Сыщики преисподней (сборник) - Георгий Зотов

Клюшенков, не меняясь в лице, открыл перед соперником карты – там было четыре туза. Лобовлев вздохнул, сгреб колоду и принялся ее тасовать заново. Карты были старые, обтрепанные, потемневшие по краям. Петрович заглянул на дно бутылки и обнаружил, что она опустела.

– Хорошо б добавить, – сказал он мечтательно.

– Делов-то, – согласился банкир. – Подожди минутку, я принесу.

Он соскочил с цинкового ложа и исчез в толпе. Водка сняла чувствительность – Петровича уже не так тревожили пули в голове и сердце. Вот сволочи, убили за просто хрен… гроша ломаного ЭТО не стоило. Хер с ней, с тысячей баксов, пригрозили бы – сам бы отдал требуемое. И для чего ОНО им нужно? Нет, надо было хоть иногда все же телик смотреть.

Его внимание привлек шум возле стойки неподалеку. Там стоял какой-то импозантный старик в военном мундире и скандалил во весь голос.

– Я не понимаю, сколько мне тут еще находиться? – кипятился военный. – Я на вас всех жалобу подам! Обратите, наконец, на меня внимание, сударыня!

– Господин Деникин, вас много, а я одна, – лениво отвечала девица в серой больничной форме, не отрываясь от красочного глянцевого журнала. – Сказано вам уже двести раз – ввиду того, что вас выкопали в Париже, а потом перезахоронили в Москве, вы автоматически опять попали в Чистилище. Это техническая процедура. Главный Суд разберется, ждите.

– Я совершенно не просил меня выкапывать, – наваливался грудью на стойку генерал Деникин. – Как можно так поступать с человеком? Что мне, в Париже плохо было? Лежал себе в цветочках, кругом приличные люди…

– Отойдите от стойки, – в сердцах заорала девица, отшвыривая журнал. – Мешаете работать! Объясняла вам уже – как только, так сразу!

Насупившись, Деникин отошел в сторону. К нему из толпы протиснулся другой генерал – моложе, лет тридцати пяти, но уже на костылях.

– Ну чего-с, Антон Иваныч? – с надеждой спросил молодой генерал.

– Ни хрена-с, господин Каппель, – махнул рукой Деникин. – Такая бюрократия, сладу с ними нет. Дайте закурить, милостивый государь.

Оба задымили.

– Грустно, – поделился откровениями Каппель, – у меня работа стоит. Только у негров ячейку коммунистической партии организовал, флаги пошили, «Интернационал» разучивали, как бац – и сюда. Сижу словно на иголках – а как там без меня? Получается, годовая работа целиком насмарку.

– Вам Главный Суд определил социализм среди африканских народов пропагандировать? – с неприязнью сказал Деникин. – Сочувствую, батенька. Видимо, это вам за то, что красноармейцев живьем замораживали.

– Время такое было, – затянулся папиросой Каппель. – Они нас, а мы их. К тому же, может, я не специально. В Сибири, знаете ли, вообще холодно. Оставил красных в сарае на сутки, а вернулся – звенят, хоть на елку вешай. Ну, вы здешних чинуш знаете – не докажешь, что не имел злых намерений.

– Это вы как в воду глядите, – согласился Деникин. – Я тоже объяснял, что воевал за Голос, царя и Отечество. А мне в ответ – Голос в твоей помощи не нуждается, ибо он всемогущ, нечего на него грехи свои сваливать. И вот, определили меня потом на жительство… сами знаете куда.

– Да ничего страшного, Антон Иваныч, – философски заметил Каппель. – Хотя не спорю – военного человека существование в квартале хиппи с их вечным make love, not war в три минуты до истерики доведет. Но туда много кого из армейских отправляют. Начальника прусского генштаба Мольтке, например, или Александра Македонского не встречали? Хиляют в рваной джинсе и бренчат на гитарах, поправляя немытый хаер. Попривыкли…

– Я что-то никак не могу привыкнуть, – вздохнул Деникин.

– Дело житейское, – успокоил его Каппель. – Какие ваши годы…

Продолжение разговора Петровичу услышать не удалось – вернулся Баранов сразу с двумя бутылками беленькой в карманах: «чтобы второй раз не бегать». Такая логика Петровичу была по душе. Он отвинтил крышку у своей бутылки и снова глотнул обжигающей жидкости. Глаза прыгнули на лоб. Ох и хорошо же пошла. Фигня, что теплая, – главное, что есть.

– Ну ладно, обо мне мы поговорили, – сказал банкир. – Давай, дед, колись, как ты сюда попал. Тоже вон, смотрю – дырка в голове.

По мере рассказа Петровича лицо Баранова менялось. Пару раз он недоверчиво усмехнулся, качая головой, а потом даже всерьез нахмурился.

– Не говоря худого слова, говоришь? Просто пришли и пристрелили? Дед, да ты че? Ты родственник Чубайса или у тебя бриллианты под полом?

– Да нет, – горестно сказал Петрович. – Были б бриллианты, нешто бы я к Фроське за ее денатуратом опохмеляться бегал? Они вот че хотели…

После краткого объяснения, за что тайные гости предлагали Петровичу штуку баксов, щеки Баранова вытянулись, а нос почему-то заострился.

– Скорее всего, это были какие-то психи, – констатировал он. – Нормальный человек за такое точно убивать не будет… они что, с голоду помирали?

– Голод тут ни при чем, – нерешительно промямлил Петрович. – Там, вишь, какой случай у нас в деревне был… начальство из Москвы приезжало…

Прослушав вторую часть рассказа, банкир побледнел и надолго присосался к бутылке. С неохотой оторвавшись от нее, он на минуту задумался.

– Дело явно пахнет керосином, дедушка, – произнес Баранов. – До тебя самого разве не дошло: тут что-то нечисто? Или доллары очи затмили?

Петрович глубокомысленно промолчал.

– Понятно, – вздохнул банкир. – Стандартная проблема современного российского народонаселения. Когда показывают бабло – другие органы чувств мгновенно отказывают. Мозги в первую очередь.

– Ты на мою пенсию поживи, умник! – оскорбился Петрович. – Особенно когда неделями на подножном корму. Тебе в твоих куршевелях не понять.

– Все мы из Советского Союза, дедушка, – примирительно заметил Баранов. – Хотя щас на мне костюмчик за пять тысяч баксов, но и я тоже когда-то в очереди за туалетной бумагой стоял и отоваривал талоны на зубную пасту. Так что хватит о грустном. Я не знаю, кто были твои киллеры, но мне кажется, надо местный персонал в известность поставить. Хрен его знает, может, они должны такие вещи предотвращать. Ты убийц-то запомнил?

«На всю жизнь запомнил», – хотел сказать Петрович, но до него дошло, что жизнь, собственно, уже закончена. Поэтому он лишь горестно кивнул.

– Мне прикольно, кто это все-таки мог быть? – задумался Баранов. – Самое странное, что киллеры, как ты утверждаешь, бабы. Что-то уж совсем запредельное – похоже на банальный детективный сюжет. Ничего удивительного – в нынешние детективы баб-убийц часто начали пихать, потому что читатель зажрался, а удивлять его, подлеца, требуется постоянно. Таким манером у них скоро двухлетние дети киллерами окажутся, как у Стивена Кинга в «Кладбище домашних животных». Еще водки будешь, дед?