Собрание сочинений в десяти томах. Том 4 - Юзеф Игнаций Крашевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Цеся задумалась на минуту, сидя на скамье в саду, пошла в залу к фортепьяно и не могла играть; клавиши жгли ее. Еще не остыл след последнего присутствия Вацлава, непонятное беспокойство пробудилось в ней, ее давили слезы, повиснувшие на ресницах. Она силилась овладеть собой и не могла. На другой день печаль уменьшилась, потом осталась только грусть, потом… Но не станем ловить рыбу прежде невода; будет наш невод и у этой тони.
Сильван сердился только на себя, что, начав так неловко роман с панной Курдешанкой, выставился напоказ, сделался смешным, возбудил сплетни и вызвал выговоры. Скомпрометировавшись, он должен был прервать все сношения, но его собственное самолюбие сильно страдало при этом. Прервать все, ничего не сделать и вдобавок быть посмешищем людей! Этого вынести он не мог; его молодая гордость и высокое понятие о своих достоинствах вооружались. Ему хотелось теперь отмстить гласно; обмануть и бросить; он желал лучше, чтоб его проклинали, чем насмехались над ним. Так у бедняка испорчена была голова и заморожено сердце.
Но напрасно ломал он себе голову, приискивая средства выйти ловко из сети, в которую запутался: ни одного не представлялось ему. Он сердился и злобствовал. В таком настроении нашел его граф Кароль Вольский, возвращаясь откуда-то через Дендерово.
Сильван встретил приятеля с радостью, развеселился при нем, по поручению матери старался сближать его с сестрою и наконец, когда остался с ним с глазу на глаз, открыл, как знающему начало его романа и дальнейший ход, открылся довольно искренно, не затаил ни стыда, ни злобы.
— Вместо совета, — сказал Кароль, — расскажу тебе назидательную историйку, только дай мне слово, что пересказывать ее не станешь.
— Это что еще? Или ты считаешь меня сплетником?
— Ну, так слушай. Я знаю в наших краях одного молодого человека, который, увидев молоденькую шляхтяночку, дочь эконома, сказал себе: «Что за беда понежничать немного, позабавиться, развлечься и потом… Кто ж думает о том, что будет потом? — подумал он. — Неизвестно, что будет». Тогда завязалось легкое знакомство, завязалась легкая между молодыми людьми любовь, с каждым днем устанавливались ближайшие отношения; пан Стшемба, отец девушки…
— Что ты говоришь? Да ведь Стшемба ваш эконом! — живо перебил Сильван.
Кароль покраснел немного, но, собравшись с духом и силами, не хотел больше лгать.
— Слушай же тем внимательнее, что это моя собственная история. Мы не допускаем, чтобы без нашего поверхностного образования были и могли быть сердце, обычаи, мысли и чувства. Мы очень легко ценим людей и на каждом шагу заблуждаемся…
— Ну, а что же сделалось с панной Стшембовной?
— Стшемба ничего не говорил, он принял меня доверчиво и радушно; в его доме встретил я девушку, которая пленила меня своим задумчивым личиком и к которой с первого же раза я почувствовал уважение, потому что она действительно его заслуживала. Она была воспитана не по-нашему, не по-французски, говорила не так, как мы, далеко разумнее наших барышень, все принимала серьезно, всему верила искренно, была набожна, благородна…
— Я позволяю тебе не оканчивать твоей похвальной речи, — перебил Сильван, — видно, она притворялась очень искусно; но ты разве не знаешь женщин?
— О, если б притворялась, — заключил Кароль, — я не задумался бы обмануть ее; но искренность и доверчивость обмануть — преступление!
— Ба, такие преступления…
— Я готов бы за них повеситься.
— Ну, что ж далее?
— Запутался в интрижку, из которой не мог уж выпутаться: думая пошутить, влюбился серьезно.
— Какой же ты теленок! Извини, граф, но влюбиться в панну Стшембовну?!
— Может быть, и теленок; но как было, так я тебе рассказываю.
— Что же далее? Это для меня живая наука.
— Далее? Далее, после двухлетних посещений и близких отношений, когда не было уже сил ни бросить ее, ни пустить себе в лоб пули, граф Кароль Вальский женился тайно на панне Стшембовне.
— Что ты говоришь! — вскрикнул Сильван, срываясь с места. — Как? Ты действительно женат?
— Как видишь меня; и вдобавок очень счастлив с нею. Но выслушай конец. Женитьба не такая простая и легкая вещь, как кажется многим. Когда родители говорят: выбирай из своего круга, руководясь холодным и скучным рассудком, — это не пустые слова, не пустое следствие гордости и упрямства. Женитьба соединяет нас не с одной женщиной, но с целой новой родней, с целым светом, если жена принадлежит другому свету. Через нее сродня-ешься с людьми, с которыми жить не можешь, которые не понимают тебя, к которым можешь почувствовать отвращение. Так было и со мной: я счастлив с панной Стшембовной, но Стшембы! А! Стшембы! Стшембята! Стшембощята! Родные, кумовья и приятели семейства Стшембов! Род Стшембов отличается неслыханною плодливостью… Тут уж не хватает ни сил, ни терпения!
— Ты толкуешь мне непонятные и неправдоподобные вещи, любезный Кароль! Может ли это быть?
— Все так, как я тебе говорю. Припоминаю тебе только еще раз, что, кроме нас двух, никто об этом не знает; помни, что если проболтаешься, ты смертельно повредишь мне и смертельно оскорбишь меня…
— О, будь покоен, никогда еще в жизни не пробалтывался. Позволь мне, однако ж, подивиться целой истории из «Тысячи и одной ночи». Как? Ты! Ты, кого считал я ментором и мастером, сделал такую великолепную глупость?
— И что же еще хуже, сознаюсь тебе в ней. Именно потому-то, что я ее сделал, никто лучше меня не может тебе советовать.
— Что до меня, я бы никогда ничего подобного не сделал.
— Ты уверен, что ты не полюбишь, или уверен, что можешь хладнокровно сделать подлость?
— Но, помилосердуй! Есть тысяча средств других… Стшемба согласился бы взять тысяч десять в приданое и выдал бы ее замуж.
— Но ведь я ее любил!
— Вот в этом-то именно и состоит огромная, непростительная глупость.
Кароль только пожал презрительно плечами.
— Твоя правда, — сказал он, — у меня глупое сердце, и это-то, как ты говоришь, и сгубило меня. Ты уверен, что у тебя его нет?
— У меня? Нет, решительно нет!
— Если так, признаюсь, ты человек страшный.
— Да, для женщин.
— Мне кажется, что кто не умеет любить женщину, не сумеет любить и приятеля.
— Плут! Тебе хотелось бы видеть меня в одинаковой с тобою шкуре; но нет, нет! Я найду средство…
— Советую тебе, откажись, пока есть еще время.
— Отказаться? Чтобы надо
