Серебро и свинец - Владимир Серебряков

И тогда произошло невероятное. Горделивый владетель Бхаалейн почтительно склонился перед новоприбывшим, вывешивая поверх расшитого пояса тяжелое брюхо.

– Се, – тупо перевел чьи-то слова Шойфет, – коун Ратвир ит-Лорис, посланец и племянник среброрукого.

Кобзев головы не склонил. Он пристально разглядывал августейшее лицо, точно надеясь понять нечто неведомое, но скрытое в этих прекрасных чертах.

Ратвир ат-Лорис был высок, особенно для эвейнца, и необыкновенно светловолос – на какое-то мгновение майору показалось даже, что сед. Прозрачно-серые глаза смотрели спокойно и прямо. «Истинный ариец», – выплеснулось из памяти и снова ушло в глубину.

– Итак, – проговорил он, и негромкий голос разом перекрыл все шумы и шорохи. – Это и есть предводитель тех демонов, коун Рахтаварин?

Владетель молча кивнул. Похоже было, что к императорскому племяннику он относился с большим пиететом.

– Прежде чем ты заговоришь, демон, – заметил Ратвир, оборачиваясь к Кобзеву, – ведай: прознатчики, которых ты посылал в стольный град, находятся в темнице замка Коннегейльт.

Кобзев хрюкнул. Следовало потребовать освобождения разведчиков, тут же и на месте… но гэбист уже убедился, что требования приводят к обратному результату, а попросить ему в голову не пришло.

– Они навлекли на себя гнев рахваарракса, устроив бой под стенами дворца. Ваши, как я понимаю, враги также решили лестью склонить слух императора к своим просьбам. По воле диев они столкнулись едва ли не у самых ворот Коннегейльта. – Принц – про себя Кобзев проименовал его так – чуть заметно улыбнулся, и лицо его, только что царственно-суровое, вдруг озарилось изнутри мальчишеским весельем. – Император не любит, когда под его окнами затевается смертоубийство.

– Идиоты, – едва слышно прошептал Кобзев и тут же прикусил язык – не дай бог Шойфет переведет! Хотя… а был ли у них выбор? Наверное, не было. Как нет выбора и у него самого.

– Теперь ответь мне, ши, – зачем искали вы внимания рахваарракса? – потребовал Ратвир.

– Мы желаем защититься от наших врагов… и защитить вас, – проговорил гэбист тяжело. Эту тираду он уже заучил наизусть.

– В этом нет нужды, – отозвался принц бесстрастно. – Мы разбили войско демонов на западных окраинах Эвейна. Немногие уцелевшие бежали за ворота стоячих камней.

Очевидно, Ратвир и не ожидал, что коварные ши поверят ему на слово. Иначе он не стал бы разжимать ладонь. В ней лежала пуговица. Слегка подплавленная по краям пуговица с мундира вероятного противника.

– Как видите, мы способны постоять за себя, – заметил Ратвир. – Если пожелаете, мы можем и вас защитить от вторжения с нашей стороны стоячих камней. Но скажите – почему мы должны терпеть вас на своей земле?

Над широким полем вспыхнули еще с полдюжины «веретен» и тут же распахнулись, пропуская стройные ряды воинов в ослепительно сверкающих кирасах и чародеев в ярких одеждах. Пропела труба, и, словно в ответ, нестройно взревели, высовывая из воды уродливые головы, драконы во рву.

– Император в гневе, – проговорил принц. Судя по его тону, Это было самое обычное дело, но слова доказывали обратное. – Вы явились непрошеными, не желая соблюдать наши законы, но возжаждав навязать нам свои. Скажи мне, демон, почему я не должен изгнать вас, и может быть, я прислушаюсь к твоим словам. Может быть.

Кобзев замялся на миг. Мысли сновали между извилин бестолково и лихорадочно, как мураши. Он ни на миг не поверил, что местным жителям удалось выгнать американцев. Не такие слабаки эти империалисты. Но потрепать изрядно – почему нет? Во всех боях, в которые так или иначе пришлось ввязаться войскам «руки помощи», потери с обеих сторон были примерно равны… но при этом чародеи почти не вступали в бой. Кобзев понимал, что погибшие не согласились бы с ним, но на поле перед кирном Бхаалейн уже вышло больше колдунов, чем было, по оценкам разведки, в трех соседних владениях, вместе взятых. Если так, то армия Эвейна могла, пожалуй, задать жару тем немногочисленным подразделениям, которые американцы протащили через английскую точку перехода.

И эта сомнительная победа могла уверить туземцев в их несокрушимости. Иллюзия, которую следует развеять во что бы то ни стало… иначе местные жители начнут ставить условия советским помощникам, а это уже совсем недопустимо.

Можно, конечно, и дальше прогибаться перед здешними шишками. Можно делать вид, будто эвейнский феодальный вейсманизм-морганизм – это самое что ни на есть прогрессивное общественное устройство. Можно от самого себя скрывать, что единственное, чем ценен и полезен этот мир, – это точками перехода, и, пока вокруг каждой из них не поставлена ограда из колючей проволоки, задача группировки межпространственной помощи выполнена не будет. А можно прервать наконец этот фарс и поговорить с туземцами на единственном языке, который вызывает у них уважение, – языке силы. У него есть Визенфил, неплохо овладевший русским, а главное – запуганный до судорог. У него есть выход на разбойничьи княжества восточных островов, выход, о котором пока не знает даже командующий. Пока эти княжества разрознены, но то пока. В этот раз он не повторит ошибки коуна Дейнерика. Эвейн не перетянуть на свою сторону – слишком закоснели его правители в следовании своему священному закону. Значит… Серебряная империя падет. «Прогнивший феодальный строй, – покатал гэбист на языке знакомые вкусные фразы, – под ударами прогрессивного трудового люда…» – покатал и сглотнул до поры.

Все, поиграли – и хватит.

Если бы майор Кобзев обратил внимание, как мрачны и сосредоточенны лица стоящих поблизости телепатов – если бы он мог по цвету и привычному крою платья выделять провидцев из толпы чародеев – он, возможно, пошел бы на попятный. Но случилось иначе.

– Я не верю, – медленно и внушительно проговорил Кобзев, надеясь, что исполнительный Шойфет передаст интонацию, – что вы могли справиться с нашим противником. Я не верю, будто ваше войско может обеспечить безопасность нашей державы, и не считаю, что мы можем полагаться на вашу милость. А поэтому я, от имени Союза Советских Социалистических Республик, требую, чтобы все перебежчики были выданы нам для суда в соответствии с нашими законами, чтобы унизительные ограничения, которым подвергаются наши представители, были немедленно сняты, – Кобзев понятия не имел, что ответить, если его спросят, какие ограничения, но это его мало тревожило, – и чтобы правительство Эвейна в кратчайшие сроки начало переговоры с посланцами Советского Союза!..

Ратаир с жалостью глянул на него.

– Переговоров не будет, – ответил он. – Рахваарракс не ведет речей с дикарями.