Последний Танцор - M. Поповец

И движение.

Все эти атрибуты служат необходимыми инструментами для овладения искусством Танца, но знайте, Дэнис Кастанаверас, что одного этого мало. — Седон замолчал, желая, видимо, дать девушке время переварить полученную информацию. Спустя несколько минут он снова заговорил: — Жизнь — это движение. Танец есть олицетворение жизненной экспрессии. Но только из тех, кто способен выразить ее наиболее полно и искренне, получаются великие Танцоры. Им одним дано максимально приблизиться к постижению Истинной сути вещей. Вы, Дэнис, пока не сумели этого понять. В юности вы наверняка задавались вопросом, стоит ли продолжать заниматься и есть ли в танце некий скрытый смысл? Ответа вы не нашли, однако искусство танца по-прежнему остается самым прекрасным и желанным в вашей жизни. Безусловно, вам доступно и многое другое. Любовь, радость, вера, сочувствие...

— Смерть, — вставила Дэнис.

— Смерть — это тоже искусство. Как и жизнь. Но искусство Жизни — это искусство Танца. И это искусство заложено в вас, Дэнис Кастанаверас.

— Откуда вы знаете?

— Меня не интересует ваша личность, — откровенно признался Седон. — Вы столь же чужды мне и далеки, как все остальные люди вашей эпохи, с той лишь разницей, что между вами и вашими современниками лежит дистанция отчуждения не меньшего размера. Зато я знаю, что происходит с вами сейчас, потому что однажды уже проходил через то же самое. В вашей жизни были учителя и наставники, от которых вы взяли лучшее, но ни их мудрость, ни их искусство не нашли в вашей душе достаточного отклика, чтобы наполнить ее и придать смысл вашему существованию. И вас это постоянно гложет.

— Должно быть, вам пришлось немало потрудиться, собирая на меня досье, — ехидно заметила Дэнис.

— Не больше часа, — усмехнулся Седон. — Ваши проблемы лежали на поверхности, и нам не составило большого труда убедить вас поделиться ими.

— Зачем вам это, Седон?

— Сам не знаю, Дэнис, — покачал головой собеседник. — Когда-то я был Танцором, а теперь просто пытаюсь выжить и занять достойное положение в этом мире. С тех пор как я Танцевал в последний раз, прошло уже столько лет, что объять эту бездну времени человеческим разумом невозможно. — Внимательно посмотрев на девушку, он неожиданно спросил: — Что вы сейчас ощущаете?

— Пустоту, — прошептала Дэнис.

— Для начала неплохо, — кивнул Седон и повысил голос: — Команда: экран!

Стена слева от Дэнис расцвела звездами.

Демонстрируемые кадры показались ей смутно знакомыми, но опознала она их не сразу, никак не ожидая увидеть здесь и сейчас сенсационный материал семилетней давности.

Это была видеозапись, сделанная зондом-разведчиком в системе Тау Кита и ретранслированная на Землю посредством направленного лазерного луча. Зонд запустили еще в начате двадцатых, а места назначения он достиг летом 2057-го и тогда же начал передачу. Две планеты земного типа вращались вокруг Центрального светила на расстоянии соответственно сто пятьдесят и сто восемьдесят миллионов километров. Аппаратура зонда зафиксировала на орбите, ближайшей к звезде, массивный металлический объект диаметром около двухсот пятидесяти километров. Съемка продолжалась в течение получаса, после чего неожиданно прервалась по неизвестной причине. Больше разведчик ничего не передал и в дальнейшем связь не возобновлял. На экране возник гигантский эллипсоид явно искусственного происхождения.

— Я уже видела эту картинку, — встрепенулась Дэнис, наконец-то вспомнив бесчисленные репортажи и комментарии СМИ по этому поводу, порядком подпортившие своей назойливостью ее последнее лето с Трентом.

— Не сомневаюсь, — кивнул Седон. — Вряд ли на Земле найдется человек, хотя бы раз не увидавший ее. Только вы пока еще не знаете, что именно увидели. Смотрите внимательно.

Изображение на экране увеличилось, одновременно теряя четкость, но девушка успела разглядеть промелькнувшие в кадре три крошечны, цилиндрика, прилепившихся к поверхности эллипсоида.

Седон, казалось, сумел прочесть ее мысли.

— Вы совершенно правы, они только с виду такие маленькие. Объединение заканчивает строительство «Единства» — самого крупного военного корабля за всю историю человечества. Длина его, если не ошибаюсь, составляет около семи километров. А размеры каждого из этих в два с половиной раза больше. Вы видите перед собой линейные корабли военного флота слимов. Любой из них в состоянии в одиночку покорить всю Солнечную систему, не подвергаясь при этом ни малейшей опасности. Ваше хваленое «Единство» не выстоит и пары минут под огнем его батарей. Команда, убрать экран.

Комната погрузилась в прежний полумрак. Седон некоторое время молчал, возможно ожидая каких-то комментариев со стороны Дэнис. Так и не дождавшись, сам возобновил беседу.

— Какие-то жалкие семь световых лет отделяют Землю от форпоста империи слимов, — заметил он, — и нет сомнений, что им известно о существовании человеческой цивилизации. Они могут оказаться здесь уже завтра, если знают координаты межпространственных туннелей, ведущих к Солнечной системе. Или через год-два, если им понадобится время на поиски. В крайнем случае им потребуется лет десять-двенадцать, чтобы преодолеть обычное пространство на субсветовой скорости. И никто не даст гарантии в том, что слимы не планируют ничего подобного.

— Все понятно, кроме одного: при чем здесь я?

— Дело в том, Дэнис, что слимы по сути своей существа довольно либеральные. Они не станут подвергать землян геноциду или частичному уничтожению, даже контрибуции не потребуют. И в ваши внутренние дела вмешиваться не будут. Просто ограничат экспансию человечества рамками Солнечной системы, а чтобы никому не пришло в голову нарушить запрет, повесят

на земной орбите такую же военную базу, какую мы только что видели в системе Тау Кита. Жизнь на родной планете слимов возникла на кремний-органической основе, дыхание и обмен веществ у них также базируются на жидких и газообразных соединениях кремния с фосфором и некоторыми другими элементами, поэтому планеты с кислородной атмосферой, некогда принадлежавшие Зарадинам, их не интересуют. — Голос Седона понизился до шепота; вкрадчивый, настойчивый, он словно физически проникал в сознание Дэнис, накапливаясь и концентрируясь где-то в пустотах затылочной части черепа. — Но ты должна понять, дитя мое, что мы, Танцоры, не терпим власти над собой. Природе нашей сие противно. Мы сотворены, чтоб сами править миром. Жизнь прекрасна и слишком драгоценна, чтобы тратить ее на рабское служение кому-то. Пускай хозяин добр, не машет плетью, не требует чрезмерного напряга и даже не мешает развиваться, тюрьма тюрьмой останется всегда! — В напевной речи Седона внезапно прорезался металл; каждое высказанное им слово звучало теперь выразительно и хлестко, как щелчок бича. — Поскольку человечество не в силах свой рабский комплекс вековой стряхнуть, самой судьбой на нас возложен жребий пасти и направлять тупое стадо. А те, кто жизнь свою прожить умеют достойно только по чужой подсказке, пусть не пеняют, если пастырь вдруг потребует за это с ней расстаться. Лишь тот имеет право жизнь отнять, кто до конца постиг ее величие. Поверь, дитя, с тобою мы равны, так раздели ж со мной предназначенье.

Дэнис долго молчала, приходя в себя и стараясь унять бившую ее дрожь.

— А если я не желаю? Если мне не нравится быть такой, как вы? — с вызовом спросила она.

Седона ее реакция только позабавила:

— Поймите же наконец, Дэнис, что у вас нет выбора. Мы с вами одного поля ягода. Я чувствую это, — так же как вы ощущаете боль и радость, гнев и отчаяние окружающих вас людей.

— Только когда прикасаюсь к ним, — поправила его Дэнис.

Вплоть до этого момента Джи'Суэй'Ободи'Седон терзался сомнениями, сможет ли он воздействовать посредством Истинной Речи на женщину или хотя бы проникнуть достаточно глубоко в ее подсознание. Теперь он знал. Как знал и то, каким образом он это сделает.

Не теряя ни секунды, он заговорил голосом ее отца:

— Ты не забыла, что ты лучше их? Лучше всех? Время вокруг Дэнис Кастанаверас внезапно замедлилось, остановилось и повернуло вспять. Свободно лежащие на коленях Руки онемели. Она снова превратилась в маленькую девятилетнюю девочку, вместе с братом услышавшую в те роковые минуты последний мысленный наказ умирающего отца, вместившего в короткую фразу всю свою боль и ненависть. Наказ, навсегда отпечатавшийся в ее сознании, словно выжженный каленым железом: «Убейте этих сволочей!»

Они все исполнили в точности. Дэнис четырнадцать лет старалась не вспоминать об этом, но сейчас происходившее тогда встало вдруг перед ее глазами в мельчайших подробностях. Первым умер миротворец, поджидавший их на выходе из лифта. Вторым его напарник. Тот сидел в углу прямо на полу и был явно не в себе, но Дэвид все равно сжег его выстрелом из лазера. Потом какой-то мужчина в штатском, зачем-то пытавшийся задержать близнецов уже на улице. От последующих событий остались в памяти только бессвязные обрывки. Толпа людей, захватившая их и увлекающая неизвестно куда... Грязные задворки и десяток подростков, пинающих их ногами... Потом Дэвид куда-то исчез, и она осталась одна. Кто-то накормил ее и долго о чем-то расспрашивал, а вот дальше — полный провал. Черная пустота. Затем опять что-то забрезжило, и Дэнис с ужасом вновь ощутила навалившуюся тяжесть омерзительно воняющего мужского тела, липкие руки, срывающие с нее одежду, и пронзительную боль в паху, когда насильник проник в нее. Кошмар повторялся снова и снова. Иногда это был опять он, иногда ее детским телом пользовались другие. Дэнис отвели место в крошечной каморке в подвале выселенного здания, где нашла пристанище семья того мерзавца. Да-да, у него была семья, как у всех нормальных людей, — жена и двое детей. Древний мазер, который ей однажды удалось стянуть, не внушал доверия. Девочка опасалась, что при попытке выстрелить его закоротит. Но все обошлось: первый разряд выжег мозги отцу семейства; второй угодил в горло его не вовремя проснувшейся супруге.