Прах человеческий - Кристофер Руоккио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бум!
Посыпались камни, закричали удивленные ксенобиты. Потолок и стены тоннеля обвалились, и тут я понял, что мы справились, и привалился к стене. Олорин не выпускал мою руку.
Бум!
Третий взрыв сотряс воздух и землю. Взрывной волной меня сбило с ног, и я по инерции повалил за собой одного Драконоборца. Третьего взрыва не должно было быть. Мы заложили только два заряда.
Но тут я вспомнил о мешке. Мешок.
Мы забыли про мешок.
Я не слышал ничего, кроме пронзительного звона. От взрыва меня оглушило, и я ошалело озирался по сторонам, растянувшись на полу. Из этого незавидного положения я прекрасно видел потолок в тот миг, когда он обрушился. Не было времени ни среагировать, ни подумать, ни вызвать тайное зрение, хотя именно в тот момент оно пригодилось бы мне, как никогда.
Даже я оказался не в силах остановить обвал.
Затем, уже во второй раз в этих зловещих катакомбах под Перфугиумом, меня окутала кромешная тьма.
Глава 42
Никогда
– Марло! Марло, черт побери! Очнитесь! – кричал в ухо знакомый голос.
– Приходит в себя, – другой голос, низкий, певучий. Олорин.
– Пусть поторопится! – ответил первый голос, аристократический, протяжный, напряженный. – Мы все спать хотим, пусть не лезет без очереди!
– Лориан? – Я открыл глаза.
На мне по-прежнему был шлем; энтоптика получила повреждения в завале и теперь барахлила. Изображение Олорина и Тиады было исполосовано темными линиями, слабо освещенными крошечными голубыми индикаторами у подбородка.
– Где я? Что случилось?
– Люди Лина нашли плацдарм, где Бледные установили блокировщики сигнала, и взорвали его с орбиты, – ответил мне коммандер. – Вы все проспали.
– Долго я провалялся? – спросил я, морщась от боли и неуклюже нащупывая пальцами переключатель шлема.
– От силы минут пять, – ответил князь. – Мы как раз собирались вас перенести. Часть солдат я отправил вперед.
Сложный механизм, отвечавший за раскрытие и складывание маски и капюшона, заклинило на полпути, и он возмущенно загудел. Разразившись проклятиями, я рукой сорвал капюшон и выбросил. Я лежал на полу коридора в десяти футах от развилки, что вела к медике – впрочем, никакой развилки здесь больше не было.
Тоннель был завален, главный коридор – тоже. Проход перегородили громадные куски бетона и стальная арматура, искореженные трубы, камни и сырая земля. Слева наверху из водопроводной трубы хлестала вода, у стены уже образовались две приличные лужи. Олорин плавно поднялся и протянул мне руку.
– Можете встать?
Я огляделся, по-прежнему с трудом осознавая, что натворил взрыв. Знакомого коридора больше не было; я как будто очутился на чужой планете. Теперь это был вовсе не коридор, а чрево какого-то каменного великана, кишки самой планеты. Здесь прежде не ступала нога человека, ибо ландшафт после великого катаклизма всегда следует считать новой, неизведанной страной, откуда ни один не возвратится прежним[13]. Выжившие марсиане и Драконоборцы сняли шлемы и сидели на полу, усталые, обескураженные, в обнимку с оружием. Я отметил, что мамлюков осталось всего двое, а солдат – не больше дюжины.
– Где Валка? – произнес я прежде, чем мой мозг сообразил, что я говорю.
Шарпа и большинства его бойцов тоже не было рядом.
– Олорин, где она? И где центурион?
– Я здесь!
Голос Валки раздался совсем рядом; я огляделся, ожидая увидеть ее сидящей на груде камней; но ее там не было.
– Мы с Шарпом на другой стороне.
На другой… Я вперил взгляд в каменную баррикаду, перегородившую коридор. Перфугиум вновь содрогнулся, и я схватился за протянутую руку Олорина.
– На другой стороне? – тупо повторил я, ковыляя к завалу.
Без раздумий я схватил камень и отбросил в сторону. Рана на боку резко заныла, и у меня перехватило дух.
Кто-то додумался пристегнуть меч императора мне на пояс, и я снял его, разрубил металлическую балку, несмотря на оклик кого-то из марсиан:
– Остановитесь!
Лишившись опоры, коей была балка, гора начала осыпаться. Земля и камни водопадом хлынули к моим ногам. Я отскочил. Олорин подхватил меня.
– Мы не сможем это расчистить.
– Мы должны! – возразил я. – Валка на той стороне. Куча людей на той стороне!
Но Олорин помотал головой. Он снова стал князем Каимом.
– У нас нет нужных инструментов. Сьельсины тоже начнут копать, и неизвестно, кто справится быстрее.
Отключив меч, я вырвался из рук князя и подбежал обратно к завалу, принялся камень за камнем разбирать его. Я мог справиться, был уверен, что справлюсь. Только бы увидеть лазейку, выбрать нужные действия, благодаря которым стена не обрушится, как бы сложно это ни было. Все земные боги мне свидетели, я ведь был Адрианом Марло. Я пережил попадание лазера на Беренике, выжил без шлема на безвоздушной Анитье. Сдвинуть чертовы камни – сущий пустяк по сравнению с этим!
Но видение не приходило. Слезы застилали глаза, но ничего, кроме слез.
Даже если бы мне удалось призвать тайное зрение, надежды на успех не было. Камней, погнутых балок и труб было слишком много. Слишком много переменных. И слишком мало времени.
– Крепость потеряна, – сказал князь Каим, обводя завал рукой. – Мы выиграли малую толику времени. Нужно спешить.
– Мы еще можем выбраться! – крикнула Валка. – Шарп отправил солдат посмотреть, можно ли попасть к терминалу. Они только что вышли на связь. Группа «Эпсилон» дождется нас.
– «Эпсилон»? – переспросил я.
Я совсем забыл про транспортные шаттлы.
Крепко прижав пальцем заушный передатчик, я спросил:
– Шарп здесь?
– Так точно, милорд! – ответил мне ровный голос центуриона.
– Сколько человек с вами?
– Я насчитал двадцать девять. – На этот раз Шарп ответил не сразу. – И еще трое, что отправились к терминалу.
Так мало.
– Мне жаль, – ответил я.
– Милорд, я ведь вам говорил. Такая у нас работа. Если спасем императора, значит мы здесь не зря.
– Спасем. – Я ударил себя кулаком в грудь, пусть Шарп этого и не видел.
В наш разговор вмешались обрывки других передач.
– …нужно отправить всех, кого сможем, вдоль реки, – услышал я голос Лориана. – Адриан! Тащите сюда свою задницу! Пора сваливать!
Не ответив ему, я поднял последний небольшой камушек.
– Валка, – произнес я. – Увидимся на орбите.
– Обязательно, – ответила она.
– Я люблю тебя.
– Знаю, anaryan, – сказала она. – Я тебе верю.
Я стыдливо отбросил камень, смущенный тем, что известная нам одним шутливая фраза теперь стала всеобщим достоянием. Шипя от боли, вновь пронзившей бок, я отступил на шаг. Мне не улыбалось бежать всю дорогу до императорского штаба
