Любовь как закладная жизни - Ольга Горовая

А понять его стоило. Да и хотелось. Не просто так ведь приходили сюда люди. Так или иначе, осознавая или нет, а Бог вел их. Хороших, плохих. Только Боруцкий для чего пришел? Для себя? Или для иного чего-то или кого-то Бог его сюда привел? Разобраться бы. И в том, что этого человека, такого человека, с ребенком связывает. Особенно в свете этого разговора и вероятного появления Агнии, если Игорь все верно понял.

Боруцкий тем временем закончил говорить и снова посмотрел на Игоря:

— Считай, что тебя предупредили.

Он спрятал телефон и вышел, оставив Игоря размышлять о планах Господа и его роли в этих планах.

А сейчас Игорь смотрел на девушку, уже закончившую свою молитву, и понимал, что пока так и не разобрался. Агния перекрестилась и пошла в его сторону с робкой и какой-то смущенной улыбкой:

— Здравствуйте, — тихо поздоровалась она, наклонив голову.

Игорь кивнул, тепло улыбнувшись ей в ответ:

— Ты давно не появлялась, Агния. У тебя все хорошо?

— Да, конечно, — она не смотрела на него, разглядывая пол притвора, выложенный плиткой. — Так вышло, просто. Но все хорошо.

— Тебя никто не обижал? — все-таки уточнил он, внимательно вглядываясь в девочку.

Он искал следы недоброго отношения. Страх, возможно. Поскольку допускал мысль, что ему могла отводиться роль помощника этого ребенка. Того, кто даст ей возможность уйти из цепкой хватки Боруцкого.

Но он не видел ничего подобного. Агния казалась немного потерянной, но не запуганной или несчастной. Наоборот, в глазах девочки светилось что-то такое, словно бы она имела четкую цель и приняла твердое решение до этой цели дойти. Агния выглядела решительной. И… другой. Она изменилась за эти недели, что он не видел ее. Словно повзрослела.

— Я попросить вас хотела… — он почти не сомневался, о чем именно.

— Как я понял, человек, за которого ты просишь молиться и жертвуешь, не одобряет этого? — Игорь доброжелательно смотрел на девушку.

Она отвела глаза, которые только оторвала от пола:

— Это ведь не так важно. Я пришла со своим решением. Я молюсь за него. Это мое желание, разве не так? — Агния коротко глянула в его сторону.

— Агния, ты уверена, что Вячеслав Генрихович крещенный? — спросил Игорь, скорее испытывая ее твердость.

— Разве это важно?

— Я не могу отмаливать грехи человека, который не признал Бога, не крещен, отвергает Его, — напомнил ей Игорь.

Агния молчала, продолжая стоять напротив, но смотрела в сторону. А потом глянула прямо в глаза, с той самой уверенностью, что Игорь в ней заметил:

— Это важно? — снова спросила она, с какой-то спрятанной в уголках рта улыбкой. — Вы крещены — я прошу вас читать Псалтырь и за здравие, — Агния отошла на два шага и положила пятьдесят гривен на стол Елены Петровны, которая сейчас вышла. Подошла к коробке для пожертвований на храм и, вытянув из кармана несколько свернутых крупных купюр, опустила их в прорезь, глядя при этом на Игоря. — И я буду молиться, — добавила она. — Я крещенная.

Агния улыбнулась чуть сильнее. Хоть он и не сказал бы, что ей весело.

— Вы простите, мне сейчас идти надо. Я приду еще. Как и раньше. Спасибо, что находите для меня время, — она пошла к выходу.

А отец Игорь перекрестил ее в воздухе, глядя в спину девушки, размышляя о том, что именно она подразумевала, так ему ответив.

Музыку было слышно даже через двери. Тихо открыв замок, Вячеслав зашел внутрь квартиры, прислушиваясь к тому, как играет его малышка. Внутри кольнуло вопросом, почему Бусинка не пела? Он не слышал ее пения с тех пор, как попросил прекратить работать в ресторане. И как вдруг понял сейчас — соскучился по этому. По тому, как слушал, когда она поет. Тихо закрыв двери и раздевшись, он пошел по коридору. Краем глаза отметил, что в комнате Агнии стоят на полу какие-то пакеты, но пока решил не выяснять. Дошел до комнаты, которая раньше была спальней ее родителей, и остановился, любуясь тем, как его малышка играет, полностью погрузившись в это. Даже его не заметила. И свет не включила. Правда, еще не до конца и стемнело, но все-таки уже сгущались сумерки. А Бусинке хоть бы хны. Сидела и играла, все в том же платье, что утром уходила, и в колготах, будто только в дом зашла.

Вячеслав прислонился к косяку дверей, продолжая смотреть на нее. Даже не думал ни о чем, то ли не хотелось, то ли музыка эта ее все из головы вытеснила. Так, о мелочах разных: о том, что вот, таки загрызли его слова Бусинки — приехал к ней, а еще и пяти вечера нет. Скинул все, послал всех, и приехал. На комнату эту пустую смотрел, где кроме пианино и скамейки, да шкафа — не было ничего. Бусинка говорила, что кровать родителей, сразу почти после их смерти, еще бабашка Алине Дмитриевне взять разрешила. Смотрел, и думал, что его квартира в три раза больше. Да и обставлена куда лучше…

А толку? Малышку туда привозить опасно. Про переезд и говорить нечего. Пусть и не многие, но кое-кто наверняка был в курсе того, где он жил. И тащить Бусинку к себе — дурость. Но и здесь, у нее, сколько он еще сможет каждый день приезжать, пока кто-то не заинтересуется, случайно не пересечется? Или тот же мент, чьи люди уже лезли к Агнии — не сболтнет где-то лишнее что-то про крестницу Боруцкого. Хоть и нормальный мужик вроде, и потолковали они с Берчевым, а мало ли, человек новый, попробуй, просчитай его ходы.

Если бы Боров меньше тут мелькал. Но не мог. Блин, он ее все время видеть хотел. Да и Бусинка не похоже, чтоб его компанией тяготилась. Иначе не звала бы еще раньше приезжать. Засада, с какого боку не глянь. И надо что-то решать, пока все тихо еще, пока не допекло, и не засек никто. Много чего решать надо. И с продюсерством этим, и с остальным всем.

Так и продолжая смотреть на ее склоненную голову, на руки, порхающие над клавишами, Вячеслав оттолкнулся от своей опоры и зашел внутрь комнаты. Бусинка все еще не заметила его присутствия, а музыка скрадывала звук шагов. Подойдя к ней, он так же тихо и без единого слова опустил руки, обхватив плечи своей малышки. Пальцы Агнии сбились, ударив по клавишам, а сама она вскинула лицо, глянув на него снизу вверх:

— Вячек!

Агния выдохнула его имя с такой радостью, что он против воли улыбнулся. Наклонился и прижался к ее губам, продолжая держать Бусинку за плечи:

— Ты что, только из своей церкви вернулась, что до сих пор не переоделась? — чуть отодвинувшись и несерьезно нахмурившись, спросил он.

Она помахала головой, все так же счастливо улыбаясь. Развернулась и обняла его за пояс:

— Нет, я в магазине была. Задержалась там. Так вышло, — вроде смущенно пояснила Бусинка, все еще открыто глядя ему в глаза. — Где-то полчаса назад вернулась.