Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I - Сбоник

Несторий. Другое послание к Целестину (фрагмент)

<…>Немаловажное дело, как ты знаешь, досточтимейший, исследования в учении веры, и требуется немало уменья и опытности в тех, которые принимают на себя это дело. Для нас здесь умножаются труды и от того, что мы усиливаемся исторгнуть из Церкви Божией самый нечистый из нечестивых толков — злое учение Аполлинария и Ария. Не знаю, как некоторые из принадлежащих к клиру заразились недугом названных мною еретиков, допуская какой‑то образ сорастворения Божества с человечеством в Единородном, когда осмеливаются телесные страдания переносить на Божественное естество Единородного[1640], и вместе думают, что неизменяемое естество Божие перешло в телесное естество, так что оба естества, которым покланяемся в лице Единородного, чрез высшее и неслиянное соединение сливают между собою, допуская изменение в них чрез сорастворение их между собою. Они, слепцы, не понимают учения, изложенного святыми отцами, произнося ясные слова их: «Веруем во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы». Таков заключается смысл в имени Христос означающем два естества: Он единосущен Отцу по Божеству, а человечество после во времени родилось от Святой Девы, которому потому, что соединилось с Божеством, воздают честь ангелы и человеки. И так я думаю, что тому, кто здесь так много переносит трудов при обличении неправых толков, сколько надобно перенести томлений, когда он не будет знать дела тех людей, о которых говорено было, и много боится, как бы ему, в этом своем положении, по своему неведению не увеличить число еретиков. Потому прошу, чтобы твоя святая душа позаботилась сообщить нам сведение об тех людях, а особливо после того, как правдивейший Валерий, состоящий в должности книгочея и постельничего, может от себя пересказать твоему благочестию о тягостном их положении. Усердно приветствуем всю во Христе братию, которая с тобою, я и находящиеся со мною.

Несторий. Послание к Кириллу, не одобренное всеми отцами, бывшими на святом соборе (фрагмент)

<…>Начну с премудрых слов, сказанных твоею любовию, и приведу их в точности. Какие же именно эти слова, которыми ты в своем письме высказываешь дивное учение? «Святый и великий собор, пишешь ты, говорит, что Единородный Сын, родившийся по естеству от Бога Отца, истинный Бог от истинного Бога, Свет от Света, Которым все сотворил Отец, — Он сошел, воплотился, вочеловечился, страдал, воскрес». Это слова твоего благочестия, и ты сам знаешь, что они твои. Выслушай же и наше, братское по духу благочестия, вразумление, то самое, которое великий Павел передал, свидетельствуясь Богом, своему возлюбленному Тимофею: «Внимай» чтению, вразумлению и «учению: сия бо творя, и сам спасешися и послушающие тебе» (1 Тим. 4, 16). Что значит слово: «внимай»? Я хочу сказать то, что ты, читая в каком‑нибудь списке предание святых мужей, не сознал своего недоразумения, заслуживающего извинения, подумав, что они подверженным страданию назвали вечно пребывающее со Отцом Слово. Вникни, если тебе угодно, с большим вниманием в сказанные слова, и увидишь, что божественный лик отцов не называл единосущное Божество страдавшим, соприсносущего Отцу рожденным во времени, восставившего разрушенный храм воскресшим. Если бы ты склонил свой слух к предлагаемому братски вразумлению, вникнув в слова святых мужей, то я избавил бы тебя от клеветы на них и чрез них на Божественные Писания. «Веруем в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Его Единородного». Рассмотри, как они, поставив впереди слова: Господь, Иисус, Христос, Единородный и Сын — имена, общие и Божеству, и человечеству, как основания, созидают на них предание о вочеловечении, страдании и о воскресении, с тем, чтобы поставлением впереди этих знаменательных имен, общих обоим естествам, не допускалось разделения свойства Сына от свойств Господа, и чтобы не уничтожились свойства двух естеств тем, что свойственно одному только Сыну. В этом учителем для них был Павел; он, воспоминая о Божественном вочеловечении, когда требовалось сказать о страдании, наперед поставил слово: Христос, имя, общее, как я сказал уже, обоим естествам, и вводит слово, соответствующее тому и другому естеству. Какие его слова? «Сие, — говорит он, — да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе: иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу» (дальнейшие слова я не привожу здесь), «послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя» (Флп. 2, 5; 6, 8). Так как он хотел напомнить о смерти, то, дабы кто‑нибудь не почел страдавшим Бога–Слово, употребил имя «Христос» как именование, указывающее в одном Лице сущность, подверженную страданиям и неподверженную им, дабы можно было понять, что Христос был и не страдающий, и страдающий — не страдавший по Божеству и страдавший по телу. Я мог бы и больше сказать об этом, а особенно о том, что святые отцы, говоря о строительстве нашего спасения, указывают не на рождение Христа, а Его вочеловечение, но помня, что я сначала обещал сдержать ход моего слова уздою краткости, теперь перейду к другому главному вопросу, предложенному твоей любовью.

Одобряю, что ты, говоря о человечестве и Божестве, говоришь о разделении одного естества от другого и о соединении их в одном Лице, утверждаешь, что Бог–Слово не имел потребности во втором 18* рождении от жены, исповедуешь, что Божество непричастно страданий. Все это учение есть православное и противоположно лживым мнениям всех еретиков о естествах Господа. Прочие же твои слова, сколько заключают в себе мудрости, непонятной и непостижимой для читающих, — может видеть только твоя проницательность; мне же кажется, что они заключают смысл совсем противоположный прежнему. Того, Которого ты сначала назвал непричастным страданию, не допускающим для себя второго рождения, потом представил, не знаю почему, страждущим и снова созданным, как будто бы естественные свойства Бога–Слова уничтожены соединением Его с храмом тела, как будто бы для людей маловажно убеждение, что храм Его тела, непричастный греха и нераздельный от Божественного естества, рождается и умирает за наши грехи, как будто бы слова Господа, сказанные иудеям: «Разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю» (Ин. 2,19), не требуют нашей веры. Не сказал: разорите Божество мое, и треми денми оно воздвигнется. Я хотел бы опять и здесь более говорить, но удерживаюсь от того, припоминая свое обещание. Буду говорить коротко о том, что необходимо мне сказать.

В Священном Писании везде, где только говорится о Божественном домостроительстве, передается нам о рождении и страдании человеческого естества во Христе, а не Божеского. А потому вернейшее наименование Святой Деве должно быть не Богородица, а Христородица.<…>Не Божество явилось во времени и подверглось телесным страданиям, но плоть, соединенная с естеством Божественным. Поэтому и Христос называет себя и Господом Давида и сыном его: «Что вам мнится о Христе, чий есть сын? Глаголаша ему: Давидов. Глагола им: како убо Давид духом Господа его нарицает, глаголя: рече Господь Господеви моему: седи одесную мене?» (Мф. 22, 42–44). По плоти он, конечно, сын Давида, а по Божеству он Господь его. Поэтому правильно и с евангельским преданием согласно исповедовать, что тело Христа есть храм Божества Его, храм соединенный с Божеством каким‑то высоким, Божественным союзом, в котором Божественное естество усвоило себе то, что свойственно телесному. Но со словом «усвоение» приписывать Ему качества тела, с ним соединенного, каковы рождение, страдание, смерть — есть, возлюбленный брат, неправильная мысль, какую может принять только или ум эллинов, или ум, зараженный учением сумасбродного Аполлинария, Ария или других каких либо еретиков, еще далее их заблудившихся. Такое понятие об усвоении может их повести и к тому, что они, допуская это усвоение, будут утверждать, что Бог–Слово и молоком питался, и постепенно возрастал, и причастен был страха во время страдания, имел нужду в ангельском укреплении. Я не стану говорить здесь об обрезании, о принесении жертв, о поте, о жажде — немощах, каким подвергалось за нас Его тело и какими страдало. Относить это к Божеству и ложно, и мы подвергаемся за то осуждению, как хулители. Таковы предания святых отцов, таково учение Святого Писания. Так, каждый должен богословствовать и о человеколюбии Бога, и о Его Божественном величии, по слову Павла: «Сих поучайся, в сих пребывай, да преспеяние твое явлено будет во всех» и ко всем (1 Тим. 4, 15).<…>

Несторий. Учение и анафемы, направленные против анафем Кирилла

1) Кто говорит, что Еммануил есть истинный Бог, а не: «с нами Бог» (Мф. 1,23), то есть, что Он обитал в подобном нашему естестве, так что соединился с нашим естеством, воспринятым от Девы Марии, кто будет называть ее также Материю Бога–Слова, а не Еммануила, и будет говорить, что само Слово Божие превратилось в плоть, которую Оно восприняло для обнаружения Своего Божества, чтобы по виду стать как человек (Флп. 2,7), — анафема.