдет, – встревожилась Верити.

– Шутишь? – выдохнул я на бегу. – Леди Шрапнелл такого не допустит.

У входа в метро царила толчея. Толпа в шляпах и галстуках, с зонтами под мышкой, текла наружу.

– Собор! – проворчала, проталкиваясь мимо, девушка с косами и значком партии «Гея». – А вы знаете, сколько деревьев можно было высадить на лугу у Крайст-Черча на эти деньги?

– Счастье, что нам нужно прочь из города, – крикнул я Верити, которую оттеснила от меня толпа. – В другую сторону будет посвободнее.

Мы пробились к эскалаторам. Там оказалось не лучше. Я потерял Верити из виду и не сразу разглядел ее десятью ступенями ниже.

– Куда все едут? – удивился я вслух.

– Встречать принцессу Викторию, – поведала стоящая на ступеньку выше дородная женщина с британским флагом под мышкой. – Она прибудет со стороны Рединга.

Верити уже сошла с эскалатора.

– Ковентри! – крикнул я ей, показывая поверх голов на Уорвикширскую ветку.

– Знаю! – откликнулась Верити, устремляясь в нужный переход.

В переходе давка не прекратилась, на платформе тоже. Верити пробралась ко мне.

– Между прочим, ты тут не один мастер раскрывать тайны, Шерлок, – похвасталась она. – Я догадалась, что делает Финч.

– И что? – спросил я, но тут подошел поезд. Толпа хлынула внутрь, и нас снова разделили. На этот раз я сам протолкался к Верити. – Эти-то все куда едут? В Ковентри принцессы Виктории нет.

– Протестовать, – объяснил парнишка с афрокосичками. – В Ковентри проводится демонстрация против оксфордцев, бесцеремонно укравших у них собор.

– Да? – елейно улыбнулась Верити. – И где же проводится? В торговом центре?

Я готов был ее расцеловать.

– А представь себе, – сказала Верити, уворачиваясь от нарисованной вручную таблички с надписью «Архитекторы против Ковентрийского собора», – что где-то в этой толчее стоит историк из далекого будущего и умиляется.

– Нет, не представляю. Так что же делает Финч?

– Он… – начала Верити, но тут двери распахнулись, и в поезд набился еще народ.

Нас снова оттеснили друг от друга – я оказался в другой половине вагона, зажатым на сиденье между каким-то стариком и его сыном средних лет.

– Зачем вообще восстанавливать собор? – ворчал сын. – Если руки чешутся что-то восстановить, так верните Банк Англии, хоть какая польза будет. Что толку от собора?

– «Пути Господни неисповедимы, – продекламировал я. – За чудом чудо он являет нам».

Оба покосились на меня возмущенно.

– Джеймс Томсон, – пояснил я. – «Времена года».

Опять возмущенные взгляды.

– Викторианский поэт, – закончил я и погрузился в свои мысли – о континууме и его неисповедимых путях.

Ему потребовалось устранить диссонанс, и он его устранил, пустив в ход целый арсенал аварийных мер: и сеть захлопывал, и координатами назначения жонглировал, и сдвиги увеличивал – лишь бы я помешал Теренсу познакомиться с Мод, а Верити увидела, как Бейн топит Принцессу. Чтобы спасти кошку, что мышку таскает за хвост, ту, что тихонько ворует овес, лежащий в унылом чулане, в том доме, где Джек – хозяин.

Заметив на платформе надпись «Ковентри», я протиснулся между зажавшими меня с двух сторон банкирами и просочился к дверям, махнув по дороге Верити, что пора на выход. Эскалаторы вынесли нас на Бродгейт, прямо к статуе леди Годивы. Здесь было еще пасмурнее: похоже, дождь вот-вот начнется. Протестующие, раскрывая зонты, текли к торговому центру.

– Может быть, сперва позвоним ей? – предложила Верити.

– Не надо.

– Ты уверен, что она будет дома?

– Да, – ответил я, хотя уверенности никакой не чувствовал.

Однако миссис Биттнер оказалась дома и открыла нам, пусть и не сразу.

– Простите, лежу с бронхитом, – хрипло проговорила она и только потом увидела, кто перед ней. – О, это вы. Проходите. Я вас ждала. – Она посторонилась, пропуская нас внутрь, и протянула Верити жилистую руку. – Вы, должно быть, мисс Киндл. Тоже поклонница детективов?

– Только тридцатых годов, – извиняющимся тоном уточнила Верити.

Миссис Биттнер кивнула:

– Да, золотой век детектива. Я много их прочитала. Особенно люблю те, где преступнику почти удается ускользнуть.

– Миссис Биттнер… – начал я и беспомощно посмотрел на Верити.

– Вы все-таки догадались, да? Недаром я вас опасалась. Джеймс говорил, вы у него самые талантливые. – Миссис Биттнер улыбнулась. – Пойдемте в гостиную.

– Боюсь… у нас не очень много времени…

– Глупости. – Она стала удаляться по коридору. – Преступнику обязательно полагается отдельная глава на признание в содеянном.

Она провела нас в ту самую комнату, где мы беседовали в прошлый раз.

– Садитесь, – пригласила она, показывая на диван в цветочной обивке. – Знаменитый детектив всегда собирает подозреваемых в гостиной. – Придерживаясь за мебель, она медленно пошла к буфету, разительно уступающему габаритами меринговскому. – И преступник всегда их чем-нибудь угощает. Не желаете хереса, мисс Киндл? Мистер Генри? Или sirop de cassis? Черносмородиновая настойка, Эркюль Пуаро ее пил. Ужасная гадость. Однажды попробовала, когда читала «Убийство в трех актах». Хуже микстуры от кашля.

– Тогда, пожалуй, хересу, – попросил я.

Миссис Биттнер налила две рюмки и протянула нам.

– Я вызвала диссонанс, да?

Я забрал у нее рюмки, одну отдал Верити и сел к ней на диван.