Бумажный тигр (II. - "Форма") (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич

— В этой ситуации я бы согласился на помощь любой силы, мистер Лайвстоун. И, мне кажется, вы тоже. Как вы думаете, это был Карнифакс?

Лэйд задумался, ощущая, как под ножом Уилла тает сдерживающая его руку веревка.

Он попытался вспомнить, что успел разглядеть в ледяной пещере по ту сторону хлопающего на ветру бархатного занавеса, прежде чем его разум, задохнувшись от ужаса, судорожно дернул стоп-кран. И ничего не вспомнил. Воспоминаний не было, видно, подсознание поспешно уничтожило их, сожгло, как шпион торопливо сжигает пленку, чувствуя опасность, уничтожило, спасая рассудок. В его памяти на месте этих воспоминаний остались лишь каверны, и даже в них скопилось столько всего недоброго, что разум отказывался к ним прикасаться, как язык боится прикоснуться к глубокой выемке, оставшейся на месте вырванного зуба.

— Едва ли это был Карнифакс, — пробормотал Лэйд, с удовольствием растирая освобожденные Уиллом руки, — Заявись сюда Кровоточащий Лорд, представление было бы не в пример более… жутким. Впрочем, не стану гадать — и вам не советую. У Него много сущностей, далеко не все из них имеют имена.

Уилл помог ему подняться и осторожно придержал за плечо. Это было уместно — Лэйд удерживался на ногах с определенным трудом, будто его тело водрузили на пару неестественно длинных клоунских ходуль.

Первое, что он сделал, ощутив свободу, запустил руку в жилетный карман, чтоб вытащить часы. И едва сдержал злой изумленный возглас. Ажурная часовая стрелка уверенно пересекла семерку, а минутная миновала уже две трети отпущенного ей по окружности расстояния.

— Господи помилуй! Семь сорок! А «Мемфида» отходит в десять!

— И что?

— Да то, дырявая ваша голова, что у нас осталось два часа с небольшим, чтобы успеть в порт. И нам придется чертовски поторапливаться. Поймать в Скрэпси кэб не проще, чем поймать блоху на парике архиепископа Кентерберийского! Ну, живее! Билет! Где билет?

— У меня.

Уилл молча достал сложенный лист и продемонстрировал его Лэйду. Порезанную ладонь он перетянул носовым платком и, судя по тому, как обильно окрасилась ткань, порез оказался весьма глубоким. Балда, раздраженно подумал Лэйд, к чему было так глубоко кромсать руку? Даже с этим толком не смог справиться, хотя, казалось бы, куда уж проще…

— Дайте его сюда, — Лэйд бесцеремонно вырвал у него из пальцем невесомую бумажку и спрятал в карман, — Думаю, при мне ему будет безопаснее… Ну же, смелее! Через три часа уже будете кормить рыб Тихого океана, свесившись через борт, как тряпка!

— Возможно, мистер Лайвстоун.

Это слово ударило его под дых, точно небольшое, но очень тяжелое и острое копыто.

— Возможно? — невольно вырвалось у него, — Возможно?!

Ах ты баранья голова, беспомощный щенок, безмозглый увалень, дубовый пень, никчемный идиот, разиня, олух…

Но этот Уилл, который стоял напротив него, потирая кровоточащую руку, не был похож на того восторженного сопляка, что двумя днями ранее переступил порог его лавки. Что-то в нем переменилось — не в худшую сторону, как костюм, однако сделалось иным. Взгляд, подумал Лэйд, должно быть дело во взгляде…

— Договор остается в силе, мистер Лайвстоун. Я обязуюсь подумать о том, чтобы навсегда оставить Новый Бангор, когда вы выполните все взятые на себя обязательства.

— Вам мало? — Лэйд едва подавил желание сграбастать его за тощую шею, но сдержался. Связанные на протяжении нескольких часов руки немилосердно кололи, восстанавливая кровоснабжение и все еще были слабы, как новорожденные кролики, — Вам мало всего того, что произошло сегодня? Всего… этого?

Он ткнул по направлению к стене, увешанной страшными трофеями Роттердраха. Его девочками. Лишившись хозяина, они вдруг стали казаться брошенными и одинокими, никому не нужными, точно старая мебель.

— У нас впереди остался еще один круг ада, мистер Лайвстоун. И я хотел бы взглянуть на него, прежде чем принимать решение.

— Но время!..

— Вы ведь нарочно расположили свою экскурсию так, чтоб мы оказались в Клифе к концу путешествия? Я думаю, мы успеем. У нас с вами еще два часа. Это целая прорва времени, если подумать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но после этого вы…

Уилл отвел взгляд.

— Ничего не могу обещать вам сверх того, что уже было обещано. Я тщательно взвешу все доводы, прежде чем принять решение, каким бы оно ни было.

— Этот остров ненавидит вас, Уилл!

— Пусть так, — легко согласился он, — Все, что делает нас людьми, состоит из противоположностей. Симпатия и антипатия, разум и страсть, любовь и ненависть — все они необходимые части для существования человеческой души. Его ненависть не пугает меня, мистер Лайвстоун.

— Он будет искать способ вас уничтожить, а когда найдет… Черт побери, уверяю, вы позавидуете Красному Дракону!

Ему хотелось внушить Уиллу страх. Смертельный ужас. Трепет перед могуществом существа, ненависть которого бессильно звенела о его невидимый доспех. Но, кажется, тщетно. Дураки не умеют бояться — не потому, что бесстрашны, а потому что не способны представить грозящую им опасность. Именно поэтому так много дураков ославило себя в веках.

Дураки-адмиралы, ведущие армады в заранее проигранные сражения, вырывающие у судьбы каким-то чудом блестящие победы. Дураки-ученые, проводящие никчемные опыты по древним алхимическим заметкам, но ценой совпадения получающие непредсказуемый результат. Дураки-врачи, осмеливающиеся идти наперекор издревле известным рекомендациям, но награжденные отчего-то потрясающими результатами.

— Вполне возможно. Однако и этого недостаточно, чтобы повергнуть меня в бегство. Это Новый Бангор, мистер Лайвстоун, как вы сами признали, он полнится самыми разными силами. Не все из них могут быть губительны и жаждать моей смерти. Я бы хотел открыть их, понять их направление, свойства и страсть, определить место в мире.

— Чтобы понять природу Эдема? — едко усмехнулся Лэйд.

— Нет, — серьезно возразил Уилл, — Чтобы понять природу человека. Вы никогда не задумывались о том, что Он именно потому отгородил себе угол от мироздания, что тоже бьется над этой проблемой? Тоже тщетно ищет в углях наших жизней ту искру, которая зажигает бессмертную душу? Именно поэтому Он терпит в своих владениях людей, таких, как мы с вами. Именно поэтому без устали соблазняет их, устрашает, совращает, вдохновляет, пытает, высмеивает и препарирует. Он просто тщится понять, что мы такое.

— Так значит, Новый Бангор — его лабораторный стол? — Лэйд собирался произнести это насмешливо, но внезапная хрипота в горле испортила эффект, — Что ж, благодарю покорно. Я-то все двадцать пять лет полагал, что живу в темнице, но ваше предположение, безусловно, меняет дело в лучшую сторону!

— Лабораторный стол, — кивнул Уилл, — Или темница. Или покаянная келья. Или аматорский театр. А может, учебный класс или пыточная камера. Мы все еще пытаемся измерять Его теми категориями, к которыми привыкли сами. Мне кажется, это невозможно сказать наверняка, даже проведя здесь двести лет. Но я хочу открыть хотя бы малую часть правды.

— Даже если вызовете своим присутствием апокалипсис? — жестко спросил Лэйд, — Гибель всего сущего в ваших глазах, полагаю, вполне приемлемая плата за познание?

Уилл вскинул голову.

— Вы не можете утверждать это наверняка, сэр.

— Об этом говорил Роттердрах.

— Безумный демон, пытавшийся купить свободу жизнью своего первенца. И многими другими жизнями в придачу.

— Об этом же предупреждал меня и полковник Уизерс.

— Боюсь, в данной ситуации он тоже едва ли может послужить независимым арбитром. Полковник Уизерс — секретарь Канцелярии, а значит, у него могут быть свои резоны выпроводить меня с острова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И вы намереваетесь рискнуть? — онемевшие пальцы Лэйда попытались сжаться в кулаки, и это далось им с трудом, — Рискнуть тысячами жизней только лишь потому, что вам не терпится проверить свою теорию? Ткнуть божество горящей спичкой, чтобы посмотреть на его реакцию?

Уилл неохотно мотнул головой.