33 стратегии войны - Роберт Грин

Не беспокойтесь из – за того, что ради победы в битве за нравственность вам приходится прибегать к всевозможным манипуляциям. Во всеуслышание заявляйте о своих целях – несомненно, более справедливых, чем у противника, – открыто демонстрируйте, какому делу вы служите, и это полностью отвлечет внимание публики от того, какие средства вами при этом используются.

Всегда бывает так, что определенные группировки людей сражаются с другими группировками во имя справедливости, гуманизма, порядка или мира. Когда же кого – то из них упрекают в безнравственности и цинизме, тот, кто внимательно наблюдает за политическими событиями, всегда легко распознает в этих обвинениях политическое оружие, применяемое в данном сражении.

Карл Шмитт (1888–1985)

Ключи к военным действиям

Во многих культурах мораль – критерий хорошего и дурного – первоначально возникала как способ отделить, отличить одну категорию людей от другой. В Древней Греции, скажем, слово, обозначающее «хороший» (благородный), изначально относилось к аристократии, привилегированной по рождению группе людей, состоявших на службе у государства и демонстрировавших свое мужество на поле брани; понятие «плохой» (низкий, подлый, эгоцентричный, трусливый) ассоциировалось чаще с простонародьем. Со временем этические нормы эволюционировали; теперь они выполняли хоть и сходные, однако более сложные функции: поддерживать порядок в обществе, отделяя асоциальное и «плохое» от социально приемлемого и «хорошего». На основании представлений о том, что нравственно, а что нет, общество создает некие ценности, которые служат ему на благо. По мере того как с течением времени эти ценности устаревают и перестают действовать, сама мораль также постепенно изменяется и эволюционирует.

Встречаются, однако, отдельные люди или группы людей, которые используют мораль в совершенно иных целях – не для поддержания общественного порядка, а для извлечения максимальной выгоды для себя в конфликтных ситуациях, будь то война, политические игры или бизнес. В их руках мораль становится оружием, которое они используют, чтобы привлечь внимание к своему – разумеется, правому! – делу, в то же время отвлекая людей от неприглядных и куда менее благородных делишек, неизбежных в любой борьбе за власть. Они часто играют на тех двойственных, противоречивых чувствах, которые все мы испытываем по отношению к конфликтам и власти, используя наше чувство вины в своих целях. К примеру, они могут представить себя жертвами несправедливости, и тогда выступающий против них рискует предстать в невыгодном свете, показаться бесчувственным и порочным. Или они могут изобразить из себя этакий эталон нравственности, продемонстрировать такую степень морального превосходства, что нам становится стыдно и неловко противоречить им. Эти люди – мастера рассуждать о высоких материях, они умело используют мораль в своих интересах, для достижения власти или преимущества.

Каким образом режим может вести антипартизанскую кампанию? Полковник Джон Бойд предлагает целый набор средств и инструментов: дискредитируйте объединяющую идею партизан, разрушьте их единство, показав цельность правительства, продемонстрировав, что оно верно понимает нужды народа и служит ему, а не эксплуатирует и не грабит его, потакая интересам власть имущих. (Если осуществить такую политическую программу не в ваших силах, отмечает Бойд, вам стоит теперь же, без промедления, переходить на другую сторону, чтобы позже не пришлось спасаться бегством!) Возьмите на себя политическую инициативу по беспощадному искоренению коррупции и гласному наказанию виновных. Выберите новых лидеров, чья компетенция и популярность были бы общепризнанными. Убедитесь, что они отправляют правосудие, устраняют самые вопиющие изъяны и обеспечивают связь правительства с народом.

Грант Т. Хаммонд «Военное мышление: Джон Бойд и американская безопасность», 2001

Назовем такого рода стратегов воинами морали. Их можно разделить на две категории: борцы сознательные и скрытые.

Cкрытыми воинами морали обычно движет обыкновенная слабость. Им плохо удается участие в прямой борьбе за власть, поэтому они пользуются другим, подходящим для них оружием, заставляя окружающих чувствовать себя виновными или уступающими им в нравственном отношении, – так они добиваются превосходства, причем, как правило, это происходит у них неосознанно, на рефлекторном уровне. Несмотря на кажущуюся хрупкость, они опасны на индивидуальном уровне, поскольку выглядят невероятно убедительными в своей искренности и обладают огромной силой воздействия на человеческие эмоции.

Сознательные воины – те, кто пользуется стратегией, прекрасно понимая, что делает. Они представляют особо серьезную опасность на публичном уровне, где могут добиться преимущества, манипулируя средствами информации. Лютер относился ко второй категории воинов, однако он и в самом деле верил в ту мораль, которую проповедовал, поэтому использовал эту стратегию исключительно для того, чтобы взять верх в борьбе с папой. Менее искренние воины морали часто неразборчивы в применении данной стратегии, они приспосабливают ее абсолютно к любому делу, на стороне которого решают выступить.

Это мир не ангелов, а острых углов, в нем люди говорят о моральных принципах, но действуют согласно принципам силы; мир, где мы всегда высоконравственны, а наши враги всегда безнравственны.

Сол Д. Алински «Правила для радикалов», 1972

В современном мире разработано несколько стратегий, позволяющих справиться с подобными воинами. Французский офицер и писатель Андре Бофре проанализировал использование морали в качестве военной стратегии в контексте французско – алжирских войн в пятидесятые годы прошлого века и войн во Вьетнаме, которые велись вначале Францией, а потом Соединенными Штатами. Вот как предстают эти войны в представлении Бофре. И алжирцы, и жители Северного Вьетнама стремились представить названные конфликты в глазах мировой общественности как освободительные войны, в которых народ борется за свою независимость с империалистической державой. После того как с помощью средств массовой информации эту точку зрения удавалось закрепить, в том числе в представлении многих французов и американцев, уже несложно было добиться международной поддержки, которая, в свою очередь, позволяла добиться изоляции Франции и США и их осуждения мировым сообществом.

Обращаясь напрямую к тем группам американцев и французов, которые тайно или открыто симпатизировали «борцам за свободу» или держались в этом вопросе нейтралитета, они сумели снизить поддержку войны в самих этих странах. В то же время они вели себя достаточно хитро, чтобы скрывать многочисленные недостойные приемы и маневры, к которым прибегали, ведя партизанскую войну. В результате в глазах всего мира алжирцы и вьетнамцы безоговорочно выиграли моральное сражение, крайне затруднив Франции и США свободу действий. Осторожно пробираясь сквозь минные поля политики и морали, эти государства уже не могли довести свои войны до победного конца.

Бофре называет применение морали в стратегических целях «внешним маневром», поскольку оно и лежит вне территории, за которую идет сражение, и выходит за рамки обычной военной стратегии. Этот маневр действует в своем собственном пространстве – в области нравственности. С точки зрения Бофре, и Франция, и Соединенные Штаты допустили ошибку, уступив эту область неприятелю. Поскольку обе эти страны, обладающие богатыми традициями демократии, рассматривали свои войны как справедливые, для них само собой разумелось, что и мировое сообщество увидит происходящее в том же свете. Им не представлялось необходимым отстаивать свои позиции с точки зрения морали – и в этом была их роковая ошибка.

В наши дни нациям и государствам приходится играть в открытую, объясняя и комментируя свои намерения, дабы не дать неприятелю возможности выставить их перед всем миром в неприглядном свете, как некую «силу зла». Стараясь не показаться размазней, которая только и делает, что сетует и жалуется на неприятеля, они в то же время должны разоблачать лицемерные выходки врага и сами настаивать на моральной оценке войны – доказывая, что ведут войну исключительно из соображений нравственности. Уступая область морали противнику, вы лишаете себя свободы действий; теперь любой ваш ход, любая необходимая вам военная хитрость будет лишь укреплять искаженные представления о вас, которые постарался создать ваш неприятель, – так что вы еще задумаетесь, стоит ли применять эти хитрости.

Все сказанное выше в значительной мере относится ко всем формам конфликтов. Когда ваши враги пытаются выставить себя в выгодном свете, показав, что они благороднее и нравственнее вас и, следовательно, правда на их стороне, вы должны понимать, что все это означает в действительности: не рассуждения о морали, о добре и зле, правоте и неправоте, а умная, коварная стратегия, внешний маневр.