Страж. Тетралогия - Алексей Пехов

— Смотри-ка, целый отряд, — равнодушно сказал я.

Рансэ с превеликим удовольствием зашвырнул в гущу темных душ знак с литерой «G», проделал просеку в рядах темных и осклабился:

— Настоящее непаханое поле. Ну что? Спорим на бутылку «Абрузевэ», что я прикончу больше, чем ты?

Я усмехнулся и, не ответив, ударил по ближайшей темной душе знаком.

Дождь кончился, но плотная низкая облачность закрывала все небо сплошной пеленой. Рансэ харкал кровью, то и дело вытирая губы некогда белым платком. Я лежал на мокрой холодной земле, глядя в серое небо, которое медленно и неспешно крутилось перед глазами. Вернулась уже подзабытая боль в боку. Очень хотелось молока, сейчас бы оно реально могло помочь.

Проповедник, нахохлившись, сидел на краю колоссальной воронки, на дне которой набралось уже достаточно воды, стекающей сюда из всех окрестных луж. Земля все еще дымилась и смердела кислятиной, почище, чем бочка с протухшей квашеной капустой, лопнувшая в погребе какой-нибудь занюханной таверны.

— Людвиг, хватит разлеживаться, — сказал напарник. — Пора проваливать, прежде чем нагрянет кто-нибудь еще.

После отряда мертвых рыцарей сюда приползли куда более серьезные твари, и мы едва справились. Я встал на четвереньки, проклиная мир, который все еще находился в неспешном движении. Мой спутник кинул мне флягу, которая упала рядом, пребольно ударив по пальцу.

— Травяной отвар. Сделала одна ведьма из Валовичского леса. Пей.

Дрожащими руками я открутил крышку, приложился к горлышку, сделал глоток и едва не выплюнул все обратно вместе с желудком. Горечь была такая, что на глаза навернулись слезы.

— Ты сукин сын! — просипел я, немного придя в себя. — Мог бы предупредить, что это за пойло!

Он забрал у меня флягу, понюхал, пожал плечами:

— Гадкая штука, не спорю. Но ведь помогает?

Я отмахнулся.

— Ты глянь. — Страж выбросил окровавленный платок в воронку. — Твой приятель облегчил нам работу и сэкономил время.

Пугало вело наших лошадей под уздцы.

— В другое время я бы сказал, что тот день, когда ты его встретил, благословенен. — Проповедник смотрел на мир хмуро. — Но сегодня что-то растерял весь свой религиозный пыл.

— Отлично, Соломенная голова, — сказал Рансэ, забирая поводья из костлявых рук Пугала. — Считай, что ты спас наши шкуры. Людвиг, бери сумки. Сваливаем. Если поспешим, то вечером минуем Воинов Константина.

— Поскорее бы.

— Тебя не раздражает, что он вечно тобой командует? — спросил Проповедник.

— Не беспокойся за меня. Как только я сочту себя обиженным, так сразу скажу об этом, — бросил я на ходу и спросил Пугало: — Ты знаешь о Воинах?

Оно помедлило, кивнуло.

— Сможешь мимо них пройти?

Еще более долгая пауза, неохотное покачивание головой. Значит, я был прав, создания первых стражей Пугалу не по зубам.

— Тогда тебе не стоит к ним приближаться. Возвращайся назад. Если хочешь найти меня, иди через Бьюргон или север Удальна. Ты почувствуешь место, где их сила слабеет.

Оно повернулось и, не прощаясь, отправилось прочь.

— Куда это оно поперлось? — пристал Проповедник. — Людвиг! Ты его опять отпускаешь на все четыре стороны?!

— Его не пропустят Воины Константина.

Он вытянул губы трубочкой:

— Я и забыл о них. Может, и мне тогда не ходить?

— В тебе нет тьмы.

— Ну, все равно как-то боязно. Вдруг они меня прямиком в рай закинут? Что я скажу архангелам, помилуй меня Дева Мария?

— От скромности ты не умрешь, — рассмеялся Рансэ. — Поверь, в рай они не отправляют, иначе от желающих не было бы отбоя.

Старый пеликан поворчал для порядка, но, как я и подозревал, от нас не отстал. Проповедник не слишком-то жалует одиночество.

Мы достигли Воинов только в глубоких сумерках, когда день уже растерял большую часть присущих ему красок и во влажном после дождя воздухе зазвенело недавно появившееся на свет комарье. Я чувствовал силу, которая сочилась от преграды, созданной стражами под руководством последнего из императоров.

— Добрались, — облегченно выдохнул Рансэ. — Со стороны Константина было очень любезно вручить любимой дочери такой дар.

— Какой дар? — тут же встрепенулся Проповедник.

— Ты в какой дыре жил, если не слышал этой легенды? — удивился Рансэ.

— Моя деревня не была дырой. Во всяком случае, она куда меньшая дыра, чем твоя чертова страна, заслуживающая кары небесной.

— Успокойся, — попросил я его. — История гласит, что дочь Константина, Лидия, очень боялась темных душ. Она была единственной в семье, кто не обладал даром видеть их, поэтому и создали Воинов, которые не пропускали темных созданий на земли, где она потом правила.

— Ты не думал, что, возможно, именно поэтому там отказались от стражей? Из-за Воинов.

— К тому времени, когда погиб последний из рода Константина, Прогансу стала намного больше, чем во время правления Лидии. Воины защищают лишь две северные провинции, а не целую страну. К тому же, как ты видишь, отношение к ним было не слишком уважительное.

Проповедник подслеповато прищурился и спросил:

— Вижу что? Где эти ваши Воины?

— Да вот же они! Наследие наших предков! — неожиданно зло ответил Рансэ. — Прямо перед тобой, душа.

Проповедник осмотрел пустынную местность.

— Глупая шутка.

— Никакая не шутка, Проповедник. Это раньше несколько тысяч статуй тянулись отсюда до самого океана, но теперь от них ничего не осталось. Их уничтожили, когда Братство выгнали из Прогансу. Носители Чистоты, новый король и все остальные дураки разбили их на тысячи частей. Остались лишь камни.

— И что, они до сих пор сдерживают темные души?

— Статуи уничтожены, но их сила никуда не делась. Воины были нашим символом. Главным символом этого чертового мира. После того как мы не смогли спасти последнего короля из династии Первых, которая брала свое начало как раз от Константина, стражей поставили вне закона. Как и память о них. А память следует уничтожать в первую очередь, что и было здесь продемонстрировано.

Как таковой границы не было, статуи, насколько я знал, располагались в пяти лигах друг от друга, этого вполне хватало, чтобы удерживать темных и тогда, и сейчас. Мы миновали место, которое раньше считалось чудом света, проехали насквозь рощу, темную и неприветливую, и, выбравшись из нее, увидели впереди огни небольшого города.

— Да будут славны все святые мученики, что уберегли ваши тупые головы, — облегченно промолвил Проповедник. — Я уж думал, что мы никогда не доберемся.