Мой роман, или Разнообразие английской жизни - Эдвард Бульвер-Литтон

Рандаль сделал шаг вперед.

– Боюсь, синьор Риккабокка, что я виноват, являясь к вам без церемонии.

– Обходиться без церемонии – самый лучший способ выражать учтивость, отвечал вежливый итальянец, оправляясь после первого изумления от неожиданных слов Рандаля и протягивая руку.

На почтительный привет молодого человека Виоланта грациозно поклонилась.

– Я еду в Гэзельден-Голл, снова начал Рандаль: – и, увидев вас в саду, не мог проехать мимо, не засвидетельствовав вам почтения.

– Вы едете из Лондона? беспокойные времена наступили для вас, англичан, а между тем я не спрашиваю у вас о новостях. Нас не интересуют никакие новости.

– Быть может, да.

– Почему же может быть? спросил изумленный Риккабокка.

– Вероятно, он говорит об Италии, сказала Виоланта: – а новости из той страны еще и теперь, папа, имеют на вас влияние.

– Нет, нет! ничто на меня не имеет такого влияния, как это государство. Его восточные ветры могут быть пагубными даже для пирамиды! Завернись в мантилью, дитя мое, и иди в комнаты: воздух вдруг сделался пронзительно холодный.

Виоланта улыбнулась своему отцу, принужденно взглянула на серьёзное лицо Рандаля и медленно пошла к дому.

Пропустив несколько моментов, как будто ожидая, когда начнет говорить Рандаль, Риккабокка сказал, с притворной беспечностью:

– Так вы думаете, что есть новости, которые могут интересовать меня? – Corpo di Вассо! желал бы я знать, какие именно эти новости?

– Быть может, я и ошибаюсь; это зависит, впрочем, от вашего ответа на один вопрос. Знаете ли вы графа Пешьера?

Риккабокка задрожал; лицо его покрылось мертвенной бледностью. Он не мог избегнуть наблюдательного взора Рандаля.

– Довольно, сказал Рандаль: – теперь я вижу, что я прав. Положитесь на мою скромность и чистосердечие. Я говорю собственно с той целью, чтобы предостеречь вас и оказать вам некоторую услугу. Граф старается узнать убежище своего соотечественника и родственника.

– И для чего же? вскричал Риккабокка, забывая свою всегдашнюю осторожность. – Его грудь волновалась, щоки покрылись румянцем, глаза горели; отвага и самоохранение вышли наружу из под привычной осторожности и уменья управлять своими чувствами. – Впрочем, прибавил Риккабокка, стараясь возвратить спокойствие: – впрочем, до этого мне нет никакого дела. Признаюсь, сэр, я знаю графа ди-Пешьера; но какое же отношение может иметь доктор Риккабокка к родственникам такой знаменитой особы?

– Доктор Риккабокка – конечно, никакого. Но…. при этом Рандаль наклонился к уху итальянца и прошептал ему несколько слов. Потом он отступил на шаг и, положив pyку на плечо изгнанника, прибавил в слух: – нужно ли говорить вам, что ваша тайна остается при мне в совершенной безопасности?

Риккабокка не отвечал. В глубоком размышлении он смотрел в землю.

Рандаль продолжал:

– И, поверьте, я буду считать за величайшую честь, какую вы можете оказать мне, позволив мне помогать вам в отстранении угрожающей опасности.

– Благодарю вас, сэр, сказал Риккабокка: – тайна моя принадлежит вам, и, я уверен, она сохранится, потому что я открываю ее английскому джентльмену. По некоторым семейным обстоятельствам, я должен избегать встречи с графом Пешьера, и, действительно, только тот безопасно проходит на пути жизни мимо подводных камней, кто, направляя курс, избегает близкого столкновения с своими родственниками.

На лице бедного Риккабокка появилась язвительная улыбка в то время, как он произносил это умное, но вместе с тем и жалкое правило итальянцев.

– Я так еще мало знаю графа Пешьера, что все мои сведения о нем основаны на светских толках. Говорят, что он пользуется всеми доходами с имения своего родственника, который оставил свое отечество.

– Это правда. Пусть он и довольствуется этим: чего же еще желает он? Вы намекнули мне об угрожающей опасности: скажите, в чем заключается эта опасность? Я нахожусь в Англии и, следовательно, пользуюсь защитою её законов.

– Позвольте мне узнать, действительно ли граф Пешьера может считать себя законным наследником тех имений, которыми он пользуется и пользуется, вероятно, на том основании, что родственник его и владетель этих имений не имеет детей?

– Может, отвечал Риккабокка. – Что же из этого следует?

– Мне кажется, одна эта мысль уже грозит опасностью дитяти того родственника.

Риккабокка отступил и, с трудом переводя дыхание, произнес:

– Дитяти! Надеюсь, что вы не намерены сказать мне, что этот человек, при всем своем бесславии, не замышляет к прежним своим преступлениям прибавить преступление убийцы?

Рандаль смутился. Его положение было щекотливое. Он не знал, что именно служило поводом ненависти Риккабокка к графу. Он не знал, согласится ли Риккабокка на брак, который бы возвратил его в отечество, и потому решился прокладывать себе дорогу ощупью.

– Я не думал, сказал Рандаль, с серьёзной улыбкой: – приписывать такого ужасного обвинения человеку, которого я ни разу не видел. Он ищет вас – вот все, что я знаю, – и заключаю, что в этом поиске он имеет в виду сохранение своих интересов. Быть может, все дела примут благоприятный оборот при вашем свидании.

– При свидании! воскликнул Риккабокка: – я могу допустить одну только возможность нашей встречи – нога к ноге и рука к рукф.

– Неужли это так? В таком случае вы не захотите выслушать графа, если бы он вздумал сделать вам дружелюбное предложение, если бы, например, он искал руки вашей дочери?

Несчастный итальянец, всегда умный и проницательный в разговоре, сделался безразсуден и слеп при этих словах Рандаля. Он обнажил всю свою душу перед его взорами, чуждыми сострадания.

– Моей дочери! воскликнул Риккабокка. – Сэр, ваш вопрос уже есть для меня оскорбление.

Дорога Рандаля сразу очистилась.

– Простите меня, сказал он кротко: – я откровенно сообщу вам все, что мне известно. Я знаком с сестрою графа и имею над ней некоторое влияние; она-то и сказала мне, что граф прибыл сюда, с целию открыть ваше убежище и жениться на вашей дочери. Вот в чем заключается опасность, о которой я говорил вам. И когда я просил у вас позволения помочь вам в устранении её, я намеревался сообщить вам идею о том, не благоразумнее ли будет с вашей стороны отыскать для своего жительства более безопасное место, и чтобы я, если позволено мне будет знать это место и посещать вас, мог от времени до времени сообщать вам планы графа и его действия.

– Благодарю вас, сэр, от чистого сердца благодарю; сказал Риккабокка с душевным волнением; – но неужли я здесь не в безопасности?

– Сомневаюсь. В сезон охоты к здешнему сквайру съезжается множество гостей, которые услышат о вас, быть может, увидят вас, и которые, весьма вероятно, встречаются с графом в Лондоне. Притом же Франк Гэзельден, который знаком с сестрой графа….

– Правда, правда, прервал Риккабокка. – Вижу, все вижу. Я подумаю об этом. Вы едете в Гэзельден-Голл? ради Бога, не говорите сквайру об этом ни слова; он не знает тайны, которую вы открыли.

Вместе с этими словами Риккабокка слегка отвернулся, а Рандаль сделал движение уйти.

– Во всяком случае располагайте мною и во всем положитесь на меня, сказал молодой предатель и скоро дошел до калитки, у которой оставалась его лошадь.

Садясь на лошадь, Рандаль еще раз бросил взгляд к тому месту, где оставил Риккабокка. Итальянец все еще стоял там. Между тем в кустарниках показалась фигура Джакеймо. Риккабокка быстро обернулся назад, узнал своего слугу, из груди его вылетело восклицание такое громкое, что донеслось до слуха Рандаля, и потом, схватив Джакеймо за руку, исчез вместе с ним в тенистых углублениях сада.

«Превосходная вещь выйдет – думал Рандаль, трогаясь с места – если мне удастся поселить их где нибудь поближе к Лондону: я буду иметь множество случаев видеться и, смотря по обстоятельствам, овладеть прекрасной и богатой наследницей.»

Глава LXXVII

– Клянусь честью, Гэрри! вскричал сквайр, возвращаясь вместе с женой с фермы, где они осматривали породистых корове, только что поступивших в стадо: – клянусь честью, Гэрри, это непременно Рандаль Лесли хочет попасть в парк боковыми воротами! Ало, Рандаль! проезжайте через главные ворота! Вы видите, что там нарочно заперто от нарушителей чужих пределов.

– Очень жаль, сказал Рандаль: – я люблю короткия дороги, а вы распорядились запереть самую кратчайшую.

– Так говорили все проходившие через те ворота, возразил сквайр: – однако, Стирну не угодно было обратить на это внимание… Неоцененный человек этот Стирн!.. Объезжайте кругом, дайте шпоры лошади, и вы догоните нас прежде, чем мы доберемся до дому.

Рандаль кивнул головой, улыбнулся и помчал.