Королевская кровь-4 - Ирина Котова

И как-то от металла, прозвучавшего в голосе королевы, все вспомнили о том, что ружье, которым она защищала мужа, до сих пор лежит в ее покоях.

Полина подошла к окну, рассеянно глядя вниз, на кипящий жизнью заснеженный Ренсинфорс. С площади в открытые, оцепленные солдатами ворота заезжали военные машины, рядами заходили вооруженные люди.

— Кто это? — спросила она с тревогой. Свенсен подошел, тоже посмотрел вниз.

— Начали прибывать подразделения линдморов, которые остались верны нам.

— Вы не боитесь, что среди них может оказаться предатель, который откроет ворота? — напряженно поинтересовалась королева.

— Приказ могу отдать только я или Ирьял, — пояснил берман, — в управлении сидят проверенные люди, оно охраняется. К диверсии мы готовы. Но, если позволите, я чуть позже проведу вам инструктаж, как вести себя при возможном штурме.

Полина оглядела присутствующих — все смотрели с разной степенью напряженности, но сомнений во взгляде не было. Да, здесь действительно остались те, кто будет служить Демьяну, пока он жив.

— Я не доставлю вам проблем, полковник, — проговорила Пол кротко, — об одном прошу — мне нужно больше оружия. На всякий случай. Я обязана иметь возможность отбиваться, если ко мне прорвутся.

— Мы несем охрану круглосуточно. Если же и этого не хватит, то эвакуируем вас в Рудлог, — вмешался в разговор Стрелковский.

— Захват замка маловероятен, — подтвердил Свенсен. — Ворота в основании скалы зачарованы, все позиции укреплены. В любом случае вы можете уйти в Рудлог сейчас, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. Вернетесь, когда все разрешится.

Полина покачала головой.

— Демьяна можно будет перенести через портал?

Хиль скрипнул зубами, и Стрелковский сочувственно глянул на него.

— Нет, — ответил берман. — Я консультировался у придворного мага. Любой стазис слетает в телепортах.

— Значит и я останусь здесь, полковник, до конца, каким бы он ни был, — стойко и немного раздраженно высказалась королева. — На крайний случай мы всегда можем укрыться в тайных ходах. Но я очень рассчитываю, что сегодня Демьян сам уже сможет оценить ситуацию и принимать решения, — взгляд ее, как всегда в такие моменты, наполнился отчаянным упрямством.

— А если нет? — безжалостно спросил Свенсен. — Если не получится?

— Останусь рядом с ним, — отчеканила она, — и буду пробовать дальше. Но не переживайте, полковник, — добавила она, — мне обещали, что ситуация разрешится в ближайшие дни. Вы ведь верите шаману? И я верю. Я не могу не верить! Продержитесь эти три дня, прошу!

Берман хмуро смотрел на нее и видел измученную, уставшую девочку, которая отчаянно старалась быть храброй и уверенной. И вдруг такая злость взяла его и на себя, и на нее, и на Демьяна — что же ты, друг мой, не предусмотрел, не уберег ее?

— Я удержу замок столько, сколько вам будет нужно, моя госпожа, — сказал он. — И буду молить Хозяина лесов, чтобы он дал вам сил. Продержимся, ваше величество. Вас мы не сдадим, поверьте.

— Спасибо, полковник, — тепло поблагодарила Полина. Повернулась к собравшимся и добавила: — И вам спасибо, господа, что остались верны моему мужу.

Хиль Свенсен подождал, пока за королевой и сопровождающим ее Стрелковским закроется дверь, сел обратно за стол. Предстояло длительное обсуждение дальнейших действий. Сказать, что они удержат замок, было легче, чем сделать это. Королева не могла не верить в то, что Бермонта можно вернуть к жизни, но Свенсен прекрасно знал, что и говорящие с духами могут ошибаться.

После совещания он едва ли не бегом отправился на первый этаж. В их комнатах его должна была уже ждать Тарья, и он хотел поскорее увидеть ее, успокоить. Но в покоях ее не было, и он раздраженно набрал номер старшего охраны.

Телефон офицера не отвечал. И — в груди кольнула тревога — Тарья тоже не брала трубку. Он, продолжая звонить, направился к придворному магу, чтобы тот открыл Зеркало к супруге. По пути Свенсену встретился Стрелковский, хотел что-то сказать — но полковник остановил его жестом. Трубка вдруг завибрировала от входящего вызова, и берман нажал на «ответить».

— Да.

— Свенсен, — раздался низкий голос Ольрена Ровента, и Хиль зарычал, уже понимая, что тот сейчас скажет. — Открой ворота, Свенсен. И жену получишь обратно.

— Ровент, — глухо сказал комендант замка Бермонт, — женщину щитом выставляешь? Отпусти ее, не по чести это.

— Не по чести ведьму иноземную на троне держать, — рявкнул Ольрен в трубку. — Жене твоей я ничего не сделаю, сидит дома, берегу, как свою. — Свенсен мрачно хмыкнул: Ровент уж пять лет был вдовцом. — Ребят твоих, правда, помяли, но все живы. И не вздумай штурмовать — уведу ее Зеркалом в Ровент и больше никогда не увидишь.

— Она же беременна, Ровент, — рыкнул Свенсен. — Если что случится, я тебе легкой смерти не дам.

Ровент помолчал. Дети для берманов были священны.

— Открой ворота, — тяжело сказал он. — Завтра с утра мы придем к замку, и если ворота не будут открыты — не видать тебе жены, Свенсен.

В трубке раздались короткие гудки, и Хиль выругался, перевел бешеный звериный взгляд на Стрелковского, и столько ярости было в его почерневших глазах, что Игорь отступил и медленно, внятно произнес:

— Спокойно, полковник. Спокойно.

Свенсен зарычал, сжимая кулаки, отвернулся, уперся в стену ладонями, с трудом вдыхая и выдыхая воздух.

— Сколько у нас времени? — медленно и ровно, как у душевнобольного, уточнил Игорь Иванович.

Берман все так же тяжело, со свистом, дышал, справляясь с выбросом адреналина.

— Жену, — прорычал он сипло, — Тарью…

— Хиль, — четко повторил Стрелковский — нужно было быстро переключить коллегу на конструктив, — сколько у нас времени?

— Сутки! — рявкнул Свенсен. — Ррразорву урррода!

— Потом, — пообещал Стрелковский. — Надо ее вызволять.

— Берманов, — тяжело проговорил Хиль — глаза его медленно приобретали нормальный цвет, — учуют. А люди, если там есть берманы, не справятся.

— И что? — с едким сарказмом спросил Игорь. — Откроешь ворота?

Он видел, как опустились плечи мужчины, который его, Игоря, напополам бы мог разорвать. Воистину, женщины, которых мы любим, делают нас слабыми. Слишком хорошо он помнил свое состояние после того, как не уберег Ирину.

— Не открою, — глухо ответил берман. — Я не предам… я клялся. Тарья не примет меня, если я пойду против чести, не будет жить с опозоренным мужем… Даже если ее унесут в Ровент, она будет жива, и я рано или поздно приду туда и выжгу за нее все огнем. Тарья поймет… должна понять, — он мотнул головой в отчаянии. — Если не посчитает, что я трус, который недостоин быть с ней. А если пустить их сюда, то все равно будем биться за каждый метр — и людей моих погибнет куда больше. И Демьяна они похоронят, и ее величество пострадает.