Боевой клич свободы. Гражданская война 1861-1865 - Джеймс М. Макферсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разозленный до крайности Фаррагут тщетно пытался уничтожить стального монстра мятежников. В конце концов он сдался и 26 июля начал отводить свою флотилию вниз по реке, пока снижающийся уровень воды не посадил ее на мель. Канонерки северян вернулись в Хелену (Арканзас). На этот момент конфедераты контролировали двести миль Миссисипи от Виксберга до Порт-Хадсона (Луизиана), где они построили укрепления, уступавшие только виксбергским. После подвигов «Арканзаса» южане воспряли духом. Ван Дорн решил атаковать союзный гарнизон в Батон-Руже, «а потом вперед, на Новый Орлеан!»[787]. Он приказал «Арканзасу» двигаться вниз по реке, чтобы нейтрализовать канонерки северян в Батон-Руже одновременно с атакой пехотной дивизии с суши. Но работавший с перебоями двигатель «Арканзаса» не позволил ему прибыть на место до того, как «синие мундиры» 5 августа отразили эту атаку. На следующий день двигатель броненосца отказал еще раз, когда на него набросились союзные корабли. Чтобы предотвратить захват судна, команда «Арканзаса» открыла кингстоны.
Это событие стало финальным аккордом в «Ноевом потоке побед» на западе, как высказалась в мае New York Tribune[788]. С февраля по май союзные войска захватили территорию в 50 тысяч квадратных миль, получили контроль над 1000 миль судоходных рек, оккупировали столицы двух штатов и крупнейший город Юга, а также вывели из строя 30 тысяч солдат противника. Упадок энтузиазма южан в результате этих неудач прослеживается в дневниковых записях Мэри Бойкин Чеснат в апреле-мае: «Битва за битвой — катастрофа за катастрофой… Как тут заснуть? Мощь, которую они обрушили на нашу страну, потрясает… Каждая утренняя газета способна убить больную женщину [или] состарить сильную и здоровую… Новый Орлеан пал, а вместе с ним и Конфедерация. Разве мы не разрезаны пополам?.. Мне больше не о чем писать, кроме как о катастрофах… Действительность ужасна»[789].
IV
Из Ричмонда угроза со стороны великолепно оснащенной армии Макклеллана выглядела даже серьезнее, чем поражения на западном фронте. После многочисленных понуканий Линкольна Макклеллан наконец представил план весеннего наступления против защищающей Манассас армии Джозефа Джонстона. Вместо прямой атаки вражеских позиций Макклеллан предложил переправить армию морем на юг Чесапикского залива к устью реки Раппаханнок, в восьмидесяти милях к востоку от Манассаса. Тогда федералы окажутся между армией Джонстона и Ричмондом, что вынудит конфедератов поспешить на юг для защиты своей столицы. Макклеллан предвкушал либо взятие Ричмонда, прежде чем Джонстон успеет дойти до него, либо сражение на открытой местности, где войскам Макклеллана не нужно будет штурмовать неприятельские укрепления.
Линкольну не нравился этот план, потому что он оставлял Макклеллана между Джонстоном и Ричмондом с тем же успехом, что и Джонстона между Макклелланом и Вашингтоном. Пока Линкольн еще не высказывал своего подозрения, что Макклеллан, будучи демократом, слишком «мягок» к мятежникам и в действительности не хочет их разгрома, — он просто был не в восторге от стратегической идеи. Подобно Гранту, президент верил в эффективность сражения с армией, а не маневрирования с целью захвата территории. «Направляясь к югу в поисках подходящего места для сражения — вместо того чтобы дать бой под Манассасом, — говорил Макклеллану Линкольн, — [вы] только меняете трудности местами, а не преодолеваете их… В любом другом месте [вы] найдете того же самого врага и те же самые укрепления»[790].
Прежде чем Макклеллан начал свой маневр, Джонстон в начале марта отошел от Манассаса на более защищенные позиции в сорока милях к югу, за Раппаханнок. Вполне возможно, что с тактической точки зрения этот отход был правомерен, но с политической его последствия были неблагоприятными. В череде постоянных неудач конфедератов он внес свой вклад в упадок боевого духа, а также усугубил взаимную неприязнь Джонстона и Дэвиса. Последний не видел необходимости в отступлении, а когда узнал, что Джонстон спешил настолько, что уничтожил колоссальное количество припасов, которые нельзя было взять с собой из-за распутицы, то просто оцепенел от гнева.
Гнев Линкольна был не менее силен, когда он узнал, что эвакуированные войска конфедератов не были настолько многочисленны и сильны, как уверял Макклеллан. Газетные репортеры нашли еще не одну «квакерскую пушку» в Сентрвилле. Один из них писал, что «воображаемая неприступность позиций южан оказалась обманом». Очевидно, что на линии Манассас — Сентрвилл было не более 45 тысяч мятежников, то есть в два с лишним раза меньше, чем говорил Макклеллан. Другой северный репортер сообщал: «Я вернулся из твердыни мятежников разочарованным, пристыженным и униженным. У меня такое чувство, что их отход — это наше поражение»[791].
Вставал вопрос, что же делать дальше? Отступление Джонстона лишило смысла план Макклеллана обойти врага с фланга, форсировав Раппаханнок. Тем не менее «молодой Наполеон» не желал оставлять идею переброски армии по морю в какой-либо пункт к востоку от Ричмонда. Он предлагал высадиться у Фортресс-Монро, на окончании полуострова, образованного реками Йорк и Джемс. Наладив надежное снабжение с моря, союзная армия могла бы пройти семьдесят миль вглубь полуострова, причем от Ричмонда ее отделяли бы всего две реки. Такой план казался Макклеллану гораздо более привлекательным, чем предложение Линкольна о наступлении по суше, в ходе которого пришлось бы пересечь с полдюжины рек и к тому же зависеть от железной дороги, беззащитной перед набегами кавалерии. Тем не менее Линкольн продолжал относиться к идее Макклеллана скептически. Задействовав внутренние коммуникации, конфедераты смогут перебросить войска на полуостров, где Макклеллан «увидит того же самого врага и те же самые укрепления». Все же президент с неохотой принял план Макклеллана, выставив условие, что тот оставит достаточное количество войск, чтобы защитить Вашингтон от внезапного удара мятежников. Макклеллан пообещал.
Генерал-квартирмейстер Монтгомери Мейгс подготовил 400 транспортов и барж, чтобы перевезти на полуостров армию Макклеллана, включавшую более 100 тысяч человек, 300 орудий, 25 тысяч вьючных и верховых животных и горы снаряжения. Это показало замечательные возможности интендантского ведомства. Но с самого начала экспедиция
