Титановый бардак - Квинтус Номен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Интересно, ты там встретишь хоть одного офицера, который про тебя вообще не слышал?
А работа на фронте была исключительно для Ганса: солдаты вермахта взяли в качестве трофеев многие сотни русских грузовиков, и теперь перед автомобилистами встал вопрос чем эти грузовики заправлять. Русские-то на грузовики ставили дизельные моторы, а в вермахте дизельной техники практически не было — как не было и запаса топлива для них. Но хуже всего было то, что используемую в германских дизельных моторах солярку русские машины тоже «не воспринимали»… Ганс, конечно, влез со своим предложением, Манфред его слова передал начальству…
Вообще-то в том, что идея Ганса окажется верной, у Манфреда сомнений не было абсолютно, ведь именно этот парень, выглядевший, как простой деревенский увалень, мог буквально по запаху определить, что нужно добавить в бак чтобы мотор работал на пределе, но не развалился бы на трассе. И именно благодаря Гансу… нет, с некоторой помощью в том числе и Ганса Манфред получил свои самые высокие награды: ведь на самом деле Ганс успел закончить университет и — не скажись его пристрастие к автоспорту — давно бы уже стал доктором химических наук. Но его интересовали лишь моторы… что было, оказывается, не очень хорошо: доктора Лэнга армейские автомобилисты с почтением выслушали бы и без штурмфюрера фон Браухича. Но сама поездка оказалась не очень-то и опасной, Манфред просто поговорил с несколькими высокопоставленными офицерами (и начальник был прав: слушали его, буквально впитывая каждое слово, а под конец попросили сфотографироваться со всеми прибывшими на встречу офицерами). Осталась последняя, очень короткая и совершенно пустяковая поездка: Гансу потребовалось убедиться, что солдаты в частях правильно смешивают керосин с маслом и раствором соды в бензине.
На обратном пути из авточасти Ганс обратил внимание Манфреда на одну очень интерсную деталь:
— А ты заметил, что русские на всех своих машинах, по крайней мере армейских, ставят одинаковые моторы?
— Не обратил, потому что моторы эти если и имеют что-то общее, так это то, что они все дизельные.
— Сразу видно: гонщик, а не механик. В принципе да: на трехтонках у них моторы рядные шестицилиндровые, на полуторках — V-образные «шестерки», а на легких машинах рядные четырехцилиндровые. И V-образные двенадцатицилиндровые на тяжелых тягачах. Но у всех этих моторов абсолютно одинаковые цилиндры, совершенно одинаковые форсунки, поршневая группа идентичная — и одна запчасть годится для ремонта любого мотора. Кроме коленвала и блока цилиндров с картером, конечно. Я там говорил с механиками, они это заметили и деталями с разбитых трофейных машин ремонтируют любые другие трофеи. У нас, конечно, тоже стараются ввести подобную унификацию, но до русских, по крайней мере в части унификации моторов, нам еще очень далеко.
— Я слышал, это потому, что моторы для всех своих грузовиков русские делают вообще на одном заводе, и поэтому у них и машин не очень много. А в Германии только крупных автомобильных фирм восемь, и у каждой моторы делаются не на одном заводе…
— Боюсь, что русские нам просто головы дурят. Я же смотрел машины в этом батальоне, и там моторы минимум четырех разных производителей, по крайней мере если судить по надписям. Кстати, ты видел эту бензиновую таратайку? На ней стоит бензиновый мотор с чугунным блоком цилиндров, но поршневая там точно такая же, как и на всех русских дизелях!
— Интересно даже, а на танках у них какие моторы? По двадцать четыре цилиндра?
— По дороге у нас как раз танковая часть, если хочешь, можно у них спросить. В любом случае время обеда не просто наступило, но и давно прошло, а среди танкистов, я думаю, твоих поклонников тоже немало. Завернем?
Благодаря визиту в танковую часть Манфред Георг Рудольф познакомился с еще одним «чудом» русской автомобильной мысли — правда, назвать это «чудо» автомобилем можно были лишь при сильном напряжении фантазии. Нелепый каркас из каких-то водопроводных труб с кое-как присобаченным сзади мотором… но фон Браухича заинтересовала — как гонщика — подвеска. Передние колеса вывешивались на рычажной подвеске, аналогичной подвеске сто двадцать пятого гоночного «Мерседеса», задняя подвеска так же была типа Де Дион — как и на немецком болиде, но зачем все это приделано к этой странной колеснице, штурмфюрер автомобильного корпуса понять не мог. А на вопрос, зачем танкисты вообще приволокли к себе это… чудо, ему ответил пожилой капитан:
— Это изделие, вместе с тремя другими точно такими же, сожгло в нашем полку пятнадцать «троек», все тридцать «двоек» и многое другое, причем лично мое мнение… — капитан замолчал.
— Ваше мнение? Я с интересом его выслушаю…
— И можете при случае передать его своему дяде: они не сожгли больше просто потому, что в той колонне, которую они встретили, больше танков не было! Точнее, были, но не успели выйти из леса и русские их не заметили!
— И чем же этот кусок железа смог…
— Если вы не заметили, на этой железяке мотор пробит. Русские сняли с нее оружие и бросили, а остальные такие же железяки умчались прочь. Да, они по полю, по вспаханному полю ездят — и я своими глазами это видел — со скоростью явно больше пятидесяти, а то и семидесяти километров в час! А оружие… все «двойки» они просто расстреляли из каких-то страшных пулеметов. Вот, видите эту дугу? Здесь как раз пулемет и крепился. А «тройки»… у них вот тут, сзади, площадка, так на ней они привозили… я думаю, что ракетные установки вроде наших Небельверферов, только у них ракета летит точно в танк. А когда попадает, то танк чаще всего взрывается изнутри. Это у нас «четверкам» не досталось, а у соседей восемь машин сожгли в одном бою… потом русские отступили, но мы там вообще ничего не нашли, кроме разве что проводов, тянущихся от русских окопов у нашим подбитым машинам.
— То есть, вы хотите сказать, наши танки против русского оружия…
— Я радуюсь, что у русских таких ракет, похоже, очень мало. У нас они ракетами сожгли семь «троек», а еще восемь повредили опять своими
