Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин

— Причитаниями делу не помочь, дон Фаусто, — пытался урезонить компаньона Хуан. — Полагаю, что я не останусь в проигрыше. Мои товары теперь и здесь пойдут по хорошей цене. Многие понесли огромные убытки, дон Фаусто.

Фаусто горестно разводил руками и удалился.

Не прошло и трёх недель, как Хуану удалось сбыть весь товар, покрыв даже выплаченную неустойку.

— С тебя подарок, мой дорогой! — Радостно блеснули глаза Миры. — Слушай меня почаще! Я в твоё отсутствие прочитала немного книг по разным вопросам, что смогла раздобыть в этом городишке. И могу кое-что ценное подсказать. Или тебе будет опять неловко принимать такое? — Мира со значительным видом улыбнулась Хуану в лицо.

— Я только буду благодарен тебе, моя драгоценная! Что бы мне пришлось делать без твоей помощи и поддержки! Я задумал месяца через три-четыре собрать большую партию сахара и отправить её в Испанию. Говорят, что можно хорошо заработать на этом.

— Только рада буду этому! Деньги нам не помешают. Не вздумай сам отправляться туда. Я тебе не позволю, — она многозначительно глянула на живот, уже обозначившийся слегка.

— Об этом можешь не беспокоиться, моя черноглазая!

— Вовсе я не черноглазая! Не наговаривай на меня! Интересно, кто родится? Мне хотелось бы мальчика. Хорошо, когда первенец мужского пола, правда!

— Не знаю! Почему же ты так считаешь?

— Главный наследник! Мне так хотелось бы, милый!

Хуан позволил дону Фаусто почти без капитала участвовать в отправке в Испанию груза сахара. Тот был счастлив, полагая, что пятьсот песо, на которые он мог рассчитывать, позволят ему опять стать на ноги.

Мира была на седьмом месяце беременности, когда судно ушло в метрополию.

— Я приказал загрузить на обратную дорогу железом, вином, причём самым лучшим и пшеницей. Хочу попробовать выпекать нормальный хлеб.

— Что-то мне сдаётся, что твоя затея с Испанией должна быть успешной, — заметила Мира.

— Не говори так! Сглазишь! Три месяца можно воздержаться от обсуждений. Как раз к родам или чуть позже судно должно вернуться.

— Хуан, ты не рассердишься на мой вопрос о моей племяннице? — с некоторым смущением спросила Мира.

— Я полагал, что ты давно забыла про это. И что ты хочешь?

— Послал бы человека в столицу за этой девочкой! Она не выходит у меня из головы.

Хуан не ответил, явно показывая своё неудовольствие. Потом сказал:

— Ты забыла, что мы не имеем право её забирать без согласия матери. А с Габриэлей я никак не хочу встречаться.

— Пусть всё проверит и на месте решит, — предложила Мира. — Если там всё делается для девочки — пусть там и живёт. В противном случае я хотела бы иметь её при себе. Что тебе стоит, Хуанито! Прошу тебя!

— Ты знаешь — мне это не по душе. Но я готов попробовать. Надо подыскать разбитного человека. Мы ведь не знаем, где она живёт. Только не на острове, в старом городе, а на большой земле. Это облегчает дело. И недалеко от церкви святого Луки. Вроде так называется та церквушка для бедных.

— Тогда найти племянницу будет не так уж и трудно, Хуанито:

— Согласен с тобой. Но ведь надо послать человека в столицу, оплатить дорогу, жизнь и затраты на поиски. Деньги немалые потребуются.

— У меня ведь ещё кое-что осталось? — довольно жёстко спросила Мира и у Хуана впервые отвисла челюсть от удивления.

— Гм! — только и смог он произнести. Заявление Миры и задело его, и внесло некоторую сумятицу в его мыслях.

Впервые Мира так решительно заявила о своём состоянии. Это оказалось неприятным для Хуана, но он должен был признать, что она права.

— Полагаю, что всё же это можно организовать. Самое трудное найти подходящего исполнителя для твоего плана. А это не так-то легко. Тут нужен надёжный и достаточно порядочный человек.

— Мне кажется, что искать на стороне слишком опрометчиво. У нас есть Сиро, Бласко. Одного вполне можно определить на это дело.

— Ты опять права, моя кареглазая! — усмехнулся Хуан, маскируя свои чувства удивления и недовольства. — Это будет надёжнее. Думаю, что Сиро тут лучше будет. Я поговорю с ним. Или лучше ты?

Мира с серьёзным видом задумалась. Хуан всегда с удовольствием наблюдал её серьёзность. Этот нахмуренный лоб, сжатые губы, сосредоточенное лицо.

— Знаешь, Хуан, одному Сиро будет трудно. Ему нужен помощник.

— Ты хочешь сказать, что и Бласко следует с ним послать? — Хуан озаботился таким положением. — Вполне можно с тобой согласиться.

— Во всяком случае, мы должны это обсудить с ними, и пусть они решат.

Хуан согласился.

Сиро тут же поддержал сомнения Миры. Бласко промолчал. Он не хотел высказывать своего мнения и готов был согласиться с любым.

— Тогда можно вопрос решённым, — заявил Хуан. — Получите деньги, пару лошадей — и дня через два можно отправляться. Действуйте осторожно, наверняка. И, главное, ни слова о нас и нашем местонахождении.

Сиро заверил, что выполнят все инструкции хозяев.

— При удачном завершении — получите вознаграждение, — подкинул стимула Хуан. — И поосторожнее с ромом, ребята!

Глава 21

Ещё по дороге домой Габриэлу занимало беспокойство о дочери. Два месяца без поддержки — слишком большой срок. Но потом она подумала, что Мунтала другой жизни и не видела, с такой жуткой беднотой, пьянством и грязью.

«Приеду и посмотрю, что можно сделать, — подумала она. — И всё же подозрительно будет неожиданно приютить девочку у себя. Так вдруг! Пойдут слухи, дойдёт до сплетен. Жутко!»

Последние мысли немного охладили пыл Габриэлы. Но дон Висенте неожиданно спросил, пытливо всматриваясь во взволнованное лицо Габи:

— Ты сегодня чем-то сильно озабочена. Что тебе не нравится? Какие мысли омрачают твою головку, Габи?

Она вздрогнула, подумав, что нельзя так вдруг потерять контроль над собой.

— О, дон Висенте! Я вдруг подумала об Андресе. Как-то щемить сердце вдруг стало. Сколько времени, а о нём нет ни слуху, ни духу. Мне очень неприятно всё это!

— Понимаю, Габи! Мне постоянно грустно, вспоминая сына. Особенно, когда я думаю о той роли, которую сыграл я сам! Это ужасно! Прощения мне нет!

Габриэла искоса глянула на свёкра. Его переживания казались ей искренними, и что-то от жалости встрепенулось внутри.

— Не стоит казнить себя, дон Висенте, — философски заметила Габриэла. — Вы уже ничего не сможете сделать, пока сам Андрес не посчитает вас прощённым, а, может быть, и меня. Мне надоела моя двойственность. Уехать в поместье, что ли? — Габриэла опять пытливо посмотрела на старика.

— Ты это серьёзно, Габи?

— А что мне тут торчать? Денег мало, общество меня утомляет. Жизнь