Ученик убийцы. Королевский убийца (сборник) - Робин Хобб

Никакого ответа. Я не стал стучать громче. Оставался всего час или два до рассвета. Большая часть замка в изнеможении спала. Тем не менее у меня не было никакого желания разбудить кого-то, кто мог бы застать меня у дверей Молли. И все-таки я должен был увидеть ее.

Ее дверь была заперта, но замок был простой. В считаные секунды я открыл его и заметил себе, что нужно поставить ей другой, надежный замок еще до наступления следующей ночи. Тихо, как тень, я вошел к ней в комнату и закрыл за собой дверь.

В очаге догорал огонь. Тлеющие угли излучали смутный красный свет. Мгновение я постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку, потом осторожно двинулся по комнате, стараясь держаться подальше от света очага. Я слышал спокойное сонное дыхание Молли. Этого должно бы было быть для меня достаточно. Но я терзал себя мыслью, что она, возможно, больна и как раз сейчас погружается в смертельный сон, вызванный ядом. Я клялся, что только коснусь ее подушки, только проверю, нет ли у нее жара. Не более того. Я подкрался к краю кровати.

Я неподвижно стоял у изголовья. Очертания ее тела под одеялом были едва видны в тусклом свете углей. Она пахла вереском и теплом. Здоровьем. В этой комнате не было никакой мечущейся в бреду жертвы вероломного отравителя. Я знал, что должен уйти.

– Спи спокойно, – выдохнул я.

Молча она прыгнула на меня. Красный свет блеснул на лезвии ножа.

– Молли! – закричал я, отводя в сторону ее руку с ножом. Она застыла, ее другая рука была отведена назад и сжата в кулак. На мгновение все в комнате застыло. Потом лицо ее исказилось.

– Новичок! – прошипела она свирепо и левой рукой ударила меня в живот. Когда я согнулся, хватая ртом воздух, она скатилась с кровати. – Идиот! Ты испугал меня до смерти! О чем ты думал, гремя моим замком и прокрадываясь в мою комнату? Мне следовало позвать стражников, чтобы они вышвырнули тебя!

– Нет! – взмолился я, когда она подбросила в камин дров, а потом зажгла свечу. – Пожалуйста. Я уйду. У меня и в мыслях не было ничего дурного. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

– Так вот – я не в порядке, – шепотом рявкнула она.

Волосы ее были заплетены на ночь в две толстые косы – острое напоминание о той маленькой девочке, которую я встретил давным-давно. Уже не девочка. Она поймала мой взгляд. Накинула на плечи плотный халат и завязала его у пояса.

– Я трясущаяся развалина! Я сегодня глаз сомкнуть не могла. Ты ведь пил, да? Значит, ты пьян? Чего ты хочешь? – Она грозила мне свечой, как будто это было оружие.

– Нет, не пил. – Я выпрямился и оправил на себе рубашку. – Я не пьян. Честное слово, у меня не было никаких дурных намерений. Но… Кое-что произошло сегодня ночью. Это заставило меня испугаться, будто что-то плохое может случиться и с тобой. И я решил убедиться, что ты жива и здорова. Но я знал, что Пейшенс не одобрит этого, и определенно не хотел будить весь замок. Так что я решил только проскользнуть к тебе и…

– Новичок, ты несешь чушь. – Ее голос был ледяным. Она была права.

– Прости, – повторил я и сел в углу кровати.

– Не устраивайся тут, ты немедленно уйдешь. Один или со стражниками. На выбор.

– Я уйду, – пообещал я, поспешно вставая. – Я просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо.

– У меня все хорошо, – запальчиво сказала она. – Почему бы и нет? Так же как и прошлой ночью, как и последние тридцать ночей. И ни в одну из них тебе не приходило в голову поинтересоваться моим здоровьем. Так почему сегодня?

Я глубоко вздохнул:

– Потому что в некоторые ночи угроза бывает более очевидной, чем в другие. Происходит что-то плохое, и это заставляет меня бояться чего-то худшего. В некоторые ночи очень опасно быть возлюбленной бастарда.

Голос ее был бесцветным, когда она спросила:

– И что это должно значить?

Я снова глубоко вздохнул, полный решимости быть с ней честным, насколько это возможно.

– Я не могу сказать тебе, что именно произошло. Только я понял, что тебе грозит опасность. Тебе придется доверять…

– Я не это имела в виду. Что значит «возлюбленная бастарда»? – Ее глаза сверкали от ярости.

Я готов был поклясться, что сердце в моей груди пропустило удар. Смертельный холод охватил меня.

– Это правда, я не имею права, – сказал я медленно, – но я не могу перестать беспокоиться о тебе. Вне зависимости от того, имею ли я право называть тебя своей возлюбленной или нет, мои недруги могут причинить мне зло, нанеся удар по тебе. Как я могу сказать о своей любви к тебе, столь сильной, что хотел бы вовсе не любить или по крайней мере не показывать своей любви, потому что моя любовь подвергает тебя страшной опасности? И должны ли эти слова быть правдой?

– И как, во имя всего святого, я могу сказать, что поняла смысл твоего последнего заявления: «И должны ли эти слова быть правдой»? – поинтересовалась Молли.

Что-то в ее голосе заставило меня обернуться. Мгновение мы только смотрели друг на друга. Потом она расхохоталась. Я стоял, оскорбленный и мрачный, а она подошла ко мне, все еще смеясь. Потом она обняла меня.

– Новичок. Ты выбрал самую окольную дорогу, чтобы наконец заявить, что любишь меня. Ворваться в мою комнату и стоять тут, завязывая свой язык в узлы вокруг слова «любовь»! Разве ты не мог давным-давно сказать это?

Я глупо стоял в кольце ее рук. Потом опустил голову и посмотрел на Молли. «Да, – тупо подумал я, – я теперь гораздо выше, чем она».

– Ну? – подсказала она, и мгновение я не знал, чего она хочет.

– Я люблю тебя, Молли. – В конце концов, сказать это оказалось так легко. И такое облегчение! Медленно, осторожно я обнял ее.

Она улыбнулась:

– И я люблю тебя.

И так я поцеловал ее. В миг этого поцелуя где-то неподалеку торжествующе завыл волк. Хор собачьих голосов ответил ему из замка, поднимаясь к далекому ночному небу.

Глава 9

Стражи и связи

Часто я понимаю и одобряю мечту Федврена. Если бы она сбылась, книги стали бы такой же обычной вещью, как хлеб, и каждый ребенок до тринадцати лет мог бы научиться читать. Но и тогда вряд ли исполнилось бы все, о чем мечтал мой старый учитель каллиграфии. Он сожалел о том, что, умирая, человек уносит с собой в могилу свои знания. Он говорил, что придет время, когда накопленные сведения о мастерстве кузнеца, подковывающего лошадей, или умении корабела пользоваться стругом будут записаны. Тогда каждый умеющий читать научится делать так же. Я не верю, что когда-нибудь будет так. Кое-чему можно научиться по написанным на странице словам, но некоторым вещам сперва учатся руки и сердце человека, а потом уж его голова. Я поверил в это с тех самых пор, когда увидел, как Мастфиш устанавливает деревянный блок в форме рыбы на первый корабль Верити. Глаза мастера видели эту рыбу еще до того, как она была сделана, а его руки придали форму тому, что он чувствовал своим сердцем. Это не то, чему можно научиться из книги. Может быть, этому вообще нельзя научиться. Оно приходит, как приходит Сила или Дар, вместе с кровью предков.

Я вернулся в свою комнату и сел, глядя на умирающие угли в моем очаге, ожидая, когда проснется замок. Мне следовало быть обессиленным. Вместо этого я ощущал бьющую ключом энергию. Я воображал, что, если буду сидеть неподвижно, смогу ощутить тепло рук Молли, обнявших меня. Я точно знал, где ее щека коснулась моей. Ее запах, хоть и очень слабый, остался на моей рубашке после нашего быстрого объятия, и я мучился, не зная, носить ли эту рубашку или отложить ее в сундук с одеждой, чтобы бережно хранить драгоценный аромат. Мне казалось естественным так беспокоиться по этому поводу. Оглядываясь назад, я улыбаюсь, но своей мудрости, а не глупости.

Утро принесло в Олений замок штормовой ветер и снег, но от этого внутри стало только уютнее. Может быть, мы все сможем передохнуть после вчерашнего. Я не хотел думать о жалких разорванных телах несчастных «перекованных» или о том, как обмывали их холодные неподвижные лица. Как и о жарком ревущем пламени, поглотившем тело Керри. Всем обитателям замка нужен был день умиротворения и покоя. Может быть, вечером все соберутся у очагов, чтобы рассказывать старые истории, слушать музыку и болтать. Я надеялся на это. Я покинул свою комнату и отправился к Пейшенс и Лейси. Я совсем извелся, точно зная, в какое мгновение Молли будет спускаться по лестнице, чтобы отнести Пейшенс поднос с завтраком, и когда она будет подниматься обратно. Я мог бы оказаться на ступеньках или в коридоре, когда она пройдет там. Это будет мелочью, совпадением. Я не сомневался, что кто-то приставлен следить за мной. И этот кто-то обратит внимание на такие «совпадения», если они будут случаться слишком часто. Нет. Я должен прислушаться к предостережениям короля и Чейда. Я докажу Молли, что у меня есть самообладание и я могу быть предусмотрительным, как настоящий мужчина. Если необходимо выждать, прежде чем начать ухаживать за ней, значит так тому и быть.