На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II) - Кирилл Москаленко

Другой важный фактор состоял в том, что в полосе 60-й армии действовали танковая и механизированная бригады 3-й гвардейской танковой армии.

Это нужно пояснить. Директивой фронта от 7 июля 60-й армии была поставлена задача выйти к исходу первого дня операции на рубеж Подгорце, Сасов, Плугов, Золочев. На этом же участке прорыва должна была на следующее утро начать наступление 3-я гвардейская танковая армия. Ей предстояло с рубежа Сасов, Золочев развивать прорыв в направлении Буек, Каменка Струмилова, Жолкев, Янов и во взаимодействии с другими армиями фронта разгромить львовскую группировку противника. Но так как 60-я армия по известным уже причинам не вышла на указанный рубеж, то командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал-полковник П. С. Рыбалко принял иное решение. В сложившейся обстановке он счел необходимым помочь 60-й армии завершить прорыв обороны противника передовыми отрядами для обеспечения ввода в сражение главных сил своей армии. Командующий фронтом дал согласие на это.

В результате в бой были введены 56-я гвардейская танковая и 69-я механизированная бригады.

В решении начать действия передовыми отрядами армии, в стремлении помочь стрелковым войскам быстрее прорвать вражескую оборону и тем самым ускорить выполнение своей задачи ярко проявились черты П. С. Рыбалко как военачальника. Он, на мой взгляд, был одним из самых выдающихся командующих танковыми армиями периода Великой Отечественной войны. П. С. Рыбалко оставил богатое наследство исследователям, которое, к сожалению, все еще ждет их внимания. Пожалуй, ни одно танковое или общевойсковое объединение не сохранило таких обширных документальных материалов, как 3-я гвардейская танковая армия. Это поистине золотой фонд, в котором можно найти анализ каждой операции армии, всех возникавших перед ней проблем. И ко всему этому приложил свою руку Павел Степанович.

Мне неоднократно приходилось действовать совместно с ним, и всегда я убеждался вновь и вновь в том, что это человек большого ума, талантливый командарм. Он не был узким специалистом по применению подвижных танковых масс. Блестящий теоретик и практик, мысливший оперативными категориями, П. С. Рыбалко решал поставленные задачи творчески, глубоко продуманно.

Так действовал он и во Львовско-Сандомирской операции. Генерал Рыбалко не стал ждать, когда пехота очистит путь для танковой армии. Стремясь быстрее выполнить общую задачу, он увидел новое решение, лучше отвечавшее сложившейся обстановке, и осуществил его, способствовав тем самым успеху прорыва и в дальнейшем разгрому львовской группировки противника.

Один из передовых отрядов 3-й гвардейской танковой армии вместе с частями 15-го стрелкового корпуса днем и ночью пробивал брешь в обороне противника, а затем оторвался от пехоты, перерезал дорогу Сасов, Золочев и к утру 16 июля вышел на рубеж, с которого вся армия должна была, согласно плану, вводиться в прорыв. Позади себя передовой отряд оставил узкую полосу освобожденной советской земли, так называемый колтовский коридор, длиной 16-18 км и шириной 4-6 км.

Но еще раньше, когда в сущности было неясно, удастся ли все же пробить эту брешь, и даже трудно было определить, явится ли она дорогой к разгрому врага, генерал Рыбалко уже подготовил свою танковую армаду для ввода в прорыв и обратился к маршалу Коневу за соответствующим разрешением.

Был ли в этом решении риск?

Противостоящие вражеские войска были скованы на флангах тяжелыми кровопролитными боями, в которые втянулись и ближайшие оперативные резервы 1, 8, 16 и 17-я танковые дивизии. Стратегические резервы противника перебрасывались в Белоруссию, где с каждым днем разрасталась катастрофа для гитлеровских войск группы армий "Центр". Правый наш сосед, левое крыло 1-го Белорусского фронта, изготовился нанести с 18 июля удар на Брест и Люблин, что должно было расширить масштабы наступления Красной Армии.

И. С. Конев и сам все это великолепно понимал. Но целесообразность ввода танковой армии по узкому простреливаемому с обеих сторон коридору вызывала в штабе фронта сомнения. Высказывались опасения относительно возможных тяжелых и напрасных потерь. Но все эти возражения вскоре отпали, так как было принято во внимание, что по названному коридору пойдут не малоподвижные пехотные колонны, а танки и автомашины с войсками. Командующий фронтом приказал ввести армию в сражение, но потребовал стремительных и решительных действий. Утром 16 июля она могучим потоком хлынула в горловину коридора. Это был риск, но смелый, обоснованный.

Однако вернемся к вражескому контрудару танковыми дивизиями. Он явился неожиданным для меня. Подобный контрудар был нанесен также на рава-русском направлении. Там действовали фашистские 16-я и 17-я танковые дивизии, наспех переброшенные со Станиславского направления. Они не успели сосредоточиться, поэтому их удар не имел существенного влияния на ход боевых действий.

Что касается контрудара танковой группировки противника в полосах 60-й и 38-й армий, то своей внезапностью он угрожал сорвать наступление наших войск на львовском направлении. Как это могло произойти? Полагаю, что первопричиной такого промаха являлось недостаточное изучение противостоявших вражеских сил. Как фронтовые, так и армейские разведывательные органы не сумели полностью вскрыть состав, группировку и замысел врага. Отсюда и несовершенство армейских планов наступательной операции. План 38-й армии несомненно был бы несколько иным, если бы мы располагали более подробными сведениями о намерениях, силах и средствах противника. В действительности обстановка на участке прорыва армии была иная и меры по разгрому танковой группировки пришлось принимать в ходе операции.

В первую очередь на уничтожение вражеских танков были нацелены все противотанковые средства, штатная, приданная и поддерживающая артиллерия. Командующий фронтом, твердо и уверенно управлявший войсками, извещенный мной об обострении обстановки на участке прорыва, немедленно перенацелил значительные силы 2-й воздушной армии против контратакующих танков противника. Во второй половине дня они произвели свыше 1800 самолето-вылетов и вместе с артиллерией армии сорвали вражеский контрудар. Кроме того, И. С. Конев направил в полосу армии противотанковый резерв и приказал ускорить действия 107-го и 4-го гвардейского танкового корпусов 1-й гвардейской армии из-за левого фланга 38-й армии для сковывания и разгрома вражеских войск.

Срочные и решительные меры возымели свое действие, и угроза срыва наступления была ликвидирована.

Кстати, в уже упоминавшихся воспоминаниях К. В. Крайнюкова говорится, что он вместе с маршалом И. С. Коневым 15 июля выезжал в 38-ю армию. Нет, в тот день к нам приезжал начальник штаба фронта генерал армии В. Д. Соколовский, о чем я хорошо помню, и это подтверждается записью в журнале боевых действий армии{253}. Он приезжал по поручению командующего, чтобы на месте ознакомиться со сложившейся обстановкой. Встретились мы на наблюдательном пункте 101-го стрелкового корпуса.